- Шишка будет знатная, - рука царевича ощупала выпуклость на затылке. Попытавшись встать на ноги, он снова плюхнулся на пол, и тут его внимание привлекла сенная девка, что сидела все это время под соседним столом. Мокрые волосы, головная боль все это в совокупности мешала разглядеть ему девчонку во всех подробностях, но вот, что было странно, так это то, что лицо девки явно было ему знакомо. В этом он убедился, когда девка как-то странно на него посмотрела.
- «Не уж-то узнала»? – Ярослав сделал новую попытку подняться и вроде бы удачную. Посмотрев под стол, где до этого сидела знакомая сенная девка, он никого не увидел. – «Морок? Да вроде бы нет.»
И тут он вспомнил, по какой причине он оказался в таком невыгодном положении. Кислое пиво и этот продавец свистулек, как его там…Неждан. Такого, как царевич, он оставить просто так не мог. Так же не мог он быстро дойти до двери таверны. Постоянно спотыкаясь и выслушивая брань, что кричали ему вслед посетители таверны, которых он ненароком задевал, он вышел на свежий воздух и сделал глубокий вздох, отчего у него снова закружилась голова.

совместный пост Ясмик и Тэл

Оглянулся Неждан, окинул взором друга боярина, покачал головой. Нет… Этот вон совсем молодой, по всему видать еще парень в силу молодецкую не вошел. Молоко на губах не обсохло, силушки в руках для борьбы не видно. Друг-то его покрепче был, так и то… А вслух сказал:
- Не стану я с тобою силой меряться, боярин. Все равно как с дитям. Ты через год-другой – коль еще обиду будешь держать – приходи.
- Сам ты дите, - оскорбилась боярышня, скрестила руки на груди и ожгла Неждана взглядом пламенным. - Коли боишься, горе-воин, так и скажи, а то бает он: "Дите, дите"... Ударить да уйти ты горазд.
Зажегся в Святославе огонек озорной. Знала она, что не победит Неждана, да интересно ей было: что будет, коли узнает он, кто такой Свят?
Неждан расхохотался.
- Ишь ты. Мал да удал. Не боишься – молодец! Что за друга встаешь так и надо… - Неждан поклонился молодому боярину в знак уважения. Потом немного помолчал и продолжил - Только жалко мне тебя, малец, калечить… А, впрочем, дело твое – где намерен биться? Здесь, али скроемся где? А то неровен час – царские стражники набегут…
- Ээээх, была не была, - махнула рукой Свята. - Здесь. Набегут - так и разберемся. Боярский я сын, знаю, как уговорить...
Что-то дрогнуло в груди Святиной, огоньком-пламенем ожгло.... Уж не боится ли красна девица? То-то и оно, что боится, да отступать некуда...
С каждым словом юного боярина проникался Неждан все большим уважением к нему. Ох и отчаянный же паренек. Видно же, что Неждан одной рукой его, ан нет – не отступится… А ведь жалко жизнь молодую калечить, но отступишь – честь бойца уронишь… «Дам-ка ему шанс – пусть первым бьет… Все равно как комар медведя, но все равно» - подумал Неждан, а вслух произнес:
- Ты, боярин первым бей. Как гость имеешь право…
Замахнулась Свята, храбрая душа, взглянула на Неждана печальными очами - да и вкатила ему плюху по щеке, звонкую-презвонкую...

Охнул Неждан от неожиданности, звонким гулом отдалась та плюха ему в ухе…
- Ну…
Всегда веселый-говорливый, не знал Неждан, что дальше сказать. И только мысли в голове стали носиться, что угорелые: «Оплеуху дал? Чтобы молодец так бил? Уж не девица ли?» Присел Неждан присмотрелся. «Худенький, стройный… В платье наряди – в самый раз девица будет… Но совсем еще дитя, спутать можно. Спросить, может? А ну как оскорбится, коль ошибусь?.. Эх была, не была, где наша не пропадала, спрошу.»
Поднялся Неждан, глянул прямо в глаза боярину:
- Скажи-ка, боярин, уж не девица ли ты переодетая? А то плюхи только девицы давать горазды…

Выйдя из таверны, еще пьяный, но теперь еще и с головной болью, Ярослав проследовал к лошадям, что были привязаны в конюшне, что находилась при таверне.
- Нет, так пить нельзя, - решил он про себя. – Что бы холоп царского сына по полу валять смел! Не бывать такому.
Уже подходя к самым воротам конюшни, он услышал топот сапог. Приподняв голову он увидел, что навстречу ему идут дружинники, в чьи обязанности должно входить патрулирование по ночам улиц Царьграда.
- Ваше Высочество? – командир небольшого, человек шесть точно было, если конечно у Ярослава не двоилось в глазах, отряда подошел к царевичу, взглянул на него поближе… и тут же вернулся к своим. Не гоже показывать, что ты видел царского отпрыска в таком виде. Пьяный дух дружинник учуял и понял, что лучше не связываться с царевичем, но было уже поздно.
- Аааа…это ты, Сенька, - Ярослав оперся спиной о стену конюшни. – Есть у меня поручение для вас, - он икнул и продолжил. – Там… дальше…по улице…парень…Неждан, - он попытался глубоко вздохнуть, но икота не проходила. – Приведите ко мне…быстро… И боярыню Святославу найдите…Там…где-то…с ним.
Перечить царевичу дружинники не стали. Командир оставил двоих, что бы присматривали за Ярославом, а сам с тремя пошел дальше по улице, с надеждой никого не встретить. Но судьба распорядилась по-другому…

Не успели стражники пройти и сотню шагов, как заприметили на улице Неждана и рядом кого-то…

- Эй, ты! Вернее оба – стойте на месте! – крикнул начальник стражи и поспешил к Неждану и его спутнику.

А Неждан и не думал бежать. Он только еще раз глянул на «боярина» и тихо шепнул:

- Выдала ты себя красна девица, плюхой… А что ж с тобой делать то? Сейчас стражники добегут, ой влетит от мамки-няньки-тятьки… Позору не оберешься. Давай тихонечко скройся и живо домой. Эх, девица-ягоза… не порол видно тятька-боярин в детстве…

Легонько подтолкнул Неждан Святу в тень домов, а сам пошел навстречу стражникам, чтобы отвлечь их и дать возможность девушке не опозорить имя родителей…

- Что кричишь, людей добрых-честных пугаешь. Вот он я, никуда не убегаю, даже навстречу иду. Что нужно от меня стражам? Может дудочки купить желаете?

- Да иди ты со своими дудками! – отмахнулся начальник стражи, дал знак своим подопечным схватить Неждана и принялся озираться – А второй где? Живо найди! – приказал он одному из стражников…

- Да брось начальник. То сын мельника был. Что тебе до пацана? Он небось уже и домой добрался. Шустрый пострел…

Принялся заговаривать стражникам зубы, Неждан. А ежели чего спросят у мельника или сына его – так он с парнишкой и правда виделся. Днем… Да и потом, всем же известно, что сын мельника маленько не в себе… Коль подтвердит, что виделся сегодня с Нежданом, ладно. А не подтвердит, так что вы хотели - какой с дурака спрос?

- Вы лучше ребятки поведайте, за что ж задержать собираетесь? Али я украл чего? Чай не разбойник, не убийца… мирно торгую… Осталась ли ваша дочь довольна свистулькой? А как супруга? Помогли травы?

- Тебя приказано арестовать… Что? А, да, довольна… хм… помогли, спасибо… - Начальник наморщил лоб и принялся отвечать на поток вопросов. Вскоре он уже и сам не мог понять, зачем задержал парня и нужно ли это было делать.

«Но ведь был приказ… Ага, от пьяного царевича. А ну как царевич проспится и выяснится, что он не хотел этого? А если хотел, тогда с матерью парня…» - начальника передернуло, мысли испуганно метнулись в голове и притихли – «Дернул же его леший и про травы упомянуть… Помнит же, знает…» Начальник сверкнул глазами на Неждана и, неожиданно приблизив свое лицо к его, быстро приказал:

- Смотри, Неждан, в другой раз спуску не дам. А сейчас живо из города, чтоб через час духу твоего не было! А то не помогут тебе ни мамка, ни целая армия леших…

Начальник, конечно, страшно старался выглядеть грозно, чтоб скрыть волнение. Это ж надо – меж двух огней попал. С одной стороны царевич с его наказом, с другой парень этот не чей-нибудь сын… Он кивнул подопечным и пошел прочь, так до конца неуверенный, правильно ли поступил и кто для него опасней – царевич или мать Неждана…
А Неждан пошел в противоположном направлении, к выходу из города…

Совместно с бабкой Гульдой

Рассказала Мелислава всё, что про приезжую принцессу ей было ведомо, да про царевича Ярослава не забыла. Даже для верности слезу пустила, чтобы уж верно Чернаве показать, какая печаль её сердце гложет.
- Видишь, как судьба-то со мной жестоко обошлась? Не бывать мне теперь Царицей, а быть при дворе у заморской нахалки!
Спокойно выслушала это Чернава и улыбнулась краешками губ:
-- А скажи, красна девица, что тебе дороже: сердце царевича да корона царская -- али вон то ожерелье самоцветное, что у тебя на белой шейке красуется?
Мелислава невольно коснулась рукой украшения и, прищурившись, поглядела на ведьму.
- Ожерелье мне это ещё от прабабки досталось, семейная ценность... - Со значением заявила она и, выдержав паузу, продолжала, - Но ради любви к царевичу (а заодно и царской короне..) готова даже им пожертвовать!
-- Да, я вижу, что вещь старая да ценная, -- легко признала Чернава. -- Потому и спросила -- чтоб проверить, всерьез ли ты дело затеваешь -- али так, капризы девичьи... А коли всерьез, то возьму я у тебя, лебедь белая, не ожерелье, не перстень, не запястье с яхонтами... -- Голос ведьмы стал низким, дыхание отяжелело. -- Возьму я прядь волос из твоей косы -- да чтоб ты сама ее моим ножом срезала!
- Зачем тебе косы мои? Уж не ворожбу какую чёрную ты задумала, ведьма? - насторожилась боярская дочка, - Ты не думай, я не дурочка наивная! Знаю, что в волосах сила, можно и над человеком власть получить, имея прядь его волос!
-- Правильно! -- не стала спорить Чернава. -- Вот и будь умницей-разумницей. Береги себя, сиди в горнице у окошечка да поджидай, когда тебе отец мужа сыщет. Не боярского сына, так купеческого... а что, и за купцами бабы живут да радуются, по десятку детишек рожают! А я пойду, пожалуй, пора мне... загостилась я что-то у тебя, Мелислава, дочь боярская.
Мелислава упрямо ножкой топнула и губки поджала, хоть и опасную вещь ведьма предлагала, но ежели уйдет она сейчас, то вовек ей царевича не видать.
- Постой! - капризно крикнула девица, - Говоришь, можешь сделать так, чтобы царевич мне достался? Ладно! Отдам я тебе локон, только избавь меня от этой мерзавки заморской!
Молча нагнулась Чернава, приподняла краешек юбки, из-за голенища сапожка достала ножик. Ой, непростой нож! Рукоять из неведомого черного дерева вырезана, да сразу видно, что не Нежданова работа: затерто дерево ладонями до лоска. Выгнута рукоять -- то ли зверь неведомый, то ли птичья шея, не разобрать. А лезвие тяжелое, с ложбинкой-кровостоком, сталь темно-сизая, почти черная, и узоры на ней проступают, свиваются...
Ни слова ведьма не сказала -- протянула нож боярской дочери рукоятью вперед...
Также бессловно Мелислава приняла рукоятку и медленно поднесла лезвие к волосам. Эх, жалко было косу, да дело того стоило! Пальцами свободной руки расплела она волосы и, зажмурившись, резанула прядку. Прежде, чем отдать её Чернаве, боярская дочка помедлила, но, представив, как царевич женится на принцессе чужеродной, резко протянула локон волос ведьме.
- Вот, возьми… Только сделай что-нибудь!
Колдунья взяла из девичьей ручки свой нож и, словно стебелек травы, обвила вокруг рукояти прядь волос.
-- Что ж, Мелислава, за такую плату сослужу я тебе три службы. А может, и первая служба счастливой тебя сделает. Что скажет царевич Ярослав, коли вместо невесты привезут ему пеструю кошку?
Усмехнулась, поклонилась да и прочь пошла...

Хотела было Святослава возразить Неждану - да не успела: появились дружинники царевы. Глянула на них Свята, сообразила было, что им сказать - да Неждан опередил, подтолкнул в тень... Скользнула змейкой княжна в тень, обернулась ещё раз на Неждана со стражниками - да споткнулась о мельничий плетень и растянулась на земле. Кое-как поднялась, отряхнулась девица да поспешила к таверне, царевича да коня забрать...
Опередив Сеньку, подбежала боярышня к Ярославу, отвязала коня.
- Я до дому. Со мной ты, Ярош?
Не в духе была Свята. Вечер не задался.

(совместно с Некросом)

Царевичу на данный момент было уже все равно. Не сговариваясь, они сошлись во мнении, что вечер не удался.
- Домой так, домой, - Ярослав кое-как взобрался на коня и посмотрел на двух стражников, что остались его сторожить. – Посторонись!
Ударив пятками в бока коня, он поскакал вперед по улице. Как он добрался до своей светлицы, он уже не помнил, только плюхнулся на простыни шелковые в одежде и уснул. Самое главное, что не расшибся. Видать и впрямь боги берегут детей малых, да пьяных.

Прошло несколько дней.

Двадцатое первое березола, практически конец месяца. Ярослав посмотрел из окошка своей светлицы во двор. Мать природа брала свое. Слякоть с улиц Царьграда исчезла, деревья уже успели одеться в свои зеленые наряды. Птицы по утрам стали чаще петь свои веселые забористые песни. Все вокруг проснулось и теперь приходило в себя после долгой и холодной зимы. Только у царевича на сердце было неспокойно. Завтра должна была прибыть его нареченная невеста Самира. Что за девица из далекой страны южной приедет к нему? Какова она из себя? Такая же гордячка, как Мелислава, что последнее время ему прохода не дает? Крутиться возле него, как собачонка. Или, как Святка? Подруга его верная, во всех проказах спутница его верная. А может… Все мысли его в последние дни и занимала гостья заморская. Хотя какая же она заморская, если их отделают поля бесконечные да леса дремучие да пески жаркие.
За то время, государь совместно с ближними боярами разработал протокол встречи невесты. Утвердил список бояр, князей, и боярских детей допущенных до встречи дорогой гости. Когда и где они встречают царский поезд с невестой, для организации встречи поезда были разосланы многочисленные разъезды, и расставлены посты наблюдателей, ну как перед нашествием врага, только все эти солдаты были одеты в парадную форму, и им был дан строгий приказ. Пред поездом не показываться, а немедленно уведомить государя, а самим на отдаление сопровождать конвой.

- Это суета совершенно ни к чему, - царевич вышел из светлицы в поисках своего отца. – Она этого все равно не оценит.

Во горнице во новой да стоит столик дубовой.

Подай балалайку, подай балалайку,
Подай балалаечку сюда!

Ярослав услышал, как сенные девки во дворе пели песню, а не известный подыгрывал им на балалайке. Он ее, песню, хорошо знал, и на данный момент она ему совершенно не нравилась…

Стоит столик дубовой, да ножки точёные.
Ножки точёные да позолоченные.
Как за этим за столом три невестки сидят.

Вот именно этот момент в песне ему и не нравился, но разгонять холопок не стал, а решил дослушать до конца. Уж больно песня была хороша, да девки голосисты, да балалаечник веселый…

Три невестки сидят, они хлеб-соль едят.
Они хлеб-соль едят, про Ванюшу говорят.
У Ванюши-кудряша нету денег ни гроша.
Нету денег ни гроша, одна липова изба.
Одна липова изба непокрытая была.
Нету денег ни гроша, да походка хороша.

Подай балалайку, подай балалайку,
Подай балалаечку сюда!

Может и не все так плохо, как кажется. Может страхи его всего лишь страхи, не более. Песня закончилась, а вместе с ней закончились и мрачные мысли. Будь, что будет. Он уже и не помнил о неприятности, которая произошла с ним тогда в таверне. Это было уже так далеко, словно и не с ним это приключилось.
- Ты, куда так несешься, словно, леший за тобой гонится, - Ярослав остановил Прошку, молодого парня, что был приставлен к царской голубятне. – Ни пожара, ни врагов, а ну говори.
- Царевич, только что голубь прилетел с письмом царю-батюшке, велели срочно отнести, - запыхавшийся Прошка стоял сам не свой, как бы не приказали выпороть за задержку.
- Раз велено, значит иди, - Ярослав отпустил Прошку и парень тут же исчез за поворотом. Царевичу не хотелось вникать в очередные дела батюшки.

Незаметно приблизился срок прибытия невесты, по всем дорогам были разосланы разъезды, но их усилия были тщетны, поезд принцессы так ими и не был обнаружен. Государь начал волноваться, не случилось ли чего с ней во время пути.
21 березола началось как обычно, подъем, легкий завтрак в личных покоях, очень не хотелось идти в малую трапезную и видеть с самого утра снурые боярские лица. После завтрака государь прошел в кабинет, и день начался своим порядком. Первым докладывал воевода, отвечавший за порядок в государстве, за ним обычно докладывал думный боярин Мирослав, новости из-за границы. Не успел боярин закончить доклад, как в кабинет начал ломится Прошка, мальчик, приставленный к голубятне.
Государь удивленно посмотрел на него, и спросил, - Что случилось?
Великий Государь, - ответил Прошка, только что на голубятню прибыл голубь, который был передан Хазарскому падишаху, на нем было письмо, запечатанное неизвестной нам печатью, вот это письмо. Прошка с низким поклоном передал Государю послание, которое было обнаружено на голубе.
Государь внимательно осмотрел переданное ему послание, оно было запечатано незнакомой печатью, похожей на личную печать падишаха, но с некоторыми изменениями.
- Посмотрим, что нам пишут, и нужно ли было врываться и прерывать совет. Стажа! Взять его, а ты Мирослав прочитай нам послание, - с этими словами Святолюб протянул грамоту боярину.
Мирослав развернул тонкую восточную бумагу и начал читать документ, по мере его чтения, его вид все удивлялся и удивлялся. Закончив читать, он обратился к царю со следующими словами.
– Государь, это послание от принцессы, она с близкими ей слугами и небольшой охраной отправилась на "ковре-самолете", при помощи этого предмета она надеялась прибыть в срок и с минимальными опасностями, но случилась беда, ковер по не понятной причине опустился на землю, и они приземлились в нескольких днях пути от столицы, и просит срочно прислать им помощь.
- Да, сообщение действительно важное, ей Вы, отпустите мальца, за то, что быстро доставил важное сообщение, жалую рубль, - с этими словами Государь подошел к ларцу, из которого достал серебряный рубль, и наградил им Прошку, показав рукой, что он может удалится.
Ей кто там! – крикнул царь. В кабинет заглянул дежурный стольник. Срочно найти царевича, и доставить его ко мне.

…Ласковый теплый ветерок весело играл со смоляно-черными кудрями юноши, который весело напевал, шагая по лесу:

Лес стеной да мох ковром -
Мне невзгоды нипочем.
Солнцу в пояс поклонюсь,
Речке звонкой улыбнусь…

Напевал да делал. Вот остановился, к солнцу повернулся, в пояс поклонился, к речке подбежал… Уже несколько дней бродил Неждан по лесу. Бродил и никак нарадоваться не мог: до чего же хорошо в лесу было…
И давно б уже вернуться в город мог наверно. Чай и забыли стражи о своем наказе. Да только… не хотелось.

И дальше над лесом песня звонкая лилась…

Речка, речечка мала -
Льдом ты скована была…

Пусть трижды будет закабален обладатель не в меру длинного языка, сидя некогда в теплой благодатной стране, брякнувшего, что, мол, все люди промеж собой равны… Виринея ни о каких таких недалеких высказываниях слыхом не слыхивала, подобных философов и их теплые страны, если и видала, так только в белых тапочках и деревянных ящиках, и твердо знала, что согласно разумению Богов-праотцов одним на Земле-сущей суждена доля тяжкая, а остальным немногим- нега да покой… и полностью соглашалась с разумностью такой системы. Вот только в пылу работы не раз придумывала она немудреные способы положение свое переменить..
Работа, как говориться, не волк- в лес не уйдет, да вот только и от работы в лес уйти не так то просто… Долго ли, коротко, а не выдалось Вире с незапамятного дня драки в трактире случая Ратиборчика повидать… Мелислава как узнала новость про царева сына похождения, так рассвирепела, что бедная девушка уже видела себя ни дать, ни взять на скотном дворе, батогами битою… миновала ее чаша сия, но ни минутки продыху не знала Вира, ни разу со двора не смогла улизнуть, покуда не выпала нужда боярской дочери в красках да порошках для поддержания красоты неблекнущей, а послать-то акромя верной чернавки некого было.
Долго ли, коротко, а тропка не прямая, да не проторенная вывела ее к очагу разбойничьему. А там и Ратиборьчика отыскать не трудно.
- Вот ты где, друг сердешный!- улыбнувшись, проворковала Виринея, повиснув у атамана на шее.-Дело есть… Ты тут давеча дельце интересное пропустил.
Далее шел подробный и обстоятельный рассказ, переполненный шутками да прибаутками, повествующих о похождениях наследника младого да подруженьки его, святое в которой было только в имени…
-Ну, как рассказ тебе мой.. Потешила я тебя, радость ты моя косорожая?- кокетлива спросила она, окончив сказ.

Свята проснулась утречком с ясной головой и плохим настроением. Умывшись, одевшись и поев, Свята прихватила с собой свой верный посох и вышла из дому, с явным намерением поймать кого-нибудь на дерево этого самого посоха. Ноги несли её мимо конюшни, за ворота - и в город. В кошеле - горсть меди да серебра, в душе - тоска, в зубах - травинка, да коса черная, золотом сверкающая - через плечо.
Быстро шла Святослава, бросая налево и направо огненные взоры. Однако в городе никого не нашлось, кто заступил бы путь юной боярышне. И Свята, задумавшись, повернула к лесу. Добрела до полянки, села под раскидистм дубом, положила рядом посох - и закрыла лицо руками.

- Садись - князь Златомир, был зело хмур, голоса однако не повышал. Он вообще завсегда спокойным оставался. Чего орать без толку - крик оружие отчаявшихся.
А хмур был князь, с того, что перебрал вчера наливочки вИшнёвой, что под кабанчика. Да под щи наваристые. Да под карасей жареных в сметане, что пивком запиваются. Да под каплуна с груздочками солёными, что в погребах с осени в бочонках. Да под...
Однако, чем более хмелел князь, тем яснее понимал - ломать надо брак династический. Рушить, аки терем гнилой.
Самому Златомиру не царствовать, сие ясно, аки свет солнечный. Правда не терял князь надежды на то, чтобы сына во Светлый Высокий Терем возвести. В палаты царские. Да только Нелюба, уже трёх дочек принесла, а сына... Одно слово Нелюба.
Посему править должон Ярослав. Тем паче, что с отцом не в ладах, часто. Воен шибко. Оно и к лучшему. Пущайдурень сейшапку царску примерит, да и по лесам охотиться. А править стал быть Дума будет. Боярская. Верховная. И всем хорошо.
Хорошо-то, хорошо, токмо пока это всё из разряда фантазий.
А вот что сделать надо, так это...
- Лови - сказал Златомир, швыряя мешочек с чем-то, что радостно звякнуло, в руки человечку, что супротив сидел.
Мерзкий был человечешко - глаза снулый, как у рабы тухлой. Нос крючком. И не улыбается, а щерится, аки волк лютый.
- Часть себе отгребёшь, знаю тебя. Остатнее снесёшь Ратибору. Скажи: "Княь Златомир видеть желает. В игру заморскую сыграть - смерть государя, называется!" Понял ли?
Человечешко кивнул.
- А ещё сбегаешь до площади базарной и в церкву Марфы-Плакальщицы. Нищих да юродивых соберёшь. Скажешь князю Златомиру сон был, да разгадать не может. Посему зазывает на двор свой, на угощение бесплатное, да за советом мудрым.
- А третьим делом -Златомир потянулся хрустя суставами - сышешь Ярослава, да скажешь, что князь нижайший поклон бъёт, да и навестить проси. На чай. С блинами. И вареньем.
Ну ступай.
И когда ушёл человечешко Златомир поднялся и спустился в конюшню
"ВсЯко свою цену имеет!" - подумал князь глядя на породистого ахалтекинца раздувающего ноздри.

Ратибор был не в духе. Сильно не в духе. Очи его так и сверкали как крепким гневом, так и крепким его успокоителем.
Давеча поймали они рифмоплета одного, и зело забавные стишки он сочинял, что не стали разбойнички, дети лесные, его убивать, атаману оставили, только потрепали слегка. Вот уж порадовался Борюша, что будет у его поэм да песен новый слушатель, в деле этом искушенный. А менестрель тот, кот потрошеный, слушал слушал - вздохнуть не мог. От всей души разбойничий староста его потешал, за струны, так сказать, душевные, задеть пытался.. Тот сидел, сидел, да как захохочет! Оказалось, что не лучше его друзей неученых певчишка-актеришка-гусли на носу оказался, не понял тонкую, ранимую атаманову душу..
В общем, о мертвых или хорошо, или никак.
А тут Вирка-в голове дырка (снова его на рифмы потянуло), прискакала, прибежала, обниматься-ласкаться, сплетни ему на ушах развешивать. Нахмурился Ратибор, встал и усадил Виринею на свое место.
- Не до веселья мне. С делом али как? Если с делом, то говори уж, а ежели "или как" - то пошли, шатер свободен.

Да… Тяжела она женская доля. А где цветы, комплименты, оды… Тьфу, боров одним словом. Банальный лесной хряк, притворяющийся поэтом.
-Цветы дарить уже не гоже, ведь все пути ведут на ложе?- сладко улыбаясь, проворковала Виринея, положив руки на плечи атамана и ласково глядя ему в глаза. А потом быстро зажала его нос промеж двух пальцев да "сливку" сделала, опосля проворно отскочив, заходясь смехом.- Нет, ты, Борька, просто дубина стоеросовая. Я тебе государственную тайну тут выбалтываю, а ты все " шатер свободен". Да был бы мне только шатер нужен, так я кого поближе да почище сыскала. А то таскайся к тебе то в трактир, то в лес. Фу. Одним словом- тьфу на тебя. Пойду я лучше к Мелиславе, а ты тут, дабы последний разум не потерять, вирши свои сочиняй. Будет дело- зайду, так и быть.

- Ну-ка, ну-ка стой! - Ратибор проворно дернулся, хватая Виринею за руку, - Чего там про ложе? Занятно! Да не дуйся ты, не кривляйся! Васька! - окрикнул он одного из разбойников, - Где там у нашего красавца в воротничке, - кивок в сторону, где покоился достопамятный певец, - перстенек пригоженький для нашей милой роженьки был? Тащи сюда!
Атаман взял у товарища принесенный серебряный перстень с зеленым камушком, который разбойники сорвали с веревки на груди своего пленника. Видимо, какая-то барышня наградила им за песню артиста, а тот сохранил на память.
С широкой, добродушной улыбкой протянул он незамысловатое, но милое украшение девушке, чувствуя, как вдохновение и настроение возврашаются.

Ярослав уже успел забыть о своем столкновении с Прошкой, когда его уже во дворе настиг служка.
- Царевич, - обратился служка, низко склонив голову, - Государь велит посетить его в палатах.
- Опять что-то случилось? – Ярослав сдвинул брови, отчего его взгляд стал угрожающим. Поднявший было голову служка, увидев взгляд царевича, еще ниже опустил голову и затрясся мелкой дрожью. – Что ты трясешься, словно лист на ветру? Сейчас буду.
Служка не поднимая голову сделал несколько шагов назад, потом резко повернулся и чуть было не столкнулся с другим смердом. Судя по одеже, сей смерд принадлежал князю Златомиру.
- А ты, что забыл на царском дворе, - Ярослав был зол, на батюшку, а тут как раз челядь златомировская под руку попалась. Подошел царевич к смерду, взял того за грудки и стал душу из него трясти, приговаривая. – Шпионишь, смерд поганый?
- Не вели казнить, царевич, - из глаз смерда катились крупные слезы. – Князь Златомир просил передать, что предлагает царевичу отведать чаю с вареньем.
- Чай? – от удивления такого опустил он смерда на землю. От чего это князь Златомир хочет его видеть? Видать чай и взаправду будет с вареньем. – Передай светлейшему, что к полудню буду у него.
Сказал и развернувшись лицом к царским хоромам проследовал к своему батюшке.

Для порядку Виринея, конечно, покривлялась еще, но перстенечек взяла, на пальчик нацепила, поразглядывала, как лучики отражаются в гранях, да протянула капризно:
- Стекло то, небось, бутылочное! Да и мало того, так еще и с покойника снял! – девушка вздохнула и улыбнулась Ратибору, а потом и вовсе расщедрившись, чмокнула его в щеку нескобленую,- так чагой ты там про шатер говорил, поэтушечка мой? Небось, насочинял там чего-нибудь про мои прекрасные глаза, ну или, наконец, нечто вроде "твоя прекрасная нога чистейшей прелести полна"…. Пойдем, почитаем…– конец фразы сопровождался совсем уж томным взглядом. Сама же Вира прикидывала, не завалялось ли в энтой общественной палатке чего-нибудь более стоящего, нежели свежеприобретенное колечко.

А вот и мой сын пришел, я рад, что он так быстро откликнулся на Мой зов, - молвил Государь, отпуская, думного дьяка Ираклия
Ярослав огляделся и, не увидев бояр, которые постоянно окружали царя, очень удивился:
- Неужели ты решил со мной встретиться просто так, батюшка?
- Да Сын, дело Государственной Важности, получено письмо от царевны, в котором сообщается, что она с ближними людьми и небольшим конвоем летели на "ковре-самолете" и по не очень понятным причинам были вынуждены совершить вынужденную посадку, не очень далеко от засеки Красивой, это я понял из описания места посадки. Поэтому поднимай свой конвой, и прихвати половину моего и так чтоб ни одна душа не прознала куда вы поехали. Выезжай ее встречать!
Если батюшка говорит, что это дело государственной важности, то так оно и есть. Но это дело касалось чужеземной принцессы, а он как можно дольше старался держаться от нее подальше.
- Хорошо, батюшка. Я велю собирать люд, - в голосе царевича слышались нотки недовольства. - Значит наша с ней встреча, произойдет быстрее, чем я это ожидал.
- К сожалению да, но мне кажется, Тебе не надо ей сразу представится, и людей предупреди. Пусть она думает, что мой воевода. А ты получишь возможность посмотреть на невесту в "спокойной" обстановке, эли эту обстановку можно будет назвать спокойной.
- Я вижу, Тебе это не очень нравится, но я хочу еще раз напомнить, что это прежде политический брак, а любить ты можешь кого угодно, но в этом браке у Тебя ОБЯЗАТЕЛЬНО должен появится Наследник!
Ярослав, было, хотел сказать отцу о том, что князь Златомир пригласил его на встречу, но потом передумал. Слишком много он ОБЯЗАН делать как наследник. А это будет его маленьким секретом.
- Я все прекрасно понимаю отец, - Ярослав поклонился и собрался выйти из царских палат.
- Да и не мешкайте со сборами, к полудню Вас здесь, чтоб не было!
Эти слова царевич уже услышал, подходя к двери, и только кивнул в знак того, что все будет сделано в лучшем виде.
Как только за царевичем закрылась дверь, в нее незаметно проник ОЧЕНЬ неприметный человечек, который тихо подошел к Государю, и произнес, - Великий Государь, я сирый и убогий раб твой пришел сообщить о том, что смог узнать и услышать.
Государь подошел к двери, выглянул за не и приказал страже НИКОГО не пускать, а сам вернулся к своему посетителю и приказал поведать, то что узнал сей раб.

Горевать Святе пришлось недолго - в ближайших кустах раздался шорох, и на ничего не подозревающую боярышню вылетел... кабан. Опрокинув ничего не подозревающую Святу в грязь ближайшей лужи, свин улетел в направлении чащи, а Свята одернула рукава, обтерла руки от жижи и, злая, насупленная, пошла по направлению к городу.
Додя до ворот, Свята столкнулась со стражниками. Не признав в измазанном грязью чучеле с травой в косе княжну Святославу Велемирову дочь, они подступили с алебардами:
- Куда путь держишь, красавица? Далеко ли собралась? Грязная, что твоя порося! Где ж гуляла?
Свята слушала-слушала, а потом как дернут ближайшего молодца за бороду:
- Ты мне, Васька, голову не морочь. Али не признал Святу?
Задрожал парень что лист осиновый, отступил, поклонился,
а Свята вытерла нос рукавом, подтянула кушак, посох поправила и пошла в сторону дворца.
Кое-как доковыляв до хором, Свята, освистанная, осмеянная, зашла в ворота.
- Царевича повидать, - бросила она стражу.
- Кто ж ты будешь, девица? - хмуро спросил Сенька, начальник стражи, оглядывая боярышню.
- Свята, дочь боярская.
- Тогда я - халиф из южного края! - расхохотался напарник Сеньки.
Свята одарила его тяжелым взглядом, а Сенька цыкнул:
- Молчи, Петруха, чего не смыслишь! Признал я тебя, Святослава, но пустить не могу. Подожди, когда царевич покажется.
- Вот ещё, ждать, - насупилась Святослава.
- Я тебя пустить не могу, - хмыкнул Сенька. - Не велено.
- Не велено, не велено! - передразнила Свята. - Пусти, Сенька!
- Не пущу, боярышня! Хоть режь - не велено!
Свята сникла, села рядос со страником на ступеньку дворца и вздохнула.

Давненько на подворье златомировом такого сброда не видали. Почитай никогда. Нищие да юродивые, не токмо с паперти Марфы-плакальщицы, но и с площади базарной, да со Звоницкой, что возле колокольни, коя в народе Аникой-воином прозвана, да с Кабацкой. Да и ещё, Бог весть откель. Кабы не совсего города.
Сами грязные, бороды всклокочены, а у кого и повыдерганы. У юродивых пена на губах, пузырями - ажно смотреть противно.
Челядь княжеска с ног сбилась гостей обустраивая.
Столы-то, Златомир приказал во двор повыносить. А на столах... Чего только нет - и щи, и каша, и растегаи с рыбой, и пироги с капустой да грибами белыми, и капуста квашеная, что с клюковкой. А ещё блюдо с окунями жареными. А ещё кулебяка. А ещё кваса жбан. А уж когда приказал князь бочку мёда выкатить, тут и вовсе пошло веселье.
Вмиг смели еду всю. Окуней с костями глотали, чуть не передавились. Ну драка разумеется - соседский кусок, он ведь завсегда вкуснее.
Однако как Златомир на крыльцо вышел, так поутихли вроде. Облачён был князь в простую рубаху холщовую, красным узором понизу вышитую. Да в порты льняные. Да в лапти. А лицо печальное.
- Исполать вам, люди добрые. - голос князя был тихим, однако ж услышали все. И много горечи было в том голосе - Мир вам. Угощайся, да пей, голытьба площадная и ты люд святой юродивый. Ибо последние времена настают.
Тишина повисшая над двором, неожиданно дала трещину - подал голос старшой средь побирушек Касьян, прозванный Косым
- Исполать и тебе, светлый князь. Благодарствуем за ласку, да за привечание. Да за застолье. Токмо отчего ж последние.
- А от того, Касьянушка. Иль не ведаешь, что Царевича женют не сегодня-завтра, на басурманке, да и закончится тогда Царство Русское. Потому плачьте, дети мои в голос, да молитесь за здравие царевича Ярослава, да и моё тож. Ибо не быть царевичу государём Руси, а быть шутом в Халифате Хазарском. Да о себе возрыдайте - ибо быть вам битым и на потеху халифскую псам скормленным, ибо не верят басурмане, что подавать надо. И юродивых не почитают.
- Да нешто правда - ошарашенно вопросил Касьян
Вместо ответа Златомир рухнул на колени и крестясь на далёкий купол Аники в голос завыл
- Прости Господи, что не ценили, что дадено. Защити, Господи, в годину чёрную.Не дай погибнуть, от руки басурманской. Вразуми, Господи государя нашего, Святолюба. Сохрани, Господи, царевича Ярослава, от шага нежеланного.
Нищие стоная и плача падали на колени и молились.
Постепенно подворье пустело. Последнего, известного юродивого Гришеньку, князь задержал
- Вещать что, ведаешь ли? - вопросил сурово. Но тихо
- Не сумлевайся, княже. Всё будет - блеснув неожиданно осмысленным взглядом, ещё тише сказал Гришенька. После чего глаза закатил, пустил слюну по бороде и завопил - А-а-а! Птица чёрная с неба падала. С неба падала беды несла. Берегитесь людии-и!!!
Последнее "и" раздалось уже за воротами.

(совместно с Telperiel и Момусом )

Ярослав вышел во двор и увидел, что Святославу не пускают на царский двор. После разговора с царем ему требовалось выплеснуть накопившуюся злость на ком-нибудь, а тут и повод искать не надо.
- Вы, почему не пускаете боярскую дочь на царский двор? – Ярослав быстрым шагом приближался к Святе. – Прекрасно же знаете кто она и удерживаете ее? Сгною в тюремных подвалах!
Свята даже опешила.
- Э, царевич! Тише, свет мой! Ты прав, но глянь на меня - я бы сама себя не пустила. - Свята хихикнула. - А Сенька ни при чем, он приказ выполняет!
Ярослав взял Святу под руку отвел ее в сторону.
- Кое-что случилось и мне нужна твоя помощь, - тихонько начал Ярослав и рассказал Святе о приказе батюшки и о том, что ему сейчас надо идти в гости к князю Златомиру. – Приводи себя в порядок и встречаемся здесь.
- Ой, - опешила Святослава. - Хорошо, царевич. Жди меня. Я быстрее ветра.
С этими словами Свята исчезла, как и не было.
Расставшись со Святославой Ярослав, сев на коня, поскакал к терему Златомиру. По пути, увидев большое скопление убогих и нищих, что шли в его сторону, очень удивился, ведь праздник богини Карны, только завтра. Но, проскакав мимо них тут же забыл об увиденном.
А вот и княжий терем. Спрыгнув с коня горячего, кинул он поводья подбежавшему мальчугану.
- Передайте князю, что царевич явился. И видеть хочет сиятельного князя.
Князь Златомир вышел на крыльцо, дабы лично встретить дорого гостя. Поклонился в пояс, не дрогнув, хоть и суставы захрустели.
- Исполать тебе, свет царевич. Благодарствую, что приглашением не погнушался. Пойдём во светлицу. Ты поди голоден. С утра-то вона, сколько время прошло. А там уж и стол накрыт. Девки самовар раздухарили. Да и покрепче чего найдётся. Для мужчин настоящих.
- Я бы и рад отведать браги хмельной, да меда сладкого, - начал Ярослав, - да царь-батюшка порученье дал. Срочно велел исполнить, поэтому только чаем лишь угощусь, да пирогом с квашеной капустой, коли найдется.
- Для гостя дорого, завсегда.
Златомир проводил Ярослава в горницу, где уже накрыт был стол, ломившийся от снеди. А ещё красовался на столе пузатый, с сияющим боком самовар.
- А что, царевич, - голос Златомира остался прежним - ласковым, и смотрел участливо, только что-то такое жёсткое было в глазах княжих, с прожелтью, что вспоминалось невольно и не всем известное прозвище - Волчий Взгляд - небось, радость на сердце - невеста заморская. Свадьбе быть скоро. Только что-то хмур ты с лица. Нешто не по нраву что?
Насторожился царевич, уж больно хорошо он знал Златомира, а тут еще про свадебку, будь ей не ладно, спрашивает:
- Отчего же не по нраву, - царевич взял кусок сахара и откусил кусок, запив его горячим чаем. – Невеста не боярская дочь, царских кровей, хоть и не наша. Тока запаздывает зазноба моя. Видать в пути чего произошло. Вот еду встречать.
- Дело нужное, - покивал головой Златомир. - А что ж Мелислава?
- Как говорит батюшка, - Ярослав подул на горячий чай, что был налит в чашку из дорогого восточного фарфора, - дела государственные превыше личного. Да и не люба мне Мелислава, хотя и красива и походка как у лебедя.
- Государь наш, светоч мысли - князь откинулся на спинку стула - только иногда и на солнышко тучки находят. Ты царевич не гневайся, однако ж скажу. Дело со свадьбой - пагубное. Металл даже ломается, ежели накалять долго, а тут не токмо жизнь человеческая, но дело государственное. Нешто ты царевич бык, чтоб тебя хомутом. Не верю я, что не станет войны больше, ежели свадьба свершится. И ты прикинь, ибо умён сам, а ну как свергнут халифа басурманского. И что? А ты уже женат и одни боги ведают на любой ли.
«Ох, и хитер ты, светлейший князь», - подумал про себя царевич. - «Вон куда загнул. Даже слово поперек не скажешь, кругом прав, как ни крути.»
Ярослав взял с блюда серебряного пирог и засунул себе в рот, что бы не сболтнуть чего лишнего. Пусть светлейший раскроет свои карты первым, а он подкрепится перед дорогой дальней.
Златомир же, казалось, вообще отвлёкся от мыслей о свадьбе. Отхлебнул из блюдца расписанного цветами чудными, чайку горячего. Закусил ватрушкой и глянул в окно
- Хорошая весна ныне. Охоту учинить, что ли. Как царевич свет, не погнушаешься приглашением на тура поохотиться?
- Отчего же не поохотиться. Доброе дело зверя лесного загнать, - молвил царевич, прожевав пирог.
- Один ли суженную встречать едешь? А то, людей дам, кабы чего не случилось.
И чего светлейшего носит из стороны в сторону. Он уж было обрадовался, что тему сменили, а тут опять свое гнет.
- Благодарствую за заботу, светлейший князь, - Ярослав поставил чашку на блюдце. – Со мной едут верные мне дружинники. Вот как раз они сейчас ждут меня, когда я приду к ним.
- Ин ладно - Златомир улыбнулся, спокойной радушной улыбкой. - А над словами моими, поразмысли Ярослав. Время покамест есть. А ежели что, нужда какая возникнет или совет воспотребуется, так завсегда помогу. Ещё чайку? Или до мёда созрел?
- Благодарствую, но от меда потом голова тяжелая, а мне дорога дальняя предстоит, - молвил царевич, вставая из-за стола дубового. – Кланяйтесь от меня домочадцам своим.
Златомир проводил дорого гостя до ворот. Стремя придержал, чтоб Ярославу удобнее сесть в седло было.
- Лёгкой дороги тебе, свет царевич.
- И вам не хворать, - сказал Ярослав и, ударив коня нагайкой, поскакал в царский терем, где уже должны были ждать его дружинники и Святослава.

Свята пришла в срок. Переполошив всех домашних, всех сенных девок, перепугав мать до полусмерти истерзанным видом, Святослава чисто вымылась, кое-как нарядилась в праздничное платье, распустила волосы и немного повеселела с лица.
- Коня мне, - бросила боярышня конюху, плавно, что твоя лебедь, вплывая в конюшню. - Вон того, Снежича.
Ослепительно-белый жеребез был взнуздан и оседлан, Свята села на него, прикрыла лицо покрывалом тончайшего тканья - и пустила коня галопом. Опаздывать нельзя, а то царевич заждется.
Доскакав до царского дворца, Свята не стала спрыгивать с коня, чтобы не вымарать ног и платья. Снежич фыркал и бил копытом, но нарядная, посвежевшая Святослава застыла, словно каменная, в седле, высматривая царевича.

Прискакав к месту встречи, Ярослав увидел, что семеро дружинников и Святослава уже ждали его.
- Дорога не близкая, поэтому советую экономить силы, - Ярослав осмотрелся и увидел, что рядом с тремя другими дружинниками стоят оседланные кони без седоков. Значит эти кони для принцессы Самиры и ее свиты или вещей. Предусмотрительно, отметил про себя царевич.
- Хочу заметить одно, - начал он, - когда прибудем на место, то ни словом, ни жестом не показывайте, что я царевич. Пусть покажут себя со стороны, гости чужеземные.
Ярослав кивнул Святославе в знак того, что бы она ехала рядом с ним.

Склонив голову в приветствии, Святослава объехала дружинников царевича и встала по правую руку от него. Пустив коня легкой рысью, Свята посмотрела вдаль, потом тихо прошептала царевичу Ярославу:
- Везет тебе все-таки, Ярошка. Как-никак, женишься. А я как ходила в девках, так и хожу. На роду мне, что ль, написано...
Глаза у Святы были сердитые и печальные. Во всех своих бедах девушка корила только себя.

- Какие твои годы, Свята? – Ярослав улыбнулся девушке. – Может в этом лесу, по этой дороге где-то впереди, идет одинокий парень и так думает про самого себя. И тут на него нападают разбойники. А здесь появляешься ты и спасаешь его от ужасной участи. А он в знак благодарности предлагает стать его женой.
За разговором они выехали из Царьграда через Золотые Ворота и по Южному тракту отправились на встречу принцессе Самире.
- А на самом деле, я ведь не хочу жениться…Может и прав был Златомир?

Святослава хихикнула на предположение Ярослава о бедном заблудившемся парне, а потом посерьезнела.
- Самира должна быть хорошей девушкой, - проговорила она. - Мама рассказывала мне о халифе и его жене. Хорошие они люди. А если что - я с Самирой очень хочу подружиться. Я ведь и им, и вам родня. По крови.
- А Златомира не люблю, - фыркнула она.- Остерегайся его, Яроша. Он знает больше, чем говорит. Чужая душа - потемки.
Помолчав, Свята добавила:
- Да, именно так.

- Я все это прекрасно понимаю, но вдруг батюшка ошибается и династический брак это не последний шанс на мир между нашими государствами? – Ярослав оглянулся назад и посмотрел на Царьград, который с каждой минутой становился все дальше. Он любил этот город, любил свою родную страну с ее зимними холодами, когда и на улицу, бывало, не выйдешь, а летом здесь парило, как в бане, которая так славится на весь мир своим тяжелым жаром.
- Златомир намекал на брак с Мелиславой, - он улыбнулся уголкам губ. – Ты можешь представить меня и Мелиславу мужем и женой? Свята, а если кто-нибудь, кто тебе по нраву, кто люб тебе?

- Он, может, и не последний, зато самый возможный, - улыбнулась Свята. - Батюшка твой мудрый человек, на то он и царь. Все понимает, потому и принял такое решение.
- А что до Мелиславы-красы... - Свята задумалась, озорно блеснула глазами. - Может, выдать её замуж за купеческого сынка? То-то весело ей будет... Да нет, сынка жалко... - Святослава залилась звонким хохотом.
- Нет, Яроша, никто мне не мил до сих пор, - отсмеявшись, промолвила княжна. - Знаешь ведь, царевич, какова я. Бес-девка. В платье мужское наряжаюсь, с посохом бегаю, на коне не хуже воина держусь. Тот, что меня в жены возьмет, тверже камня и мягче ветерка лесного быть должон. Знаешь, что Мелиславины девки про меня говорили? Хитра, как змея, и выпить не чужда. Сплетничают, ведьмы этакие. Так если меня все с их слов знают - кто меня возьмет такую? Век мне в девках сидеть. Вот уж думаю, как кто скажет - выдь за меня, - не посмотрю кто. Выйду. Даже коли Сенька-стражник молвит.

Не спокойно было Мелиславе после разговора с Чернавой. Не поймешь, то ли радоваться, то ли кручиниться... Если не лжет ведьма, то приедет Ярослав с кошкой серой на смех всем, и тут она, Мелислава, с поддержкой своей, да лаской к царевичу. Тот сразу и поймет, кому надо царицей будущей стать! Но коли солгала Чернава... Волосы ведь ей девица отдала, может и порчу наложить, али ещё мерзость какую.
Совсем сомнения боярскую дочь загрызли, и решила она к Златомиру отправиться, вот уж кому в уме и рассудительности не откажешь, и свадьба ему эта тоже поперек горла.
Так и порешила Мелислава, и уже через краткий срок стояла нарядная перед теремом князя.
- Здравствуй, Златомир, не откажешь мне в гостеприимстве своем?

Князь поклонился гости степенно, однако ж с ленцой. Глаза с прожелтью, обежали ладную фигурку боярской дочери.
Улыбнулся чуть-чуть, уголками губ
- Здрав буди, дщерь боярская. Отчего красной девице, да отказать. Проходи в светлицу. Чайку попьём, да и побеседуем. Вижу на чело светлое, туча дум тяжких заползла, аки на солнышко. Так и поговорим что за кручина, да и может оборем судьбину.
Челядь, на гостью из оконец глядючи, стол уж по новой накрыла. Да и самовар остывший, на новый заменила.
а князю вдруг не по себе стало. Будто не он это - солидный да степенный, отец трёх дочерей, а мальчонка сопливый, на девицу-красу засмотрелся.
А ить хороша, Мелислава. Кровь с молоком девка. Ох и дурак, царевич.
И тут, словно обожгло князя. А ить зван был, царём-батюшкой, на обед. Ой, хвороба, и ведь опаздывать нельзя...
- Слышь, Мелислава, - начал князь
Однако ж тут в горницу вбежал рослый холоп, который у царя на посылках был
- Исполать, няже, токмо ждут тебя, дожидаются, во Тереме Высоком.
- Иду - буркнул Златомир, окатив ещё раз, как водой из ушата, взглядом - Ты, Мелислава, дождись меня. Откушай покамест, а я возвернусь, тогда и поговорим.
И вышел вслед за холопом

НРПГ совместно с Момусом

РПГ
После того, как от государя вышел его "незаметный" посетитель, Государь отправился в малую залу на обед. В обычные дни, а сегодня день был не праздничный, обедал государь в малой зале, и были у него на обеде бояре по очереди, с каждым Государь здоровался, а потом приглашал к столу. Столы были накрыты так, слева от окна стоял стол, покрытый скатертью, на котором стояли закуски: селедка, редиска, сыр, масло, сардины, кильки, иногда икра, иногда балык или семга, какая ни будь горячая закуска и водка двух сортов.
Государь подошел к столу, чтобы выпить по обыкновение одну- две рюмочки водки, (называю их уменьшительным именем, ибо рюмки были небольшие), тут же, около столика, закусывал, разговаривая с кем-нибудь из присутствующих. Только Государь, собрался выпить рюмочку водочки, как к нему подошел князь Златомир, приветствуя государя, - Исполать, царь-батюшка.
- И вам того же, князь
- Не бывать свадебке. Вот ей-ей.
- Я, конечно, понимаю твое недовольство нашей идеей, но в данный политический момент, он один из приемлемых.
- Да ну? А ежели ты, царь-батюшка, басурманам запродался? Тады как?
- А кто тебе раб разрешал такие мысли преступные думать, за это можно оказаться в одном из очееень дальних монастырей, и то, учитывая, были заслуги твоего рода
-А мысли мои, ты царь-батюшка ведать не могёшь. А во-вторых, Ежли правда на моей стороне, то несть прощения, и тебе кары суровой не избегнуть от всех патриотов Царства Русского. Знаешь, как революции начинаются?
- Как мятежи начинаются, Я знаю, и что бывает за попытку мятежа, тоже Ты князь догадываешься, тем более в наши не очень спокойные времена….
- А докажи по первой. Род наш знатный, не чета Царскому, что три колена неполных насчитывает. А там поглядим, с ухмылкой закончив свои дерзкие речи, князь глянул на Государя.
Государь выдержал мятежный взгляд, и молвил после паузы, - А, вот это уже явное ущемление Царского достоинства, а ты раб, забыл, кто вам позволил выжить во время последней смуты!
- Нет. Характер наш, ум да храбрость. А кто на престол отца твоего посадил, помнишь ли. Вот - Дума Боярская. А кто верховодил - то-то Князь Любослав, отец мой
- Ой, ли князь, а не ты ли в малом возрасте на моем дворе прятался, когда чернь жгла вашу усадьбу, а отца подняли на копьях?
- А старое ворошить - грех. Был бы кое кто калечным чичас, навроде Гришеньки юродивого, ежели б не заступился в своё время. Времена лихие были - пристукнули бы царевича, да вся недолга. Так что квиты
- Да времена были, знатные, немало порубились вместе и против князь.
- А таперича совета брезгуешь царь-батюшка. Сына под венец с немилой. Русь на раззор Хазарам. И это единый выход???
- А ты сам забыл, наверное, последний совет, когда Дума и предложила это решение, для укрепления мира вечного и крепкого. Наши купцы получили огромные права на торговлю по всем городам Хазарии, и беспошлинную торговлю тоже, по этому миру, а Хазары только в столице, да за наши рубли, так о каком разоре Руси говоришь ты князь?
- Ну-ну. Купцы кто? Во-во лазутчики. В столице только? Так царь-батюшка не обессудь, но у Хазар три шатра раскинул, храмину из глины сложил - город. А у нас. Городов пересчитать пальцев на руке не хватит. А доставку товаров по весям, ты за казённый счёт учинять думаешь? Вряд ли. А разбойники по лесам. А семьи без кормильцев. А потом эти же товары, через перекупщиков, да втридорога. Что и говорить - выгода на лицо. Ох, умно!
- Конечно, а о разбойниках ты вовремя вспомнил, не ты ли на последней Думе говорил, что их изловишь и стрельцов государевых тебе для этого ненать, ты типа сам своими людьми их словишь.
- А я и изловил. Ваську Сыча, кто на суку повесил аль не я? А токмо свято место пусто не бывать. Потому как разбойники, явление суть социальное. И одними мерами карательными от них не избавишься. А вот реформы проводить надо. А опосля твоих царь-батюшка, мудрых решений, на это... волна бандитизму захлестнёт.
- Так ты Ваську сего, когда словил? Еще в прошлом году, а чтоб реформы проводить, как ты говоришь у нас должен быть прочным мир со степью, что мужик отстроился, хозяйство поднялось, налоги мы уменьшим, как только мир подпишем.
- Хм. Мужик отстроится, стал быть хозяйство большое будет, стал быть налоги больше будут. Математика, суть простая. А что до мира... А ну как помрёт халиф. И что? Другой сядет, чихал он на дочку, прежнего. А ежли селится по пограничью будут - первыми пропадут. Да и ежли селится будут - стал быть расход, стал быть опять налоги. О
- Ну, на предмет смерти Халифа, это может быть и случится когда ни будь, да продлит его годы Бог, а на предмет наследников не переживай, наследовать ему будет сын, брат родной невесты нашей, а другие кандидаты на престол не дружественные династии, уже давно на колах сидят.
-Угу. Сам то Халиф нынешний, много наследовал. Дядя его на трон возвёл, да и скопытился. Грибочками видать отравился. А где теперь семья да потомки халифа прежнего. Ищи ветра во поле…

(совместно с Hideki)

- Это ты уж чересчур загнула, - Ярослав с улыбкой посмотрел на Святу. – Сенька-стражник ведь рябой. И ты за него пойдешь, коли позовет? Ни в жизнь не поверю.
- Ну и пусть рябой, - пожала плечами Свята. - Не косой, не хромой, в плечах - косая сажень. Сказка - для тех, кто замуж не выйдет. А я пока подожду. Авось встретится мне ещё огонек.
- Огонек? Бери выше, - Ярослав улыбнулся. – У тебя будет целый факел, если не больше. Ты боярская дочь и тебе не к лицу будет выходить за первого встречного оборванца. А хочешь, я тебе мужа подыщу? Статного и знатного. Нарожаешь ему кучу ребятишек…
- Искать негоже, - покачала головой Свята. - Да и ребятишки не сразу будут. Царевич, ты мне - названый брат, вместе шалили, вместе пороли нас на одной лавке. Знаешь, о чем я мечтаю. О подвигах великих, и о любви такой же, что как красно солнышко в жизнь ворвется. А кто у нас из знатных?.. Хоть меч-то в руках удержат?
- В этом ты полностью права, - Ярослав на минуту задумался, а затем продолжил. – А может по приезду устроить турнир? Скачки…бои на мечах…борьба. Глядишь и приглянется тебе кто-нибудь.
- А что, царевич, - хитро сощурилась Святослава. - Устрой. Заодно и ясно тебе станет, кто из себя каков в ратном деле. Кто за тебя да за батюшку-царя пойдет, а кто за деньгами да властью.
- Выбор будет сложным, но… - он немного подумал. – Подкину я эту идею батюшке, а там видно будет.

Нищие и попрошайки выли и стонали на улицах! И плакали жалостливо. И кликушествовали о скором конце царства Русского. И били поклоны, моля о спасении всех живущих, всех богов от Единого до Стожара-радетеля. Не гнушаясь однакож при том, ползая в грязи собирать монетки сердобольными накиданные.
И старшой попрошаек Касьян, что Косым прозван, ибо глаз один подбит, рвал на теле свом остатние лохмотья и белугою ревел, и просил всех о спасении думать, ибо пропадать им таперча проподом, через свадьбу проклятую, брак династический.
А на главной площади, к коей улицы сбегаются, яко ручейки к морю, бился в падучей и плевался и кричал страшно, зверем раненым юродивый Гришенька.
Изредка кидался он к проходящему, со звание и родом-племенем не считаясь за ворот хватался. И смотрел в лицо глазами тёмными и плевался в лицо слюной мутной
- Спаси, спаси, спаси!!! Ко царю пойди, да скажи помирает Гришка!
- Ой-е-е, горе - причитал по бабьи - А как птица чёрноя, да с неба падала. Ойда с неба падала, зло-разруху делала. Зло-разруху делала, гласом лживым каркала. "Не видать вам солнышка!!"Ой, горе, горе, горе!!!
И вот под эти крики, стоны и плач, входила в град стольный гостья новая. Нежданная. И имя ей паника.
И вот уже люд шептатьсся начал, что мол недоброе дело воззатеял цпрь-батюшка.
- Нешто ж Ярослава, как быка племенного на случку?
- Тихо ты, орёшь тут! Молод ишо! Ихнее дело царское. Токмо... всё одно не по порядку.
А князь Златомир ехал верхово средь этих, пока ещё первых отголосков будущего волнения народного и кривил в усмешке тонкие губы свои.
И лишь поднявшись на крыльцо, когда захлопнулись украшенные резьбой искуссной, ворота. Лишь когда прошёл во светлицу. Лишь когда увидал, что дождалась гостья нежданная, о коей не забывал ни на миг. Лишь тогда расслабился слегка и снова окатил Мелиславу жарким цепким взглядом.

Мелислава приосанилась,да поглядела на Златомира: хорош князь, уже зрелый муж, не то что царевич... молодо-зелено.
- Не гоже красной девице столько ждать, но коли явилась без приглашения, так на себя и пиняю. Да и повод был важный, - поднялась Мелислава со скамьи и неспешно прошлась по княжьим хоромам, - Знаю, хитер ты князь, но не с кем больше мне сомнениями поделиться. Была у меня сегодня Чернава, та что ведьмой слывет в народе, предложила помощь свою. Не хотела я её колдовства черного, но уж больно сладко она бает. Отдала я ей взамен прядь своих волос, а Чернава посулила мне, что принцессу заморскую в кошку пеструю обратит! В волосах сила есть, вот и боязно мне, кабы порчу какую не наслала, но и если обещание исполнит, то тут уж ничего не жалко. Что ты скажешь, светлый князь?
Голову набок Мелислава склонила, что же ей Златомир на это скажет?..

- Прости, красна девица, за отлучку долгую. А про кручину твою, так мне думается...
Златомир тяжело прошёлся по горнице, опустился на скамью, возле стола.
В могучей длани жалобно хрустнула баранка.
- Волос ты зазря конечно отдала. Не след, такое ведьме в руки вручать. Клятвы ятебе не дам, но пособить попытаюсь. Могёт чего и выгорит. Да и не надо того, чтоб принцесса заморская, в кошку обращалась. Через то - война с басурманами может случится. А ить, не готовы мы, покамест к войне. Так что, не прогневайся на слова мои, Мелислава-краса, только поторопилась ты. Ну да ясно дело молодое. Любовное. Вестимо, кто ж милого, за здорово живёшь отдаст, пусть и из соображений государственных.
Говорил князь, а сам из под насупленных бровей, за гостьей. И сам верить-не верил, а токмо уж очень сильно не хотелось ему , чтоб и впрямь речь о любви шла.
- Ты, вот что, Мелислава, ступай домой, вели банькуистопить, да попариться. Пар - он целебный, не токмо хвори телесные лечит, но и разум в прояснение вводит. Особливо ежли мяты и ромашки кипятком крутым заварить. Чтоб дух травный пошёл.
А я покамест покумекаю, как выправить всё.
А вот через несколько дней, охоту учинить собираюсь. Ты поди и на охоте-то не была ни разу. Так вот - приглашаю. Верхом прокатишься, мысли грустные поразвеешь - всё жизнь краше покажется.
Князь улыбнулся, показав крепкие белые зубы.

Между тем в лесу.

Неждан сидел над одним из лесных озерок, на широкой ветви огромной старой ивы и вырезал очередную дудочку, тихо насвистывая себе под нос. А в воде резвились, две русалки, мелькая чешуйчатыми хвостами, и, время от времени начинали в шутку строить Неждану глазки и подпевать...
Но вот ветви одного дерева качнулись сильнее, затем у дерева поближе - внучок старого Лешего по веткам скачет. К русалкам. Прискакал, на Неждана мельком бросил взгляд и на соседней ветке, чуть пониже взгромоздился. Наклонился и ну давай водяным красавицам на ушки новости лесные шептать-бормотать. Неждан и себе прислушался. Отчего ж не послушать, когда шепот небось и за десяток метров слышно, а ты в полуметре всего сидишь? Кто-то в лесу? Девушки смуглые с локонами чернее самой темной ночи? Любопытно... Неждан спрятал недоделанную дудочку и ножик в карман и прислушался, потому как в это время одна из русалок спросила, где юный леший видел людей-гостей, а тот стал подробно объяснять... Но до конца Неждан не дослушал. Определил где и хватит. Лучше побежать и самому поглядеть. А еще парню в голову пришло, как бы девушек лесная братия - те же русалки-хохотушки иль старый леший не напужали. Поэтому легким, но быстрым шагом, Неждан отправился к тому месту, где лешенок видел гостей, прилетевших на диковинном летающем половике...

Упряма была Мелислава, хоть и знала, что Златомир дело говорит, но так просто сдаваться не хотела.
- Пока ехала я к тебе, светлый князь, слыхала, о чем люд говорит. Пророчат государствы беды от принцессы заморской! А ежели приедет она кошкой, так её и вовсе ведьмой сочтут. Глядишь, сам отец от дочки отречется, узнав о таком деле.
Сложила Мелислава рученьки белые на груди и смотрит на Златомира непреклонно. а потом смягчилась, не захотелось ей почему-то в спор с ним вступать.
- Ладно, князь, сделанного не воротишь, так что уж теперь... А на охоту я с тобой с радостью отправлюсь, хоть и не привычна я к таким утехам, но отчего же и не попробовать?

Ратибор вышел из шатра, потянулся и грозно оглядел всех, кто находился в его поле зрения.
Затем прошелся по лагерю, залез на свой любимый пень и оглушительно свистнул.
- ой, ребятушки, засиделись мы! Пора бы за работу, пора лес прочистить, дороги прочесать да добычи желанной поискать!
О как. снова стихами заговорил атаман и жутко загордился тем, что вдохновение снизошло на его грешную душу так вовремя и так неожиданно.
Однако на его воодушевляющий окрик разбойники лишь вздохнули, да поплелись готовиться. И то не все.
- А ну-ка, дубины вы стоеросовые, псы смердящие, пни бестолковые! - заорал во все свои могучие легкие разбойничий атаман, выдавая подзатыльника ближайшему соратнику, - Будто только что с бочки пивной слезли да кусок своего же сапога проглотили! Шевелитесь, шевелитесь, остолопы, атаман я вам или нет?
- ДА!! - дружно ответила приступная братия, присевшая от крика своего начальника и дружненько кинулась собираться к походу.
Буквально через несколько минут разбойники были уже в сборе и направлялись к чужеземцам на дело..

-Нет, все же все мужчины свиньи и наивные дети, - улыбаясь, подумала Вира, и полюбовалась сначала на зеленокаменный перстенек, наследство дохлого поэта, а потом на свежестыренный в шатре Ратибора кинжальчик в разукрашенных ножнах. Вещичка, конечно, дрянная- камешки не драгоценные, узоры кривые да затертые, лезвие кое-где с зазубринами. Только на базаре в торговый день и такая сойдет али на черный день пригодится.
Виринея стояла у какого-то малюсенького ручейка, так и норовившего превратиться в болотце.
-Хороша я, хороша, да плохо я одетая… -напевала она, свое отраженье разглядывая, -Ну, ничего! Будет и на моей улице праздник!
И сенная девица, припрятав под сарафаном оружие холодное, направилась в город. Зашла, как было велено, за помадками да притирками всякими и с чистой совестью вернулась в Мелиславины хоромы.

Тем временем в каких-то недалеких от города чащобах суетились стражники принцессы Самиры, которые пытались устроить в этих лесах настоящий дворец для своей будущей правительницы, относясь со всей учтивостью и уважением.
А Самира сидела на пеньке невдалеке и нервничила, ибо эти места из-за своей дикости ей совершенно не нравились, и желала она быстрее увидеть воинов северного князя, которые сопроводили бы ее ко двору светлого северного правителя, и где бы она повстречалась со своим будущем мужем.
Встав, Самира стала прохаживаться вдоль той территории, где устанавливался лагерь.

- Скорее всего, нам придется заночевать в лесу, - мрачно произнес Ярослав, глядя, как солнышко заходит за верхушки деревьев.
Наступал вечер, который приносил не только темноту, но и весеннюю ночную прохладу. Отряд уже ехал по дороге не торопясь, боясь покалечить в темноте лошадей. В лесу, через который они ехала, стали раздаваться звуки, присущие только ночному глухому лесу. Время ночных хищников наступало.
Лунный свет, который едва освещал дорогу, изредка пропадал скрываясь за наплывающими тучами. Озноб проникал под одежду.
- Царевич, что будем делать, если пойдет дождь? – поинтересовался один из дружинников.
- Остановимся на ночлег. Не зря же мы тащим все эти тюки, - Ярослав указал на двух лошадей, которые везли на себе вещи.
Не успели они свернуть за очередной поворот, как случилось то, чего боялись многие. Пошел дождь.
- Теперь дороги развезет. По каше скакать будем. – Ярослав обернулся к дружинникам. – Привал. Разбить палатки!

Стоя на пороге конюшни, Чернава ловила рукой первые тяжелые капли дождя. Не зря, ой, на зря вечером солнышко в туман садилось! Быть дождю, да еще какому! В такую погоду сидеть бы у печки да слушать, как кот Лежебок сказки сказывает (только за то его, лодыря, Чернава и терпела!).
Но ничего не поделаешь: и так затянула колдунья с исполнением обещанного. А Мелислава-красавица вперед заплатила за свой каприз, да еще как щедро заплатила-то... щедрее, чем сама думает!
Накинув теплый платок и полушубок (наверху-то холоднее, чем на земле, да еще и ветрище какой!), ведьма прицепила к поясу фляжку с настоем болотных трав, взяла стоящую в стойле метлу и швырнула через плечо за спину.
Позади раздалось ржание. Ведьма обернулась.
Перед ней приплясывала, кося диковатым глазом, красавица-кобыла – вороная, со смоляным отливом атласной шкуры.
– Давай, пошла! – строго прикрикнула Чернава, шлепнув кобылу по горячему боку.
Лошадь неохотно вышла из конюшни под дождь, ставший чаще и сильнее. Ведьма вышла следом, ухватилась за длинную гриву и ловко вскочила на неоседланную кобылу.
Повинуясь окрик хозяйки, лошадь с места взяла в галоп, проскакала по двору, в великолепном прыжке перемахнула высокий частокол – но не приземлилась по ту сторону изгороди, а продолжала мчаться по воздуху, словно по невидимой узкой тропе, ведущей сквозь дождь и тьму к хмурым облакам...

От грозы душно было, ажно грудь перехватывало. Или не с грозы. Или это страсть такая запоздалая проснулась?
Златомир рванул на груди рубашку льняную, нижнюю, петухами да маками расшитую. Вышел походкой тяжкой под дождь.
Но Мелислава, тоже хороша. Кто ж в дела государственные ведьм вмешивает.
Князь полной грудью втянул влажный от дождя ночной воздух. Гроза - это когда Единый сердится. И пророк его на колеснице огненной перунами вооружённый мчит. Златомир сотворил знак Единого.
Однако ж ведьму охолонить надобно. Не след царевну заморскую в кошку облезлую превращать - беде быть и смуте.
Токмо подобраться бы к ней как, к Чернаве этой. Для дела такого, абы кто не подойдёт, человек нужон ловкий. Или не человек...
Однако ж узрел князь на небе туч помимо и иное. Диво. Аки птица что на крыльях парит над миром. неслась небесными поверхами кобылица. А на спине...
- Чур меня - вновь сотворил знамение Златомир - Никак Чернава. От ведь, нелёгкая, неладная. Никак по душу басурманки сподобилась.
Быстрым шагом князь спустился с галереи. Миновал горницы. В женской за шитьём сидела жена. Нелюба!
Взглянула на мужа робко. Просительно.
"Эх, не лежит сердце - не прикажешь1" на ходу обожгла мысль.
На подворье послышался девичий визг и молодецкий хохот - опять, статься, Милораду зажимают. Ох и огневая деваха, но до парней охоча! Кобель в юбке, тьфу, прости Господи! Всех дворовых, в искус ввела. Вожжами выходить, что ли.
Златомир спустился в подпол, услав челядинцев наверх. Остатнее дело видеть, с кем хозяин разговаривать будет
- Шиш
- Здеся я! Чавоть надоть?
Шиш выглянул из стены. Махонький, бородёнка всклокочена, рожки бесовские из шевелюры нечёсанной, как поганки из моха лесного торчат.
- Вот что, ступай ка в лес, да поживее.
- Чой-то? Нее. Там чичас дождь. Чой-то я мокнуть должон, ась?
- Потому как я повелел - суров стал голос княжеский, ох суров.
Шиша видать проняло
- Ну и влес, а дальше-то?
- А дальше. Чернава туда понеслась. Верхом. Да но небу
- Ажно так. Ух эхма, стал быть дело-то срочное. Так-то мыслю
- Верно мыслишь. Чернава там, одну пакость сотворить собирается. Так ты её опереди. Скажи, что князь Златомир, в ножки кланяется, да просит, с ворожбой не спешить. С той ворожбы, скажи, государству выгоды ни какой, а беда - напрямки. А ежели она про того, кто услуги купил, вспомянет, так скажи, что заказчик уже от мыслей сих отказался. А ещё скажи, что просьбы князя, звоном подтверждаются. Золотым. И в накладе, скажи не останется. Понял?
- А то. Что ж тут непонять-то. Ясно всё. Стал быть пошёл я?
- Да.
Князь привалился к бочке, нащупал черпак. Хлебнул густого, пахнушего ржаным и кислым кваса.
- Одни заботы, на голову буйную.
Возвернувшись в горницу Златомир глянул на жену.
- Эй - заорал в голос - А ну потешников сюда. Да гусляров, да балаллечников. Развлекаться желаю. Душу тешить

Свята дождь любила. Часто плясала она под сильными, хлесткими струями в ржаном поле, громко хохоча и визжа от радости. Но то было, когда громы да молнии не раскалывали небо на половинки, когда голос Всевышнего не гремел перекатами под облаками...
А сейчас упругие бичи пробивались сквозь лесной шатер, сполохи высвечивали силуэты кривых деревьев, гром рокотал и перекатывался в поднебесье. Струи воды заливали за шиворот, капельки скатывались по толстой косе девицы на круп лошади, платье намокло и прилипло к телу. Княжна знобко поморщилась.
- Плащ из моей скатки вынь, - попросила девушка подвернувшегося под руку стражника. - Холодно.
Паренек, расставлявший палатку и перекликивавшийся с дружинниками, бросил взгляд в сторону вьючной лошади, засуетился и набросил свой плащ на плечи Святославе, сам же побежал заканчивать дело. Сквозь намокшую рубашку виднелись широкие плечи и мускулистые руки.
- Покрасоваться захотел, - буркнула Свята, кутаясь в стражницкий плащ.

Они успели установить палатку перед самым дождем. Самира ежилась и куталась в самые теплые вещи, которые были. Такая погода была непривычной для южной красавицы и портила все впечатление об уже начавшей ей нравиться своими великолепнейшими и зеленнейшеми лесами стране.
Настроение ухудшалось с каждой секундой. Северный король видимо не спешит присылать побыстрее эскорт для невесты своего сына. И они никуда не могли сдвинуться с места, тем более в такой дождь. Либо заплутали бы в чуждых чащобах, либо могли запросто сгинуть, так как сила этих мест чувствовалась даже обычным человеком.
А еще стража все время бросала нервные взгляды в кущу. Им казалось, что оттуда смотрят постоянно пара глаз. Поэтому, когда принцесса забралась в шатер вместе со своей наперстницей, то воины молча окружили палатку плотным кольцом, дабы никого не подпустить и на несколько десятков метров к ней.

Прервав, на такой не мирной ноте разговор Государь, последовал к столу, бояре и гости последовали за ним. Остаток обеда прошел в мрачной обстановке, Государь мрачно обдумывал слова князя. Князь тоже не стремился продолжать разговор, по этой причине он, как только обед закончился спешно отъехал в свой дом, а Государь, отпустив бояр, прошел в кабинет, чтобы разобраться с прошениями на его Высочайшее имя.
От раздумий его отвлек шум, который доносился с улицы, приказав открыть окно, Государь прислушался к крикам, и к его удивлению, эти крики были не очень восторженные.
"- Ой-е-е, горе - причитал по бабьи - А как птица чёрноя, да с неба падала. Ойда с неба падала, зло-разруху делала. Зло-разруху делала, гласом лживым каркала. "Не видать вам солнышка!!" Ой, горе, горе, горе!!!"
По голосу вроде было похоже на юродивого Гришку, что на площади всегда жил. Государь решил узнать, что случилось с любимцем народа.
- Коня, - приказал он слугам, - и мой конвой, на прогулку еду!
Выехав за ворота дворца, он увидел, что площадь перед дворцом частично заполнена народом, и народ внимает крикам калек, о том, что Государь династическим браком хочет погубить страну.
Слыша эти крики, Государь нахмурил брови, после недолго раздумья, он решил, что для борьбы с убогими, лучшего способа, чем воздействие на них со стороны жрецов нет. С площади Государь поехал к капищу пресветлой Лели, тем более завтра ее праздник, и Верховный жрец, точно будет там. Государь переговорил со жрецом и возвращался уже во дворец, когда раскаты грома возвестили о скорой грозе. Поэтому дальнейшую прогулку пришлось прекратить и возвращаться во дворец. Первые капли упали, когда Государь всходил на крыльцо дворца, он любил дождь, но только когда сам в сухом месте.

Джамиля сидела в небольшой палатке. Ее пальцы бысто перебирали струны аль-уды, рождая мелодию, которая напоминала ей о доме.
На улице шел моросящий дождик, что плохо сказывалось на ее настроение, ибо она была человеком, не привыкшем к такой погоде.
Из задумчивости ее вывел голос служанки:
- Я пришла ее переодеть вас, - сказала Ламия.
- И действительно, уже довольно поздно... - она бережно отложила инструмент в сторону.
Когда служанка вышла, Джамиля обратилась к принцессе:
- Самира, что-то совсем какая-то грустная. Неужели тебе не понравилась моя игра? А я так надеялась, что она поднимет тебе настроение... - она ласково посмотрела на Самиру, и заботливо взяла ее за руку.

И тут ветер взвыл с драконьей свирепостью. Шатер превратился в парус, рванулся ввысь. Колышки не выдержали рывка, узорная мокрая ткань взвилась в воздух, словно легкий платочек, подброшенный шаловливой девичьей ручкой.
Дождь обрушился на вскочивших на ноги девушек. И посреди этого холодного водопада возникла черная лошадь - словно сгусток мрака. Всадник, еле различимый во тьме, взмахнул рукой в сторону испуганных девушек, развернул лошадь и умчался прочь.
И тут же принцесса исчезла. Только к ногам Джамили с ужасом прижался мокрый комок меха – трехцветная кошка...

Джамиля не успела ничего понять, только успела заметить неясную фигуру всадника. Она уже хотела обратиться к принцессе, когда боковым зрением заметила, что той нет рядом. Внимательно посмотрев вокруг, и не заметив ее, она услышала мяуканье. Недоуменно посмотрев вниз, Джамиля заметила, что возле ее ног лежит одежда принцессы, и из нее пытается выбраться трехцветная кошка.
Наконец выбравшись, кошка с ужасом прижалась к ее ногам. Джамиля ахнула и присела на колени.
- О, Самира, неужели это ты. Кто посмел превратить тебя в это создание, - слезы потекли по ее глазам. - Да будет проклят Аллахом тот, кто посмел это сделать!
Гневно вытерев слезы, Джамиля прижала к своей груди несчастную принцессу.