Курс на бухту Барахту, или Свистать всех наверх!

Жаркая тропическая ночь изумленно прислушивалась к пьяным воплям и обрывкам залихватских пиратских песен, оглашающих морскую гладь.
Шхуна "Фиг догонишь!" вторые сутки болталась с зарифленными парусами и закрепленным рулем. Мало-мальски приличный шторм давно отправил бы эту лоханку на дно. Но шхуну хранили Бог и Судьба, снисходительные к пьяным.
А пьяна была вся команда. В доску, в дым, в дугу и в корень, в клюв Великого Кракена и в щупальца всех морских чертей!
Причем гуляли морские лиходеи не просто так, а по поводу. Притом -- весьма печальному. Команда прощалась с капитаном, прославленным (ну, хотя бы на борту собственной шхуны!) корсаром -- доном Эстебаном-Мигелем-Себастьяном-Альфонсо-Аурелио Писарро-и-Кортес-и-Монтеверде по кличке Ляп.
Команда лишена была даже удовольствия предать дорогое тело морской пучине: капитан проделал это сам, навернувшись случайно за борт...
Два сильных, изящных, по-своему красивых существа вынырнули за кормой шхуны.
-- Слышишь? -- укоризненно сказал своей спутнице дельфин Илларион. -- А всё ты виновата! Зачем тебе понадобилось лопать капитана? Может, еще выплыл бы...
Дельфин давно уже скитался по морям за шхуной "Фиг догонишь!", изучая быт и нравы непостижимой людской стаи.
-- А на какого гарпуна ему было в воду падать? -- резонно отозвалась акула Прожора. Она тоже давно следовала в кильватере шхуны, но руководствовалась не научными интересами, как Илларион, а более низменными целями. Гастрономическими. Ее девизом было "Что за борт упало -- то пропало!"
Эти двое неплохо ладили друг с другом. Прожора уважала интеллигентного дельфина (после того как несколько раз огребла по жабрам). А Илларион ценил в акуле умение смотреть в суть вещей.
Вот и сейчас: описала круг в волнах, мысленно облизнулась, вспомнив незабвенного Ляпа, и задала главный вопрос:
-- И кто ж теперь будет капитаном?..

В МОРЕ ОТВАЖНО ВЫШЛИ:
1. АЦЦКИЙ ЕЛФЪ -- призрак капитана Ляпа.
2. БАБКА ГУЛЬДА -- дельфин Илларион и акула Прожора.
3. HIDEKI -- шхуна "Фиг догонишь!" (то еще суденышко!).
4. MENELWEN -- попугай покойного капитана Халагадор Вердэ (чаще называемый Хамло-гад и Ведро).
5. ВУЛФРИ -- Дороти Двести Жизней. (Кто хочет узнать, кем он был, скажем, в Древнем Риме, -- это к ней, пожалуйста!)
6. ALLEINAD -- доктор Таната, судовой врач, королева горчичников и клизм.
7. ЛОККИ -- Глук-Фосфат, алхимик-самоучка. (Учится превращать морскую воду в вино, но пока ему лучше удаются поджоги и взрывы на шхуне.)
Попутно Локки обещал также отписывать некую судовую крысу, чье благородное имя осталось неизвестным...
8. АЛЬФА 9001 -- корабельный кок, господин Оливье де Спун де Найф, неутомимый экспериментатор-кулинар, использующий экипаж в качестве подопытных животных.
9. REMI -- боцман, сэр Уильям Арчибальд Третий, некогда Глотка Билл. (Своей изысканнейшей вежливостью держит экипаж в трепете.)
10. ANHENES ASEL -- Аделина Лануэль, пиратка, говорящая исключительно стихами. (Господ критиков просим заткнуться, если им дорога жизнь!)
11. ELARETH -- Рик Сагестионе, юнга и прирожденный комик-пародист (УЖЕ СЪЕДЕН АКУЛОЙ ПРОЖОРОЙ).
12. NEKROS -- Антонио д`Ортеги, в прошлом канцелярист из отдела картографии военно-морского министерства, а в настоящем -- лихой пиратский штурман. (Будем надеяться, что он, взяв курс на Ямайку, не заведет шхуну в Гренландию!)
13. GERNSTBACK -- Дед Мушкет, старейший член экипажа. Живая легенда и кладезь бесценных (занудных) воспоминаний.
14. ЯСМИК -- барон Генрих фон Блумбергер. Личность, обуреваемая страстью поучать всех вокруг.
15. MITRANA -- Том Хоуней, матрос. Шулер-неудачник.
16. LUSTRATION -- Бамбино де ля Фафнер (она же Фафа), похищенная пиратами принцесса (это заявление остается целиком на ее совести), корабельная секс-бомба и фаворитка покойного капитана.

НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА БОЖЕСТВЕННОГО ХОМЯКА:
1. LAELAR_DALHARIL -- верховная шаманка племени. Гордо носит поэтическое имя КрикМакакиОглашающийБезлуннуюНочь (можете называть ее просто Крик).
2. MEDVEGONOK>>> -- РёвДикогоПопугая. Как ни странно, тоже шаман. Конкурент.
3. АТОС -- ВездесущееОкоНеДремлющееНиДнемНиНочью, вождь племени.
4. GEMINI -- МягчайшиеПальмовыеЛистьяУстилающиеНелегкийПутьВеликогоБожественногоХомяка -- хранительница священного хомяка.

НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА АКУЛЬЕЙ ЧЕЛЮСТИ:
1. ФАНДОРИН -- сэр Бартоломью Хаскервиль, английский профессор-стоматолог, в настоящее время -- вождь племени.
2. ВЕСЕЛЫЙ РОДЖЕР -- МаленькаяМускуснаяМышкаСидящаянаКокосовомОрехеСХвостомВолочащимсяПоЗемле -- юная туземка.
Более подробно о персонажах можно узнать из квент, выложенных в разделе "Обсуждение отдельных приключений", в теме "Счастливого плавания"
Тем, кто захочет присоединиться к нам по ходу действия, не возбраняется подплывать к шхуне на плоту, сколоченном из обломков кораблекрушения, или на берегу необитаемого острова отчаянно размахивать сделанным из тельняшки флагом.
Предупреждаем: за неуважение к коллегам по приклу и (особенно!) к мастерам, а также за наплевательское отношение к правилам форума и нормам русского языка -- будем беспощадно скармливать персонажей акуле Прожоре. И не говорите потом, что вас не предупредили!

Мастер -- АЦЦКИЙ ЕЛФЪ. Я ему помогаю.

Счастливого плавания всем нам, попутного ветра в парусах и семь футов под килем!

Сообщение отредактировал Ясмик - 30-04-2006, 17:16

Под утро: море, словно большая изменчивая перина, неспешно перекатывало волны. Сонное солнце стало лениво выползать из своей морской колыбели, сбрасывая жаркое покрывало ночи… Вот оно поднялось чуть выше и оставило после себя сверкающие золотые блики на водной поверхности… Солнечные зайчики заплясали в волнах, а затем переметнулись на шхуну. Пробежались по деревянной палубе, зачем-то запрыгнули на мачту, откуда своим озорным светом спугнули двух чаек. Последние недовольно мигнули и, расправив крылья, пролетели над шхуной, не преминув оставить на ней свои росписи, как свойственно птицам. Зайчики же снова спустились на палубу и заскользили по ней... Но неожиданно замерли: на их пути располагались ноги… В желто-коричневых штанах и длинноносых штиблетах. Вернее даже в одном штиблете. Только не подумайте, что вышеупомянутые конечности валялись сами по себе. Нет. У них было тело и голова, и даже руки. Вот только штиблета не хватало. А все вместе взятое даже имя имело. Генрих фон Блумбургер. Личность надо сказать… а впрочем, что сейчас говорить. Сути это не изменит: фон Блумбургер валялся на палубе в совершенной отключке вследствие распития изрядной порции алкоголя… Лежал и все тут. Никого не трогал.

Дааа.... везет дуракам, пьяницам и героям с десятой удачей. Микхайль Пьетрофф, намного более известный как Дед Мушкет, величайший снайпер всем времен и морей, ветеран чуть ли не Пунических войн, был как раз из третьих.

А вы думали? Без удачи нет Ну Очень Удачных Попаданий. А Ну Очень Удачные Попадания - это то, что отличает хорошего снайпера от мертвого... Как говориться, попасть пчеле в глаз, чтобы сберечь драгоценный мех... В общем, для читателей и автора в данном предисловии важно одно. Нет, два. Первое. Дед Мушкет был заслуженным морским снайпером (иначе говоря, пока морские волки грызли морских зайцев, он охотился и на тех, и на других). Второе. Он был вполне жив, вопреки всему, включая банальную логику, здравый смысл и ограничения на размер графы "Возраст" в Книге Судеб.

Как и положено старому солдату, на посту дед не дремал! Он спал... ну а что вы хотели, дедушка спарый, он спать хочет... Этому способствовало и то, что шхуна "Фиг догонишь" была полностью солидарна с командой. То есть была буха в дребодан и даже в полный штиль (каковой в последнее время так удачно стоял в специальном прогнозе погоды для пиратов) качалась, то есть укачивала, так, что мама дорогая. Наверняка при наличии сухого дока она побилась бы башкой об стенку - если бы пришла к консенсусу по поводу того, где у ней башка.

Но Деду было не привыкать к суровой качке, поэтому он продолжал нести вахту на посту впередсмотрящего... то есть, он, конечно, был бы рад перестать ее нести и положить где-нибудь, но вот как? При малейшей попытке спуститься шхуна как бы вспоминала, что у нее есть не только корпус, но и, образно говоря, некая голова (если то, что сверху - это голова), а раз голова есть и "а девушка пьяна!", то ее можно ронять набок в попытке заснуть и проспаться.

Короче, картина не то что маслом, а даже салом.

Дедушка пробует спуститься.
Шхуна, решив, что она живая (и бухая, ко всему прочему - иначе говоря, buho sapiens, пьянь разумная), понимает, что у ней как у существа высокоинтеллектуального должен быть вестибулярный аппарат. Потому, что если бы у ней его не было, плаванье вверх дном вполне было бы вариантом... и не очень высокоинтеллектуально.
Шхуна пытается протрезветь традиционным народным способом - остервенелым мотанием головой из стороны в сторону.
Дедушка, чуть не уронив свой супермушкет (в 5ый раз) и не навернувшись в могилу почившего в бозе капитана (6 раз, не считая седьмого, когда шхуну накренило настолько, что дед чуть не попал на завтрак Обжоре, что называется, с доставкой, и заехал оной твари прикладом по голове), попеременно чертыхаясь и стоня, лезет обратно наверх.
Шхуна забывает, что у нее должен быть вестибулярный аппарат.
Повторить.

Следует отметить, что сам Микхайль Пьетрофф был ни в одном глазу. Он был в другом глазу, потому что в кои-то веки его повязка была на одном и том же глазу уже очень продолжительное время... и это время грозило затянуться - ведь кто знает, как быстро ожившие шхуны трезвеют, и надо ли им похмеляться?

Дед не знал.
Но уже второй раз за время поминок с продолжением над морем раздавался протяжно-ругательный крик:

- ДА ПОХМЕЛИТЕ НАКОНЕЦ ЭТО КОРЫТО КТО-НИБУДЬ!

Сообщение отредактировал Gernsback - 9-02-2006, 16:13

Рик проснулся этим утром с ощущением, что сегодня для него начнётся новая жизнь. Такое же ощущение было у него в первое утро на шхуне «Фиг догонишь», когда его, тогда ещё совершенно сухопутного крысёнка выворачивало за борт из-за морской болезни. Однако же, проснувшись и обрызгавшись морской водой, зачерпнутой ведром из-за борта, он вспомнил, что уже далеко не первый день ходит по палубе, да и таких праздничков (не по такому поводу конечно), но было уже предостаточно в прошлом, и пора бы взять себя в руки. Что он и сделал. Надо сказать, что проснуться практически раньше всех Рику помог тот факт, что накануне во время попойки Рик умудрился выпить меньше всех, хотя и выглядел так, будто выпил столько, сколько все остальные вместе взятые, так как непрерывно подражал и пародировал поведение со-поминающих.
Поэтому выйдя под теплые лучи утреннего солнышка, Рик подумал: «А ведь жизнь – хороша! И жить хорошо! Тем более, что многоуважаемый капитан Ляп ... теперь вкушает от лучшей жизни на небесах... точнее на дне морском.» Впрочем, Рик был не силён в теологии, и для него это было в общем-то одно и то же. Следующей же мыслью было то, что теперь то капитана на шхуне нет! А так быть не должно ни в коем случае. И заключительным аккордом, словно ударили по дюжине колоколов (чему всё-таки поспособствовало вчерашнее...) пришла Идея: «Кто как не Я, который лучше всех знает как, и что главное – может – заменить капитана! Ведь я же знаю до мельчайших подробностей как капитан вальяжно ходил по палубе (не раз прогуливались вместе), как надо орать на матросов (за что мне раньше, конечно, попадало), и – главное – как глубокомысленно размышлять о судьбах вверенных причудами судьбы в руки капитана людей!» С этой мыслью Рик выпрямился и свысока глядя на свои новые владения направился на капитанский мостик.

Сэр Уильям Арчибальд III проснулся от необычайно сильной головной боли. Признаться начистоту, так плохо ему не было очень давно. Он с трудом принял вертикальное положение и закрыл глаза рукой. "Ох, право слово, не стоило употреблять столько спиртного... Наверное господину капитану не понравилось бы, если бы он увидел свою доблестную команду в подобном нелицеприятном состоянии...",- Сэр Уильям встал перед зеркалом и поправил остатки жабо на своей не слишком новой рубашке. Хм, не так уж и плохо. Да, определенно. Сэр Уильям осмотрел себя с ног до головы. И тут в его голову пришла мысль. Нет, нет так... к нему в голову пришла МЫСЛЬ. Наверное, она никогда бы не решилась посетить голову славного боцмана, если бы не жесточайшее похмелье. Впрочем, как бы то ни было, она навестила Сэра Уильяма и так понравилась ему, что он больше не захотел с ней расставаться. Мысль эта была проста, незатейлива и, учитывая ныняшнюю ситуацию, вполне логична. Боцману в голову пришла мысль о повышении - а почему бы ему не податься в капитаны? "Это звание весьма почетно и солидно, матросы и так уже пребывают в моем полнейшем распоряжении, так что..." Боцман удовлетворенно кивнул и покинул свою каюту.

Глук-фасфат сидел на мокрых досках палубы, свесив ноги и грустно подперев ладонью щеку, смотрел вдаль. От активно-почти-утренне-запойной жизни на корабле его отделяла целая груда накрытых парусиной ящиков, мотки корабельного каната и прочий мус… полезные вещи. Капитан считал, что в плавании пригодится все. Вот и пригодилось – для того, что б дать временное пристанище одному несчастному морскому волку. Вдрызг пьяному морскому волку….
«Бедный капитан… Бедный я – нет, ну зачем надо было столько пить?!» - Он хлюпнул носом и выразительно высморкался в рукав.
-Нет, ну это возмутительно, все я ухожу!
Глук поднял голову и с трудом сфокусировал взгляд перед собой.
Глук… - понял он. - В смысле – Глюк.
Большой серый крыс шествовал по палубе, волоча за собой дорожный чемодан, и громко возмущался:
-И утопили же! Последнего капитана утопили… разини! Меня ж крысы в порту засмеют! Усё - вы как хотите, а Милорд Рэддис покидает корабль! Эй, ты – дай пройти!
-В смысле – я? – Уточнил Глук.
-А здесь есть еще кто? – Ворчливо осведомился крыс.
-Нее-ет. В смысле – никого нет. И тебя – тоже. Это ты мне кажешься.
-Напился! И этот напился! – Возмутился крыс. Судя по его нетвердой походке, крыс и сам не побрезговал спиртным. – Дорогу! Милорд Рэддис покидает судно!
-Покидаешь корабль! – С чувством произнес Глук. – Крыса!... кстати, а Милорд Рэддис – это кто?
-Крыс! И горжусь этим…. А милорд Рэддис – это я.
-А почему корабль покидаешь?
-Тонет потому что. Раз я покидаю корабль – значит, он тонет.
-Не-е. – Замотал головой Глук. – Он не тонет. А куда ты его покидать будешь? Там же это – акулы. Его только как капитан – к акулам покидать можно. Вот.
- Да? Ладно, тогда не покидаю. Радуйтесь. Уговорили…. Курить есть?! – Осведомился Милорд Рэддис.
-Э-э-э… нет…
-Вот и хорошо! А то мочи нет – как табаком воняет… Эй, ты чего так смотришь?!
-А ты правда…говорящий?
-Нет, ну дожили! – Возмутился Милорд Рэддис. – Мало того, что нагло перешли на «ты», так еще и в моих способностях сомневаются. Я, между прочим, из королевского рода! Так что, извольте обращаться ко мне «сэр» и «милорд». А говорящие в нашей семье все – это наследственное. От моей пра-бабушки королевы Стеши Первой. Дай ей боги здоровья….
А водоплавающие мы по мужской линии. Мой далекий предок – вот! – И Глуку был продемонстрирован чемодан с таинственной надписью «Санта-Мария».
-А это кто такая?
-Карабль такой был. Колумб на нем плавал. – Внушительно ответил Сэр и Милорд. – Большо-о-ой! И мой предок первый его покинул. А ведь он предупрежда-а-ал!
Глук непонимающе хлопал глазами.
-Санта-Мария… - Повторил Крыс. - Колумб – ничего не напоминает? Нет? Ох, молодежь!
Он утонул? – Несмело спросил Глук.
-Хуже… Он – открыл Америку. А ведь мой предок предупрежда-а-ал!
Крыс вдруг вынырнул из воспоминаний:
-И вообще – ты чего здесь делаешь?
-Я… - Глук оглядел себя - Так я это…
-«Это» он! Ты здесь сидишь, а корабль без капитана носит по бурным волнам! – И крыс ткнул лапой на абсолютный штиль за бортом. – Ты должен проявить смелость и взять штурвал в свои крепкие руки!
-Я?!
-А кто ж еще?! Женским рукам дело такое не доверишь. А другие – кто слишком стар, кто молод, кто пьян в стельку… в смысле – еще больше чем ты. Так что – это твоя судьба. Вперед, капитан Глук, вас ждут эти – которые дела!
-А ты уверен – несмело уточнил Глук.
-Я тебя поддержу. – Пообещал Крыс. - Голос принца королевской крови еще что-то да значит под этим небом. Иди давай! А станешь капитаном – назначишь меня главным надсмотрщиком за сьесными припасами. Пра-бабушка мной еще гордиться будет.

«И этот напился» - Грустно подумал крыс, глядя вслед шатающемуся алхимику. – Ох, потонет корабль, хвостом чую. А я ведь предупрежда-а-ал! И крыс, прихватив чемоданчик, нетвердой походкой направился в сторону камбуза.

Сообщение отредактировал Локки - 9-02-2006, 22:20

Том медленно-медленно открыл один глаз. Потом закрыл. Потом открыл и закрыл ещё два раза. "Работает!" - мысленно поздравил себя пират. Те же манипуляции были проделаны и со вторым глазом. Наконец, оба глазика приняли своё обычное (полуприкрытое) состояние и завращались, пытаясь определить местонахождение своего обладателя. Опухшие от беспробудного пьянства мозги пытались расшифровать донесения, посылаемые глазами и догадаться - почему здесь ТАК качает, так холодно и неуютно. Мимо пролетела какая-то живность, не разобравшись, кто это Том крикнул: "Эй! Сыграем?" и полез в карман за картами, да так и застыл, внезапно осознав, ГДЕ он находится...

Далеко внизу покачивалась палуба и от ног её отделяло _надцать футов чистейшего морского воздуха. Естественно, Том не парил в небе аки ангел святой, а вполне прозаично сидел на рее, обняв руками мачту. "Оххоспади, как же теперь слазить, я же высоты боюсь..." - простонал Счастливчик и покрепче сжал объятья. Похоже, шхуне это не понравилось (а может, она просто икнула) и через секунду Том с воплем летел в направлении палубы.

Крепко приложившись костлявой спиной о дощатый настил, пират хрюкнул, и подумал: "А грязюка-то кругом какая... Как бы убирать не заставили... Хм... Единственный человек, который может заставить пирата что-либо делать - это его капитан. А капитанское место сейчас свободно... А что если..." Том нарисовал в воображении радужную картину - вся команда, высунув языки, наводит на борту порядок, а он в капитанской прикиде дуется в картишки с попугаем ВедрО. "Решено! Выставляю свою кандидатуру!" - постановил Счастливчик. Ему и в голову прийти не могло, что в этом благом начинании у него могут быть конкуренты.

Генрих фон Блумбургер приоткрыл глаза. И тут же снова зажмурился. Его, и без того вечно-кислая физиономия, скривилась до невозможности.
-У-й-й... Сфе-е-т тушить нада-а - застонал почтенный барон и, перекатившись на живот, кое-как встал на четвереньки. Подняться на ноги он не решился. Поэтому пополз. Нет, не куда глаза глядят. Потому как последние смотрели исключительно на дощатую палубу шхуны... Продвинувшись на некоторое расстояние, барон каким-то чудом сумел оторвать пристальный взгляд от пола и посмотреть немного вперед. Перед его взглядом стоял штиблет. Его штиблет. То, что штиблет оказался расписан чайками и стоял в лужице чего-то темно-буро-рыжего, заставило Блумбургера протрезветь еще больше. Генрих попытался заткнуть нос рукой, но после тщетных попыток понял, что в этом случае он просто не удержится и шлепнется, поэтому оставил попытки. То, что любому телу для устойчивости вполне достаточно трех опор, Блумбургеру в голову не пришло. Заметив юнгу, он позвал его:
- Мальшик! Мальшик! Юнга ка мне!!

Сообщение отредактировал Ясмик - 10-02-2006, 23:32

- Чтоб вас всех....!!! ..... такой-то.... раз.... матери... через... камбуз...

Откуда-то очень сверху шхуну окатил поток не слишком отборной разнокалиберной брани - правда, половина ушла в естественный глушитель: от экзерсисов Тома судно, мягко выражаясь, передернуло, в результате чего оно зашаталось на волнах как заправский австралийский маятник (почему австралийский? а там все кверхногамное), а все еще не протрезвевшие члены команды, не сговариваясь, подумали о судне - правда, несколько другом.

- Пьяная скорлупа! Бухучий Голландец! Таз под парусом! Лохань нетрезвая.......

Отстаток опять заглушил скрип и шум разгоняемых волн.

Видя что юнга не реагирует на его зов, фон Блумбургер начал закипать от гнева, отчего еще больше протрезвел... Его, капитана шхуны "Фиг догонишь", не слушается с первого раза подчиненный? И кто?! Юнга. Мальчишка.
- Рик!!! Юнга Сагас.. Сагесе...ик... А-а-а.. Итить твою глотку, тысяча чертей и хромой бес с топором наперевес! Ри-и-к...икк! Ка мне! Живо! Капетана слюшайся!!... - он хотел еще много чего добавить, дабы просветить невежественного паренька, естественно для блага этого юного оболтуса, но снова икнул и едва не прикусил язык. Поэтому решил помолчать и дождаться пока паренек подойдет. Вот тогда он прочистит ему мозги знаниями.

- Бабах! Бабах! – разносилось над водной гладью, а почему гладью, ведь был жуткий шторм, значит так, грохот разносится над бушующими волнами Средиземного моря.
Королевский фрегат шел на абордаж. Но «Фиг догонишь!» был не так прост. Лавируя между девятибалльными волнами, он пытался оторваться от преследования. Этот заносчивый фрегат еще поплатиться за свое неуважение к «джентльменам удачи», к коим он причислял и себя.
- Плюх! – где-то рядом в воду упало ядро. «Фиг догонишь!» рассмеялся, пусть прочистит свои трюмы от грязи, в которой он порос на госслужбе. Настроение у него было отличное. В подобных боях он еще не участвовал и теперь он должен показать капитану Моргану и славной команде, что он не зря носит свое гордое имя «Фиг догонишь!».
- Да похмелите наконец это корыто кто-нибудь! – прогремел голос, настолько сильно, что «ФиДо!» подумал, что это ему показалось и продолжил улепетывать от королевского фрегата, на котором гордо был изображен герб Ее Королевского Величества.
- Пьяная скорлупа! Бухучий Голландец! Таз под парусом! Лохань нетрезвая.......- прокричал Морган. «ФиДо!» был явно поражен таким разнообразием эпитетов, которыми наградил его великолепный Морган. Как?, почему?, за что? Мысли крутились с бешеной скоростью в го…ну…где-то они точно крутились. Он настолько растерялся, что пропустил очередной снаряд, выпущенный с борта фрегата.
- Хрупс! – ядро попало в самый центр палубы и пробило его насквозь….
- Неееееет! – закричал бы, наверное, человек и, проснувшись, понял бы, что это всего лишь сон успокоился, но у «ФиДо!» не было голоса и он не смог закричать.
Как же у него болят доски, как будто в них сотня плотников вбивают гвозди-двухсотки. Он же знал, что будет, если он будет пить, но нет. Вместо того, что бы выкинуть разбитую бочку с ромом за борт и смыть все водой, он позволил алкоголю пролиться сквозь доски и впитаться в ткань древесины. Теперь он страдал похмельем.
А что ему снилось? Наверное, очередная морская баталия, откуда он всегда выходил победителем, но в этот раз что-то пошло не так. А что? Вспомнить он так и не смог.
Для начала надо умыться. Он увидел подходящую волну и, поймав ее, позволил пройтись по палубе.

Сообщение отредактировал Hideki - 10-02-2006, 21:27

Волна, прокатившаяся по палубе, умыла заодно и барона, все еще стоявшего на четвереньках.
- А-а-а! Читоб тибя! Карыто! Савсем мазгов нету у страителей тваих! Зиделали палубу ниже ватерлинии - мокни тут теперь - забормотал Блумбургер. Заметив, что драгоценный штиблет проплывает вместе с волной мимо и намерен покинуть борт, барон поспешно схватил его. И заругался еще сильнее, так как вода не успела смыть со штиблета все лишнее и гадкое, налипшее на нем. Затем он поднялся, все еще держа штиблет в руке, и шатающейся походкой пошел по палубе.

Дороти лежала на спине, с отрешеннным видом вглядываясь в небеса. Мысли девушки витали в облаках, и даже выше - в Верхних Сферах. Ууууу...
- Черт вас дери, господа, помедитировать нельзя! - прошипела известная гадалка (по крайне мере, она так думала) Дороти Двести Жизней.
Волны, весело изображающие из себя протрезвителей (в мыслях Дор перед этим стояли прилагательные, но цензура их вырезала), докатились до болевшей головой гадалки и почти смели ее с палубы.
- Ох, опять вся концентрация к морскому дьяволу отправилась, - вздохнула Дороти и покосилась на бутылку, величаво проплывшую к ней.
- Эй, а где капитан? - крикнула Дороти, приподнимаясь и хватаясь за голову. Неудомевающе поглядев на ошарашенных пиратов, гадалка сообразила, что капитан канул в пучине.. или даже в пасти Обжоры, если быть педантичным.
- Ой..

Сообщение отредактировал Вулфри - 11-02-2006, 18:14

- Оо!.. - простонала Аделина Лануэль, беспокойно ворочаясь на скрипучей, изрядно помятой кровати, что окончилось ударом лбом девушки о стену, сопровождаемым глухим стуком, который отозвался где-то внутри нее. Где, девушка пока не осознавала ввиду своего состояния.
- Ого-го… - продолжила издавать нечленораздельные звуки Лина, хватаясь за голову, где мысли переплелись в кучу, придавая какой-то тяжести. В висках издавался назойливый стук, словно кто-то долбил по черепу маленьким холодным молоточком, а яркие, игривые лучи солнца, просачиваясь сквозь окно, пробегали по лицу девушки, где застыло сонное выражение.
Юная пиратка все-таки решилась подняться, борясь с желанием снова завалиться в кровать, и прошла к зеркалу, с намерениями привести себя в порядок, если, конечно, у нее на это были внутренние силы.
- о Боже. Ну и прическа... Куда подевалась моя расческа? - протянула расстроенная пропажей предмета, Аделина, наклоняясь к тумбочке и начав копаться в своих вещах, которые были разбросаны по всей каюте девушки, а она, несмотря на то, что женщина, не имела привычку часто прибираться.
Лануэль обнаружила расческу у себя на кровати, под мятым одеялом, и недолго думая, как предмет мог попасть туда, принялась расчесывать запутанные волнистые волосы, борясь с колтунами, преодолевая «образ метелки». Она снова всмотрелась в свое отражение, когда как перед глазами все поплыло, и чуть не свалилась на пол, не удержав равновесие, когда корабль дал толчок.
Девушка в итоге завязала волосы в аккуратный хвост, сама удивляясь, что дрожащими руками смогла что-то сварганить на голове, и, умывшись холодной освежающей водой, которая ни на каплю не убавила похмелья, снова оглядела себя.
Яркие голубые глаза сейчас казались тусклыми, усталыми и раздраженными, а всегда загорелая кожа сейчас была бледной, и ни о каком румянце нельзя было даже мечтать.
Она, нахмурившись, преодолела дверь своей комнаты, хватаясь за ручку скорее наощупь, нежели, сосредотачивая на ней зрение, и вышла из комнаты, помогая рукой, которой облокачивалась на стену, идти вперед.
В итоге Аделина, благодаря своим великим усилиям, вышла на палубу, где застала уже собравшуюся компанию, бурно шумевшую и мешающую ее покою в голове.
Она, припоминая, что не так уж много и выпила, подивилась своему «невменяемому» состоянию, и приблизилась к Дороти, кивнув, что означало приветсвие.
- Утра всем доброго... Вижу все очень бодрые, - подметила она саркастически и присела на что попало, сонно смотря себе под ноги.

Фафа покрепче обняла подушку, свернувшись калачиком под тёплым, пуховым одеялом...
И тут случилось нечто. Подушка взяла да и укатилась из-под головы дремлющей принцесски. Ударившись головой о твёрдую (?) поверхность матраса, Бамбино от неожиданности открыла глаза. Перед расфокусированным взглядом промелькнула бутылка с остатками какой-то жидкости. Видимо, рома... подумала Фафа.
Рома?! Во второй раз за несчастливое утро она имела неосторожность открыть глаза и резко рвануться вверх. Зря принцесска это сделала... Мда... зря...
Видите ли, (как потом выяснилось) девушка лежала на корме корабля, у самого бортика, наверху которого был поручень. Причём лежала Фафа не просто так, а основательно - с запасом рома на полгода вперёд, который она попыталась обнять дабы не украли (но, как вы знаете, объять необъятное.... можно только выпив...), и завалившись запасом рыбы, за ночь успевшей основательно протухнуть... Ещё бы - вперемешку с ромом!
Ну так вот - как уже выяснилось, наверху был поручень, и голова Бамбино перенесла весьма болезненный... мнэ... контакт с сим объектом.
Минут десять из груды бутылок и рыбы доносились отборные чертыхания, достойные разве что Деда Мушкета, который в жизни всё повидал, а до сих пор экстримом занимается... Был бы кто рядом - он бы очень-но удивился, как это тухлая рыба может говорить. Но суть дела даже не в этом.
Когда Фафа всё-таки выбралась из плена цепких лап ополчившихся против неё вещей , то первым делом придирчиво осмотрела ногти, и поправила сбившуюся набок высокую причёску, на которой гордо возлежала пиратская шляпа, как гнездо страуса на тоненькой березке.
Девушка решительно поджала пухлые губки и прищурила карие глаза.
Покачиваясь и подтягивая сползающие шаровары, Фафа пыталась припомнить вчерашний вечер... Кажись, была попойка... (принцесса была гением во плоти, и такие умозаключения давались ей легко).И тут страшная мысль пронзила её сильно натруженный мозг.
Злобно прищурившись, Фафа прошептала:
- Кажется нам пора заявить права на капитанство?..

Сообщение отредактировал Lustration - 11-02-2006, 13:25

За умение шхуны без посторонней помощи брать на пустом месте опасный крен с тем, чтобы обмыть палубу водой, ее следовало наградить почетной грамотой с присвоением внечередного звания "Фиг утопишь" - в другое время старый вояка подумал бы так.

Сейчас же Деду Мушкету было не до почетных грамот с печатями колониальных наместников. Он думал о науке.

Более конкретно - об архимедовском правиле рычага (которое в морском приложении, правда, звучало как "Дайте мне точку опоры, и я произнесу тост"), гласившем, что путь, проходимый длинным концом рычага, прямо пропорционален его длинне (в более точном определении Микхайль не нуждался, с учетом того, что он всегда путал, что именно кипит при девяноста градусах, вода или прямой угол). Также - сам того не зная - он в перерывах успевал думать о другой закономерной зависимости, которая была обнаружена учеными несколько позже.

А проще говоря - накреняясь для зачерпывания воды, шхуна размахивала гротом не хуже заправского фехтовальщика. Что до второго, то описать это дед не мог, мог только изобразить - чем и занимался, вероятно, действуя некоторым непроснувшимся на нервы.

Примерно так...

ТвАюМаааАаАтЬ!

И хорошо, думал дедушка, что у этого деревянного существа не хватало ума "прополоскать рот"...

Сэр Уильям вышел на палубу и солнечный свет больно резанул его по глазам. Он зажмурился и пробормотал "Ах, святые угодники, напрасно я попробовал тот сомнительный напиток, который пила команда..." Боцман посмотрел на капитанский мостик и почувствовал, как сердце затрепетало в радостном предвкушении - вот оно, это место венец желаний... да...
От радужных мечтаний его отвлекла маленькая неприятность - волна, при этом он свалился с ног и пребольно ударился плечом обо что-то из му... то есть, обо что-то из многочисленных полезных вещей (с), встречавшихся на палубе то тут то там. Вымокший насквозь сэр Уильям досадливо отряхнулся и поднялся на ноги.

Сообщение отредактировал Remi - 11-02-2006, 17:02

- Для приготовления филе рябчика в аладрианском соусе возьмите: филе рябчика, бутылку "Кьянти" двадцатилетней выдержки, кардамон, красный перец... Проклятие! Здесь совершенно невозможно работать!
Господин Оливье де Спун де Найф глубоко вздохнул. На "Фиг догонишь" имела место катастрофическая нехватка филе рябчика, "Кьянти" двадцатилетней выдержки, кардамона и красного перца. В начале каждого рейса кок предлагал закупить необходимые ингредиенты; предложение дружно проваливалась на всеобщем голосовании с результатом "1 за, остальные - против". И все из-за того, что смета требовала потратить все наличные деньги, продать экипаж в рабство, шхуну заложить в ломбард, а остальные три четверти нужной суммы где-нибудь занять.
- Мизерабли. - пробормотал де Найф. - Ну что же, за что боролись - на то и напоролись. Попробуем переформулировать рецепт с учетом имеющихся ингредиентов.
Кок оглядел "ингредиенты". Труп вороны, сбитый вчера низколетящей нетрезвой шхуной. Кусок сыра, плесень на котором успела эволюционировать до бронзового века. Странного вида порошок - результат смеси образца пыли, образца плесени и бездымного пороха. Бочка воды. Вот тут почти все верно - воду эту не меняли пять-шесть капитанов назад...
- Итак. Филе вороны в протухешеводном соусе. Взять: почти свежую ворону. Бутылку воды двадцатилетней выдержки... а ведь получается близко к тексту!
Оливье засучил рукава и принялся за работу. Назревал новый шедевр...

Боцман деловито потер руки и окинул полубессознательную команду строгим взором. Надо было принимать срочные меры... Он откашлялся и вежливо вымолвил: " Господа матросы, я был бы вам крайне признателен, если бы вы проснулись и приступили к выполнению своих непосредственных обязанностей, право слово, это ведь в высшей степени недисциплинированно - почевать, когда уже скоро полдень..."

Рик, чуть не смытый за борт накатившей волной, распластался по палубе и мертвой хваткой вцепился в канат, валяющийся рядом, втайне надеясь, что тот хоть к чему-то да привязан, и очередная волна всё-таки не довершит начинание своей предшественницы. Ведь какой прок от бухты каната в руках тонущего человека, ведь обычно это орудие спасателей, а не спасаемых! Впрочем, додумать сию глубокую мысль до конца Рику помешали окрики барона Генриха фон Блумбургера, призывавшего его непонятно к чему, а затем и боцмана сэра Уильяма Арчибальда Третьего, призывавшего очень даже определенно к чему – заняться работой. Поэтому мысли Рика, как и всякого порядочного юнги немедленно обратились к решению самой насущной задачи – увильнуть от работы. Мысль о том, что только что он собирался принять пост капитана, благополучно ускользнула от внимания Рика, а зря! Ведь тогда уж наверняка ему работать не пришлось бы!
Тем не менее, Рик попробовал воспользоваться самой хорошо зарекомендовавшей себя за время службы на «Фиг догонишь» методикой ускользания от работы – скрыться! Делая вид, что движется он не по собственной воле, а стараниями всё ещё не пришедшей в себя шхуны, Рик стал перекатываться в направлении открытого люка трюма с намерением незаметно туда... не то чтобы свалиться, но... Впрочем, там видно будет, подумал Рик, уже развивая вращательно-поступательное движение, от действия очень кстати накренившейся палубы.