//совместно
Жрец правда и не ожидал прямого и раскрытого ответа менестреля, но всеж хоть на что-то интересное и цепляющее надеялся в глубинах своих недюжих размышлений.
- Откуда родом ты будешь, одаренная медом богов?
- Да почти здешняя, из Солгара... Домой надеялась вернуться, а даже и двух дней остаться не пришлось, - серые глаза Вейр уткнулись взглядом в деревянную столешницу, испещренную мелкими трещинками.
- Совпадений ведь не бывает на свете и во тьме - лишь воля Бога, что добивается каких-то своих божественных целей.
Казалось, что сам по себе старичок немного расплылся в еле заметной улыбке, накрывая склонившую голову девушку мягким прозрачным покрывалом света.
- Кем были родители и их родители?
- Торговый народ, ну и своё хозяйство тоже было. А их родители... - словно почувствовав прикосновение мягких ладоней, она вздохнула, подняла голову и наконец оставила сомнения. - А ведь рассказывал мне отец, откуда эта каменная лилия взялась.
Кренелло лишь чуть наклонил голову, смотря на собеседницу.
- История сия гласит, что досталась она нам от какого-то моего пра-прадеда, - продолжила Вейр, потянувшись к сумке на поясе, и пару мгновений спустя перед жрецом блеснули голубизной аккуратные лепестки на осторожно раскрытой ладони. - Он служил ополчении, и однажды ночью их отправили ловить подозрительных людей, что устроились на ночлег рядом с Солгаром, не заходя в город. У одного из убитых мой предок и утянул с шеи мешочек с камнем, никому об этом не сказав. Видимо, решил, что личное имущество тому больше не понадобится, а в расследовании не поможет. Зато жена его была в восторге...
Слова были самыми обычными словами, что всеж на фоне лишь мельком ранее видимого каменного цветка, оказывались тусклыми сочетаниями звуков и созвучий.
Кивнув Вейрлинне, Кренелло простер чуть разведенные ладони над камешком, чуть коснувшись его нижними краями широких серых рукавов.
- Благостный Ниррон, помоги верному слуге твоему, даруй взор Светлый очей твоих, пронзающих самую густую и плотную Тьму, открой Силы, заложенные в цветке сием, и да буль благостен и сущ во веки веков.
С каждым словом сознание немолодого жреца очищалось и возносилось по все более ясно ощущаемым ступеням вверх, пытаясь донести свои слова Великому.
Помогало и то, что сам по себе По был сейчас полон сил, отдохнувший и совсем недавно молился, очищая свой разум от мирских мыслей и стремлений.