В Гэнзепе живет около девятисот тысяч человек. Каждое утро сотни тысяч людей просыпаются, идут в ванную, делают себе завтрак, и едут на работу. С восьми до двух (в два, разумеется, обед) они находятся на своих рабочих местах. Без пятнадцати шесть они заканчивают свои дела, сменяют офисную одежду на уличную, и, кто-то на машине, а кто победнее - на автобусе, едут домой. Там они ужинают в кругу семьи (разумеется, только те, у кого она есть, а те, у кого ее нет предпочитают питаться в общественных местах), смотрят телевизор, принимают ванну, и ложатся в кровать. Многие, правда, и тут находят чем заняться, но не все, а те, у кого есть семья, или кому повезло с подружкой.
Лейтенанту Биллу Тернеру повезло. В другое время он, как и тысячи других жителей Гэнзэпа, нашел бы, чем с ней заняться, но не сегодня. День выдался тяжелый. Но, не как обычно тяжелый, тяжесть которого снимается несколькими банками "Хэннеса". Френки убили. И ничего с этим нельзя было сделать. Точка.
- Билл. Ты меня слушаешь?
Билл не слушал. Он что-то отвечал, но мысленно был не здесь, в этой дешево обставленной комнате в многоквартирном восьмиэтажном доме на 81-й Южной улице. Послезавтра похороны. Разумеется, он там будет. Будет говорить о том каким славным был Френки, как они вместе прошли пол-Европы, как потом вернулись домой, как решили пойти служить в полицию, как будет нам его не хватать... Только все это дерьмо, никуда не годится.
- Ты не слушаешь! Ирма говорит ты должен его знать... Он то-ли пуэрто-риканец, то-ли кубинец... Билл? Что с тобой?, - Сюзан прижалась к нему, обхватив маленькими ручками его волосатое плечо.
- Билл, - уже как-то грустно произнесла она.
Сквозь жалюзи комнату освещали розовые и алые вспышки расположенного напротив театра "Гранд-опера Риц". Сюзан все поняла по его лицу.
- Прости меня.
Он ее любил. За то, что всегда понимала его; был готов прощать ей многое, а прощать приходилось. Много-много раз. Может быть, поэтому они и не женились.

Утро 22 июня выдалось ясным и теплым. Город утопал в зелени. Радио-диджей Джерри Торнбсон передал, что сегодня после полудня возможны локальные грозы, на что ведущий новостей остроумно пошутил, что "скорее ад замерзнет", намекая на недавний инцидент с советским послом в ООН. Дождя в городе не было уже давно. Пожарные с ног сбились на выезды, и ладно бы только пожары. Мальчишки, раздобыв где-то торцевые ключи, свинчивали клапаны с пожарных гидрантов, отчего улицы начинали напоминать сады Версаля.
Город медленно просыпался. Кое-кто, вероятно, возразит вам, сказав, что такой крупный город как Гэнзэп не спит никогда. Не спят таксисты, не спят пожарные, не спят проститутки, не спят бандиты... Не спит, в конце-концов, полиция. Правда, газеты, зачастую, бывают другого мнения. Вот, и сегодня, "Гэнзэп-Морнинг" уже с утра подчует читателей заголовками "Убийство полицейского в Грэндже", "Кто ответит?", и "На что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО идут деньги налогоплательщиков". Люди бросают пятиценовик мальчишке-газетчику, берут в руки толстую кипу, на ходу, просматривая первую полосу.


Вчера днем около двух часов пополудни в районе Грэндж на Кэнел-стрит охранник портового склада обнаружил труп офицера полиции. Прибывший на вызов фельдшер Джо Теккер зафиксировал смерть наступившую часом ранее в результате пулевого ранения в голову. Погибшим оказался офицер полиции Френк Алверстон Куппер. Сотрудник склада (он не захотел называть свое имя - прим. ред.) сказал, что нашел труп во время обязательного дневного обхода. По его словам, в это время на складе обычно бывает много рабочих, но, в этот день, когда он пришел, внутри никого не было. Он лично не слышал никаких выстрелов. Со склада ничего не пропало. Полиция опрашивает свидетелей.
Данный эпизод, к сожалению, не единственный. Напомним читателям, что два месяца назад был зверски убит помощник шерифа Том Финли. Полиция до сих пор занимается расследованием этого дела (по крайней мере, так они утверждают - прим. ред.), но результаты их работы пока что не очень убедительны.
Мы обратились за разъяснениями к шефу полиции Гэнзэпа Джо Макнамаре. Интервью с ним читайте на стр. 5

В полиции газеты тоже читали. Сыскари каждый день прочесывали злачные места, склады, притоны. Дополнительно, из отпусков были вызваны люди, но дело не двигалось с места. Появлялись другие дела, более неотложные, а дела убитых полицейских продолжали лежать в папках "Не раскрыто" медленно обрастая пылью.

26 полицейский участок находился на Рузвельт-авеню, через дорогу напротив городского парка. Это было серое трехэтажное здание начала века с узенькими окнами, и непонятно зачем сделанными скульптурами каких-то животных под крышей. Видимо, архитектор так увлекся когда проектировал будущую обитель Закона и Правопорядка, что, решил, что создает новый Нотр-Дам. Фасад был обращен в сторону парка. Около самого здания стояло около полу десятка припаркованных полицейских "Фордов".
Когда Тони Кардуччи поднялся по каменным ступенькам, и толкнул массивную деревянную дверь (чрезмерно старомодную, по-его мнению, сейчас такие уже нигде не ставят), то попал в холл. Он уже несколько раз бывал здесь, когда устраивался, но каждый раз глаза вылавливали новую деталь, незамеченную раньше. Холл представлял собой небольшой прямоугольник. По его периметру были поставлены деревянные скамейки (еще один пережиток старины). Пол устилала мелкая серая кафельная плитка. На скамейке сидел полицейский с каким-то парнем лет двадцати. Взгляд парня был обращен в пол. Правой рукой он сжимал другую руку пониже плеча. Полицейский, казалось, отчитывал парня.
- Дик, я же тебе уже говорил, помнишь? А ты снова туда пошел. Ну, куда это годится?!
В другом углу сидела девушка. Что она здесь делает? Может быть сестра или подружка этого парня? Тони еще раз кинул взгляд на него, и только, сейчас заметил, что правая ладонь парня была в крови.
В дальнем углу комнаты находилась стойка дежурного. Сегодня за ней сидел, хотя, было бы справедливее сказать, развалился Джек О'Холли: краснощекий, толстый ирландец. Джеку было 55, и он охотнее всего оказался бы в любом другом месте, но волей судьбы и штатного расписания должен был медленно исходить потом в этой душегубке. Слева от стойки уходил вперед коридор. "Вход только для сотрудников". Тони нащупал в кармане временный пропуск.
- Пойдем Дик!, - полицейский помог парню подняться, и поддерживая его, они медленно направились к выходу, оставляя позади себя тонкую полоску из капелек крови.
На минуту, взоры всех, кто находился в холле обратились к этим двум, но, вот, они вышли, впустив утреннюю прохладу, которая тотчас исчезла, как и надежды многих, кому не по-своей воли доводилось переступать этот порог.
Только сейчас Джек заметил Тони. Он вперил в него маленькие зеленые глазки, очевидно, ожидая, что тот заговорит первым.

- Добрый день, сэр, - вежливо поздоровался Тони, подойдя к стойке и протягивая дежурному свой пропуск. - Сегодня мой первый день, мне приказано явиться к восьми и поступить под начало лейтенанта Тернера.

Тони не читал сегодняшней газеты, у него и на утреннее кофе-то времени не нашлось. По дороге на службу, он забежал в Дэнниз, но там ему было не до кофе. Встретив у черного хода Лизу, которая, как раз заканчивала свою ночную смену, он проводил ее до моста, ведущего в западную часть города. В последнее время он всегда так поступал, если была возможность, чувствовал себя не в своей тарелке, если Лиза ходила одна по "белым" кварталам. Он и дальше проводил бы ее, довел бы до самого дома, но времени уже совсем не оставалось. Нет ничего хуже, чем опоздать на службу в первый же день.

Всю обратную дорогу от моста до Рузвельт авеню Тони пришлось бежать бегом. Протянув дежурному свой пропуск, он украдкой провел рукой по лицу, пытаясь как-нибудь понезаметнее смахнуть выступившие на лбу крупные капли пота.

О'Холли взял пропуск, никак не отреагировав на приветствие Тони.
– Пройдешь по коридору до конца, потом поднимешься на второй этаж, там увидишь...
Тони помнил, где находился кабинет Теннера, правда самого Теннера в прошлый раз не оказалось на месте, зато удалось познакомиться с Бобби. Вообще-то, его звали Боб Доннески, но при их первом знакомстве он сам предложил называть его Бобби, как делают все знакомые с ним полицейские Гэнзэпа. Бобби носил на голове рыжие волосы и обладал не менее рыжими пышными усами. Он был долговязый, и это его сильно молодило. Никто в жизни не дал бы ему 48. Он не был заводилой, не был душой компании, даже не ходил с ребятами в бар после работы, но когда Бобби находился рядом всем становилось как-то спокойнее, он словно диэлектрик одним своим присутствием умел разряжать обстановку. Может быть, это объяснялось немыслимой мягкостью характера этого человека. Удивительно, как он вообще оказался в полиции. Еще одной отличительной чертой Бобби было то, что работа эта ему нравилась.
Мик Гредлер был полной противоположностью Боба Доннески. Он был вдвое младше Боба, носил короткую аккуратную стрижку, был немного ниже среднего роста..., но главное, любил цапаться со всяким и с каждым по поводу и без. Правда, в последнее время, после серьезного разговора в кабинете у Брайтфилда стал вести себя потише. Бобби предупредил Тони, чтобы тот был с Гредлером поосторожнее: «Не обращай внимания на его шутки. Знаешь, он иногда так шутит... Кое-кому из наших ребят это не нравится. Он и к тебе в первое время, наверняка, будет лезть, просто не поддавайся на провокации, и все будет о'кей». По счастью, Тони пока не приходилось сталкиваться с Миком.
Холл второго этажа представлял собой полную противоположность «вестибюля». Несмотря на ранний час, обстановка в помещении была очень даже «рабочей». Туда-сюда ходили люди, сразу в нескольких местах звонили телефоны, откуда-то из дальнего конца коридора доносился стук печатных машинок. И, конечно, все это действо было окутано сизым сигаретным туманом. На Тони никто не обращал внимания, да он здесь никого и не знал.
Обычная деревянная дверь с прямоугольным стеклянным окошком. С обратной стороны висели закрытые жалюзи, так что увидеть комнату из коридора было нельзя. Кабинет №544 «Отдел по борьбе с бандитизмом».
Тони постучал в дверь. На его стук никто не отозвался. Дверь была незаперта.
Войдя в комнату, Тони сразу ощутил насколько воздух здесь чище, чем снаружи.
– Закрой дверь, а?!
В кабинете было два письменных стола: один находился у окна, другой в дальнем конце комнаты, рядом с вешалкой для одежды. За столом сидел Гредлер, собственной персоной. Кроме него и Тони в комнате больше никого не было.

- Хэлло! - Тони прошел в комнату и, закрыв за собой дверь, шагнул к столу, широко улыбаясь и протягивая руку для пожатия. - Я - Тони! - представился он. - Буду здесь работать теперь. Чертовски приятно познакомиться! А ... где Тернер, и ... остальные парни? - спросил он, оглядывая комнату.

Заранее раздумывая о предстоящей встрече со своими будущими сотрудниками, Тони решил, что должен вести себя раскованно и приветливо, но не фамильярно. В таких случаях всегда очень важно первое впечатление. Того парня, которого увидели в тебе люди при первом знакомстве, бывает чертовски сложно, а то и вовсе невозможно, вытравить потом из их памяти и заменить на что-то более симпатичное. Поэтому так важно не ошибиться и самого начала взять правильный тон.

- Хай, - небрежно бросил Гредлер, не спеша отвечать на рукопожатие. - Новенький что-ли? Откуда такой красивый, Тони, ты к нам нарисовался? - закинув ноги на стол, все тем же небрежным тоном продолжил он, оставив без внимания вопросы Тони. - Небось начальство, думает, что без помощи..., - он, запнулся, на мгновение бросил на Тони презрительный взгляд, -... мы уже сами не справимся? Лицо Гредлера снова приняло то же выражение, какое было на нем написано, когда Тони только переступил порог кабинета 544: “плевать я хотел на тебя, и на всех итальяшек в Гэнзэпе”.

Тони пожал плечами и медленно засунул повисшую в воздухе руку в карман. Вот значит как ... Не то, чтобы подобное отношение было для него вновинку, но в то же время, он был несколько разочарован. Трудно сказать почему, но он ожидал иного ... может быть, потому, что ему казалось глупым так неприкрыто выказывать свое презрение к человеку, который, может быть, уже завтра будет стоять у тебя за спиной с табельным оружием в руке. Такая вот, романтическая натура.

- Выходит, что так оно и думает, - ответил он, как мог, миролюбиво, уселся на стул перед свободным столом и, развалившись с независимым видом принялся насвистывать песенку, "Cummari Aviti Vistu un Iaduzzu?", что в переводе означает "Тетушка, не видела ли ты маленького петушка?"

Единственное окно в кабинете было приоткрыто, позволяя звукам с улицы проникать в кабинет. Там, за окном тоже начинался новый день. Люди шли по своим делам (в основном, конечно, на работу), шумели проезжающие машины, где-то неподалеку лаяла собака. Где-то там был убийца полицейских. Может быть это он, в парке, сейчас покупает мороженное, или сидит на лавочке, возможно, кого-то ждет. Интересно, бандиты едят мороженное?

Легкий ветерок ворошил страницы документов, лежавших на столе Тернера (именно за ним сейчас сидел Тони). Комната вмещала в себя два письменных стола, шкаф с папками, большой (так, показалось Тони) железный сейф, два деревянных стула. В углу сидел Гредлер. С застывшей ухмылкой он читал газету. Пару раз он мельком поглядывал на Тони все с той же неприятной усмешкой.

Часы над дверью показывали уже половину девятого. Пора бы кому-нибудь прийти, постучаться, ворваться, на худой конец. Справа от двери висела карта города. Рядом с ней на деревянной доске были приколоты фотографии людей, фотороботы, ориентировки, вырезки из газет. Тони никого из этих людей не знал, и его взгляд вновь вернулся к карте.



Конечно, он сразу нашел свою “родную” “Маленькую Венецию” внизу под Центральным районом («Сити», как называли его жители), где он сейчас в данный момент находился. Центр, преимущественно, был населен административными зданиями. Кроме того, здесь располагались театры, Университет западного побережья, знаменитая Трипл-Сквер... Севернее на карте значился Даунтаун. Тони редко там бывал, поэтому плохо знал этот район. Знал он лишь то, что это место, где делаются деньги для того, чтобы их можно было потом хорошо потратить, ну, например, в Рино. На северо-западе, там где на карте голубое встречается с зеленым, в стороне от городской суеты силились хозяева жизни: политики, молодые дельцы, только вчера сколотившие состояние на волне экономического бума, спортсмены, кинозвезды. Что и говорить, Грин-Хиллс был для Тони несбыточной мечтой. На юг, вдоль побережья, тянулся Оушн-бич, туристическая Мекка для всех паломников с Восточного побережья. Для многих, знакомство с Городом-на-Западном-Побережье не выходило за рамки пляжа. Те же, кто был полюбопытнее, отправлялись на север по 87 фривэю. По шоссе можно было добраться до столицы штата, но не это привлекало туристов. Дорога проходила через плотину Франклина, прославленную картиной голливудского режиссера Хосе Веласкеса «Поворот на запад» собравшей полные залы в прошлом году. Теперь в этом месте всегда полно туристов. Кроме того, если проехать от плотины дальше миль 10 начинался Национальный парк Секвойя Вудс. Было, одним словом, что посмотреть в Городе-на-Западном-Побережье и его окрестностях.
А, вот, Грэндж, без сомнения, был тем местом, смотреть который определенно не стоило, причем не только туристу, но и обычному жители. Место оно, несомненно, знаковое. С 1929, когда отменили квоты для иностранной рабочей силы, сюда массово начали стекаться выходцы из Мексики, чему в немалой степени способствовал, расположенный здесь же, в заливе Сильвер-Бей, порт. Многие, кстати, там же и оставались работать, фактически не покидая Грэндж. Постепенно, образовалось так называемое “мексиканское гетто”. По-началу, иммигранты старались вести себя тихо, но год от года “горячая латинская кровь” все сильнее давала о себе знать, вынуждая местных жителей искать места по-спокойнее. В 1948 на выборах мэра победил кандидат от республиканцев Кен Алвестон, пообещавший решить “мексиканский вопрос”. За 4 года его работы в этой должности не было сделано ничего, чтобы как-то исправить ситуацию. Дошло до того, что в 1952-м для подавление знаменитого недельного “Бунта грузчиков” пришлось обращаться за помощью к федеральному правительству, а ведь все начиналось как обычная мирная демонстрация складских рабочих… Стоит ли удивляться, почему название этого района не упоминается в туристических гидах.
Все эти «маленькие венеции», «чайна-тауны» и пр., конечно, тоже создавали сильное напряжение, но Грэндж был самым большим бельмом в глазах городских властей.

Деревянная дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел Тернер. Ему было на вид около 40, возможно немного меньше. Говорят, служба в полиции сильно старит. На нем был серый костюм и широкополая шляпа в тон костюму. На ходу, снимая шляпу, и расстегивая пиджак, он, казалось, даже не заметил Тони.
- Привет, Мик. Бобби еще не приезжал?
- Где-нибудь здесь, наверное, ходит...
- Я только что от Брайтфилда. Его вчера в Департамент вызывал Макнамара. Догадываешься за чем?
- Похоже... Не видать нам рождественской премии в этом году.
- Привет, Тони! Карту изучаешь? Это хорошо, - кажется, Тернер только сейчас обратил внимание на новичка. - Познакомился уже с Миком?
Мик то-ли усмехнулся, то-ли просто хмыкнул. Возникла неловкая пауза.
- Билл, ребята решили завтра после похорон собраться у жены Френка...
- Спасибо Мик... Но, наверное, я не смогу там быть.
- Мы, просто подумали, что, возможно, ты захочешь...
- Мэгги я обязательно проведаю, но не сейчас.

На минуту в комнате воцарилась тишина, которую не могли заглушить даже звуки с улицы. Тернер стоял, опершись локтем о железный сейф. Взгляд его был обращен в окно. Мик сидел в углу, уставившись в пол.
На столе у Гредлера зазвонил телефон.
- Хэллоу? Да, здесь. А ты... Хорошо, сейчас. Вас, шеф.
Тернер взял трубку.
- Слушаю. Привет Бобби. Хорошо. Да, хорошо, я тебя понял. До связи.
Трубка со звоном легла на рычажки.
- Бобби, задерживается. Я сказал ему, чтобы он с утра ехал прямо архив.
- Чего не позвонили Дэйву?
- Дэйв в отпуске.
- Там что нет человека, который...
- Человек есть, только он еще ничего не знает, а Бобби там много раз был.
- Ясно.
- Так, что будем делать?
Билл оглядел их двоих, с легкой улыбкой на лице.
- Я в Грэндж, знаешь за чем.
- Пожалуй, нет..., не сегодня, Мик. Бери Тони, прокатишься с ним по району. Объяснишь, что как.
- Э-э-м... Шеф, мы же вчера все обсудили.
- Так-то оно так, конечно, Мик. Так что бери Тони и езжайте.
Мик ничего не сказал, хотя по кислому выражению лица Гредлера было видно, что это совсем ему не по нутру, но спорить с Биллом он не стал.
- О`кей... А я буду разгребать эти завалы, - Тернер склонился над столом за которым сидел Тони. - Позволишь? Да! Отведи Тони к Ван Гогу, пусть ему выдадут форму, жетон и оружие. Все понятно?

- Доброе утро, сэр! - Тони вскочил со стула и вытянулся более-менее молодцевато, только что каблуками не щелкнул. - Да, мы уже ... познакомились, - подтвердил он, искоса глянув на Мика.

"Похоже, кто-то умер", - проницательно сделал он вывод из последовавшего разговора, но решил, что, пожалуй, лучше оставить его при себе. В беседу он тоже вмешиваться не стал, только слушал внимательно, переводя взгляд с одного собеседника на другого и обратно. Это чертовски неприятно, когда два надутых остолопа ведут себя в твоем присутствии так, будто ты - предмет обстановки, или муха, случайно залетевшая в окно.

До сих пор, так себя вести с Тони позволял себе только дядюшка Пеппе, этот потрепанный индюк, вообразивший себя чем-то вроде старейшины рода после гибели отца. Только ему одному, не считая, конечно, матери и старших братьев, Тони не рисковал перечить, даже в бурные годы переходного возраста, когда гормоны заливают мозги и начисто отказывают тормоза.
Теперь вот, похоже, к этому списку придется добавить еще пару пупов земли. Каждый тинейджер мечтает о том, как станет полноправной личностью, которой никто не смеет помыкать и указывать ... вот только школу закончит, начнет самостоятельную жизнь и ... А в действительности выходит, что количество желающих помыкать и указывать, и не думает уменьшаться, а только возрастает с годами. Вот тебе бабушка, и ... чайник с рыбой, одним словом!

Ну что ж ... Тони тяжело вздохнул. Зато, зарплата неплохая, и работа - похоже, не слишком напряжная. Вон, Бобби ... задерживается, и это здесь, похоже - в порядке вещей. По крайней мере, не видно, чтобы начальство было очень уж возмущено или даже просто удивлено этим фактом.

- Пойдем? - дождавшись конца разговора, Тони повернулся к Мику и кивнул на дверь. - К Ван Гогу? У него что, уха нет, или рисует классно?