Обсуждение темы пока не открыто. Мастера я и Латигрэт. Вход не свободный.

Шар был молочно-белым и словно бы затуманенным. В его глубине медленно загорались и гасли прожилки пурпурного и голубого свечения. Карха почти сам был зачарован зрелищем. Орб крутился в воздухе над его ладонью, и пульсирующий свет выхватывал из густого полумрака то шляпки внимательных, словно пятилетки, грибов, то пряди растрепанной гривы Попутчика. Таххи таращился в глубину шара, постепенно впуская в собственное сознание вязкий грибной туман. Когда думать стало почти невозможно, он начал вспоминать сначала очертания аванпоста, потом окраинные дома Колнхейма. Там собиралась работа, предназначенная для грибов: невыкрашенная кожа, нераспиленные тела деревьев, неотстиранная одежда. Когда образ нарисовался перед глазами шамана (вместе с первыми вспышками головной боли), таххи мысленно потянул грибы за собой. "Домой".

В отличие от шамана, другая любительница грибов шарами и туманом не увлекалась. Киранэль, как благовоспитанная дочь своего народа, постигала искусство пребывать в Абалоне... в смысле, на Абалоне... то есть, раздваивать сознание, разум, душу, тело и не перемешивая друг с другом аккуратно развешивать половину в Тирнаноге, вторую в Абалоне, и ни разу не путать что куда. Получалось, как у всякой благовоспитанной эльфийки сопливых сорока лет, довольно тахануто.
Но шаром она все равно не пользовалась.
Чтобы чувствовать то, что в недалеком будущее должно было стать (наверное; старшие же надеются? В конце концов, мудрость бывает всякая) разумом у грибов, Кире нужны были лишь врожденные способности... много самоконтроля... много времени... много сил... ужасно много сил... и четкое знание что множество бессмертных душ предков, пребывающих или канувших в Абалоне, это сумели и она тоже должна.
Наверное.
В этом месте развешанные по двум частям света душа и тело ненадолго воссоединились, заподозрив что изучение и влияние грибного стада зашли куда-то не туда, и Киранэль задумчиво посмотрела совершенно телесными глазами на совершенно телесные дрова. Вопрос, куда делись грибы и что случилось с ее абалонской мудростью, повис в районе пяток. В смысле, души.

На шесть сгустков грибного внимания, уже легко ощутимых кожей наложилось еще что-то, и Карха даже успел подумать что сейчас станет весьма впечатляющим рисунком на хлипкой болотной кромке под пяткой какого-нибудь особенно желающего помочь обитателя... Но Попутчик не повел даже ухом, и таххи облегченно списал ощущение на сомнительное качество местного воздуха. Грибные сознания уже совершенно проглотила заманчивая перспектива лесопила и стирки, и пять из шести уже приплясывали в ожидании долгой дороги. Карха привычным жестом перебросил орб с ладони на удобную выемку между рогами Попутчика и поднялся с земли. На мантии собралось порядочно мусора и даже семейство каких-то жуков. Их пришлось стряхивать сухой веткой.

Вожаку свежеиспеченного табунчика – бесспорно, любой другой гриб был бы польщен в меру своего разумения о чести и лести, что он стал не абы кем, а главой стада! – пришло в голову, что понятие гордости, как и мудрости, определенно сильно меняется в слоях Тирнанога и Абалона. Например, душа из правой пятки упорно доказывала, что видит дрова и жаждет ими занятся, а часть души из левой объясняла, что это никакие не дрова, их нет, все мираж и пахнет от миража типичным душком эгоистичных ленивых таххов. Третья часть души, обитающая не в пятках, осознавала течения окрестных грибов в Абалоне и радовалась их единству, одновременно признавая и дрова, и таххские козни, и нездоровость такого поведения табунчика. В принципе, Киранэль могла даже почувствовать нежность и сияние высшего мира, в котором грибы, дрова, таххи и идиотизм уютно сливались во что-то добродушное и, да, сейчас... – товарищеское! – но четвертая часть души, бывшая ближе всех к разуму, голосом всем умудренных предков испортила радость. Сказав, что это неправильный свет Абалона, и надо немедленно возвращаться к исходным.
Тирнаног.
Болото.
Вокруг прыгают неразумные грибочки.
Строем, если интересно.
- То-о-о-оовариществоо-о-оо... – протянул «седьмой гриб», наяву чувствуя то ли рост рогов на голове, то ли опадание свернувшихся трубочками ушей оттуда же. Потом оглянулся и совершенно не по-грибному уставился на шамана. Во всяком случае, на памяти тахха ни один гриб не выглядел как светлокожая девушка с косичками. И шляпки у нее тоже не было.

- Хняяяя болотная... - отшатнулся шаман, одной рукой на всякий случай поправляя одежду, а второй пытаясь сковырнуть орб с Попутчика. Судя по радуге выражений на подвижном лице таххи - далеко не с мирными целями. Элементаль зарычал и вздыбил гриву.
- Сам вы хня! – поразилась культурная эльфийка. И тоже поправила одежду.
- Я тут один, - тому, что бледнокожая вражина изволит говорить словами, шаман изумился настолько, что даже напасть забыл. Хотя орб опускать не стал. Проморгавшись, таххи отступил за Попутчика и не без колебаний, тщательно продумав вопрос, выдохнул:
- Чо пришла?
Оппонент изволила переключить внимание с вербальности на жестикуляцию и уставилась на орб. Что-то незримое на мгновение зажевало реальности Тирнанога и мелькнуло чьим-то воспоминанием: «здравствуй, орб, это эльф; эльф, здравствуй, это орб». Кира это счастливо не осознала, но определенно почувствовала. Желание перевоспитать Вещь и половину одежды на встречном чуде (чудике?) зазудело едва ли не физически. Она уже даже представила, как это надо делать, но к счастью (или наоборот) пятки были настороже. Дрова, грибы, товарищество, прыгаем строем.
Посторонние мысли из неуклюжей в Абалоне головы сдуло ветром.
- Пользоваться подобным... подобным с такими целями, вот такими, совершенно безответственно, оскорбительно, невежливо и... мм... как я сюда попала?
Шаман таращился на эльфийку почти минуту. Так долго, что Попутчик даже попытался боднуть его на всякий случай рогами. Таххи тихо сполз на землю под самым озадаченным носом элементаля, истерически хихикая в орб.
- Хоббит твой под кроватью... Мы ее призвали, растрепа.
Виновница торжества переваривала идею дольше минуты, но видимо что ее бодать было некому. Потом оскорблено засияла и порадовала зрителей спектаклем «эльф улетает туда, куда они любит» - стеклянный взгляд, парящие в безветрие косички, и, что гораздо хуже – под конец столбняка все призванные грибы тоже впали в синхронный столбняк.
А светлая отмерла, надула губы, и голосом разочарования во всем мире изложила:
- Вы действительно – хня.
На личике в смертельной схватке сошлись возвышенная грусть и благородное воспитание против недетской обиды, профессионального оскорбления, сочувствия меньшим братьям (это про грибы, если что)... и, в общем, продолжение так и рвалось. Но вместо гневного монолога один из грибов мирно развернулся и двинулся обратно. А у эльфийки задергалась щека.
- Ты мне работу портишь, - моментально посерьезнел таххи. - И учись защищаться от магии, чудо болотное.
Орб снова налился светом, но гриб уже не вернул бы и мастер своего дела. А мастером Карха не был. Совсем. Пять оставшихся еще не отошли от возвышенного столбняка, но смотрели в нужную сторону.
- Вы гнусно эксплуатируете разумные создания, – отпарировала эльфийка, экстравагантно закосоглазив – правым на орб, левым на свой сапожок. Дело было даже не в разделении тленного и духовного, а скорее в остром наваждении совместить в одной точке обоих пространств тленную обувь и нетленный орб. Что-то вроде, просит морда... булыжника.
- Вы неправильно их мотивируете, это обман, рабство и духовный тупик.
- Какая нам разница? - Карха покосился на элементаль. Попутчик сверлил огненными глазами эльфийку. Значит, можно было продолжать возвращение прыгучего войска на верный путь. Шаман подпустил в свои мысли грибного тумана, едва не выпав из реальности вовсе, но... Все же не выпав.
На лице Киры промелькнул признак озарения, что кое-кто – это не только ценный мех, но и масса умноженная на скорость с силой удара по площади заострения когтей. Одновременно пропечаталось вроде «таххи – грязные эгоистичные скотины, думающие лишь о бренной ерунде и совершенно не сознающие красоту Абалона, которую, кстати, постоянно портят». Нет, серьезно, эта эльфийка одним движением благородного носа ухитрилась все это высказать, при том что даже не смотрела на шамана.
- Я обижусь? – предложила она аргумент. – В смысле, мы.
- Я боевой маг, - поступило контрпредложение.
- У меня дедушка Погибший. Тут, за камышами.
- Не успеет, - не очень уверенно объявил таххи. Грибная концентрация стремительно уплывала.

- В смысле, он не совсем дедушка, - тут далекая от деловых переговоров светлая сбилась на патологическую честность, - а лучший друг подруги детства тети моего отца, но все видели и до сих пор видят, что бабушка могла выбрать и его. А про убийство и камыши – все точно. Так что успеет.
Попутчик выразил сомнение единственным доступным ему способом: с быстротой бывалого ураганчика метнулся к эльфийке и разочарованно замер на расстоянии пальца. Дыхание элементаля пахло магией таххи, травами и тягучими снами тирнагогской зимы.
Реакция «дедушки» вдохновляла той же тактичностью и ненавязчивостью. Но, во всяком случае, вопроса почему он мертвый, не возникло – про нападение дух бессмертного отреагировал под стать прижизненным тирнаногским рефлексам, а рефлекса на защиту не было и не появилось.
Но ощущение от скомкано промелькнувшего мгновения остались странные. Словно открыв шкатулку со специями вдохнул полной грудью, захлопнул крышку, и пока не выдохнул – еще не жжет, но мир уже не прежний, необратимо... Да еще портрет «деда», на стыке двух миров, в ряби от стылого выдоха Попутчика...
Дохлые эльфы дрались нечестно. Отбивали желание драться на раз-два.
- Ценный мех... – промямлила эльфийка, делая шаг назад.
- Труп хняный... - повторил ее жест шаман. Попутчик мрачно плюхнулся тыловой частью на землю. Магические зверюги пользовались репутацией едва ли не худшей (даже среди своих), но терять хозяев не очень любили.
Кира грустно уставилась на участников постановки и затеребила косичку. Будь рядом третий разумный (не считая грибов, элементаля и призраков), менее вдохновленный головомойкой от эльфо-духо-трупа, поспорил бы на все зубы что духо-труп устроил холодный душ и абалонской части внучки. И челюсть у него осталась бы целой.
- Я... – косичка безжалостно выкручивалась, - я... эм...
- Иди домой, а? - попросил шаман.
- А грибочки? – несчастно сморщил лоб потомок благородных убиенных духов.
- Они сами уйдут домой через два часа. И мы их даже покормим.
Элементаль недоверчиво поднял ухо: уж больно хозяйские интонации напоминали оправдания перед старшими.
Светлая же, отвернувшись от «ценного меха», смерила взглядом прибалдевший табун и с недовольством закрутила несчастную косичку в мочалку. Но, похоже, недовольством на себя.
- Это все равно неверный подход, но я еще недостаточно компетентна и... кх-кхм... взрослая чтобы предлагать и показывать лучшее решение, а так же выносить суждение, - («даже если это всего лишь таххи»?) – или воспитывать ди... э-э... мла... э... воспитывать. Э. Вас. Кхм. – на первом «кхм» аккуратно сложив ручки на животе, эльфийка стойко преодолела словесные барьеры и бодрой певучей скороговоркой завершила:
- Меня зовут Киранэль, эгрегор этого края, в смысле болота, лежит в зоне моего а... ответственности.
- Я Карха, - таххи вздохнул и жестом подозвал Попутчика ближе. Тот покорно подставил ладони закованный в броню-маску лоб. - Шаман, и сейчас - замена Говорящего в Колнхейме. Ответственный за грибы.

* * *

В любом уважающем себя сообществе, не говоря уж о народах, расах, цивилизациях или головах отдельных разумных, есть вечные вопросы. Таргаэдаль Взыскующий Звезд исключением себя не считал и им не являлся, так что в качестве легендарных загадок без всяких претензий брал массовые, самые популярные, нашедшие отклик в устном народном творчестве (читай – анекдотах), и освещенные с сорока диаметрально разных теорий в неисчислимом количестве диссертаций.
Конкретно – куда делись люди?
Нюансы – что это вообще было такое.
Тем более штуки три диссертации из той груды декоративной информации, которой бурно интересуется всякий любопытный развивающийся духовно (но в той стадии скорее интеллектуально) эльф где-то между ста пятьюдесятью и ста девяноста годами жизни, написал он сам. «Значение социальных понятий в жизни отдельных младших народов», «Понимание терпимости и понимания в общественном укладе людей – от элиты до большинства», «Феномен религиозности у агрессивных детей Тирнанога». В процессе работы над первой Эдаля захватила красота политики и дипломатии, ко второй он разобрался, что это был изящный социальный мираж и, собственно, написал вторую.
Любители истории, делившиеся на живых, мертвых, и живых которые окончательно перешли на Абалон, с большим интересом встретили труды Взыскующего, и между сверстниками даже завязались какие-то дискуссии, дружба. Старшие – той категории, которая предположительно помнила людей наяву, а не из памяти предков, пятыми путями достигающая голов тирнаногнутых потомков и не всегда при этом являющейся точной, и еще реже полезной (это про память, а не пятые пути), - предпочли глубокомысленно промолчать. Обычно это обозначало что мусолящие вопрос пропавших людей вместе со своей теорией пролетели высоко и далеко, но... с другой стороны, кто знает наших старших? Которые сами последние лет пятьсот не могут внятно ответить ни на один вопрос, начиная с «вы еще живые, или уже готовы?».
Однако сегодня Эдаль вспоминал годы ученичества и творчества совсем не от ностальгии. Жителя высшего мира посетила ужасающе неприятная мысль, связанная с тварным слоем родины, и он уже второй час размышлял, что у агрессивных народов, отрекающихся от Абалона и растущих... сейчас-сейчас, в «мастерстве владения своим телом», определенно что-то есть. Как минимум, они мало зависят от проекций абалонской защиты на тирнаногскую географию. И вообще взаимосвязью географии с духом не заморачиваются. Конкретному представителю Тирнанога совершенно начихать, что в другом краю леса социальные проблемы геноцидятся. Под «представителем тирнанога» Таргаэдаль обдумывал только обезличенный образ Человека, и упорно не хотел переходить к следующей стадии размышлений. Что люди вымерли, хоббиты не совсем дети Тирнанога (и не шутите что они агрессивные), а вот таххи по всем статьям под боком.
К сожалению.
Вообще, бедные исчезнувшие знали толк в нюансах агрессии. Та же политика. И, как следствие, специальные особи-дипломаты.
Грустящему о высоком Взыскующему позарез нужен был посол-дипломат к таххам, чтобы получить подобие переговоров, а не классические «ты меня совочком, а я тебя ведерком». Либо добром по голове, либо дубиной – тоже по голове. Хотя таххи не были консерваторами и бить могли куда угодно, но обычно с летальным исходом. Ведь битье эльфа по голове быстрее всего избавляло от риска, что он реморализует все окрестности начиная с вшей и заканчивая таххами.
Но люди, ой-ёй-ёй, вымерли!
Нашли же, безобразие какое, время.
Может их правда таххи съели? Они конечно отрицают и никто всерьез в это не верит, но правде никто не запрещал быть простой.
- Духовный путь развития, отрицающий серьезную идеологическую направленность на физическое совершенствование, тоже имеет тупиковые ветви, - вслух подытожил эльф. – И эта ветвь называется гоблины.

Надо сказать, у самих эльфов, при их ехидстве к политике и отрицании дилеммы «свой край одеяла», правящий эшелон все таки присутствовал. Там даже были заслуженные мудрецы и старцы, чье слово непоколебимо являлось законом – как минимум в Абалоне, по той простой причине что слово сущности подобного возраста квасило тонкий мир как дорожный пресс и не послушаться его было физиологически невозможно. Только если лет на много переселиться на Тирнаног и за это время успеть там регрессировать в младший народ.
Проблема была в другом. Ведь самые старшие, самые мудрые, самые понимающие – и мирно упокоенные, кстати, - к моменту своей просветленности попросту переставали реагировать на смешных младших, которые поголовно страдали любовью к частым идиотским вопросам вроде «что делать», изредка размениваясь на «как». За «часто» эти высшие снобы считали даже два раза в век, так что чаще ответственные решения делили между собой гораздо менее мудрые, но все еще твердо стоящие на земле. Хотя бы изредка, можно призрачными ногами.
Еще в эшелоне очень хорошо знали не только о грузе ответственности, но и понятии «инициатива наказуема». И в итоге получилось, что первый додумавшийся до глобальных перемен вдруг обнаруживал, что за право поменять будущее окружающих он для начала прощается лично со своим, и еще долго-долго будет интересоваться только чужим.
Таргаэдаль все нюансы высшей эльфийской политики знал куда лучше, чем загадочные подводные течения ушедших людей, и ни в одном месте, ни в одном мире, ни на кончик ногтя не хотел лезть в кабалу «я буду тем, из-за кого эльфы и таххи сблизятся и это однозначно закончится плохо, просто иначе все будет отвратительно, если вообще будет». Знаете, это ведь так грустно, видеть что получил на завтрак какую-то осклизлую смердящую пакость, осознавать что эта пакость лекарство, и в качестве обеда получить то же самое для всех остальных... – и надо будет их уговорить, для начала, что они больны и нуждаются в лечении! Да, именно Этим.
Тему болезни Взыскующий освещал уже давно, но к принятию лекарства и мыслях о его добыче дошел только нынче.
Таховы таххи.
Гоблинячьи гоблины.
Гоблинячьи гоблины, внезапно заразившиеся от древней иммунитетом. К счастью, слабым, к несчастью – все равно ведь нахватались.
Тут мысль Таргаэдаля повернулась боком, что у гоблинов свой собственный тупиковый путь развития развил народ куда-то не туда, из чего следует что, во-первых, он не тупиковый, а во-вторых...
«С таххами не просто придется дружить, с ними надо дружить срочно!».
Иначе к ужину вонючая смердящая кучка на тарелке может превратиться в источник заразы, и от нее уже лекарств не останется.
«И не надо говорить это таххам. Вдруг они скрещиваются с... фольклором своего Хельфхейма?».
Параметры посла, помимо отсутствия совково-ведерочного рефлекса, приобрели требования «умный, чтобы убеждать, и наивный, чтобы не додуматься про мутации». Про быстрые ноги Эдаль подумал первым, обычно это было самое главное (и единственное?), что всерьез требовалось для искателей, путешественников и всех, кто пытался выйти за пределы эльфийских цитаделей Тирнанога.

Таргаэдаль точно не помнил случая произнести эти ценные мысли вслух, но через пару дней о желании Среброволосого, Взыскующего, Хранителя Свитков и дальше по длинному списку имен, знала вся светлая сторона Болора. Даже пришлось спроваживать парочку звездноглазых юнцов, уже морально готовых разбиться за какую-нибудь высокую цель и теперь жадно пытавшихся эту цель найти. В наличии у них ведеркового рефлекса не сомневались даже метлы во дворе, хотя бы по принципу рыбак рыбака.
На повестке всплывал вопрос, бывают ли вообще не совковые эльфы...
- Уй! – так начались поиски ответа. По характерному стуку Взыскующий догадался, на этот раз метлы кто-то уронил даже не успев поздороваться. По обилию вихрей в Абалоне это был кто-то юный (младенец, даже угукать внятно не начал), кто-то родственный, и... про юный уже сказали. Кажется, противоположного пола. С детьми трудно распознать их пол в Абалоне. Еще от гостьи фонило грибами и почему-то таххи. Последнее вызвало на бесстрастном лице взрослого что-то похожее на огонек интереса. Мираж огонька. Отдаленный мираж. Почти пятиминутный ритуал приветствия-погоды-двоюродной-тетушки-двадцати-пяти-общих-фраз-которые-стоит-иногда-произносить-в-обществе-младших Таргаэдаль провел, не моргнув глазом. Потом внимательно, очень внимательно посмотрел на родственницу. "Сейчас сама все расскажет".
- Знаете, дядя, - промямлил младенец, теребя одну из ста сорока четырех своих косичек, - недавно...
Тут Эдаль решил первый раз моргнуть. Дите тотчас уточнило угуканье:
- То есть декаду назад. Эм... я изучала способы воздействия на грибной ареал путем воздействия на отдельных его представителей.
«То есть училось плавать в Абалоне, не тонуть сразу и не тащить при утоплении за собой всех остальных – чаще реморализация окружающих именно так и выглядит. Из Абалона. Интересно, сколько ей лет?».
- ...И оказалось, что отдельные грибы принимали еще и влияние не Абалона, а наоборот.
Радостная картина как вокруг скачут строем шесть грибов. Нет, серьезно, даже подпрыгивают синхронно.
- Лет или дней? - задумчиво уточнил вслух Эдаль.
Дите отпустило косичку и ошалело взглянуло на дядю. Дядя ощутил, что в широко распахнутых, пронзительно наивных, умилительно голубых глазках младшей родственницы отражается кто-то Невероятно Старый И Странный, и это отражение имело мало общего с тем, что видел Взыскующий в нормальном зеркале. «Значит дней».
Похожее на тирнаногский нимб отражение неупорядоченного духа Киранэль в Абалоне прислало достойную смену синхронным грибам: «А через сколько лет мне тоже начнется казаться, что десять лет – это недавно?..».
Нимб был окрашен священным ужасом.
- Не переживай, очень не скоро.
- Дней. О. О, простите.
- Прощаю.
- А.
«Я не умею ладить с детьми? Кажется сестра говорила, даже больше... играть? Или угукать? Играть наверное».
- Э-э... в этом были виноваты таххи! – младенец тоже понял, что с ним ладить не умеют, и попытался взять все в свои руки.
- Он смылся? - просчитав тридцать... или сорок? вариантов развития событий, приведших бы именно к такому выражению лица младенца, то есть младеницы, сделал вывод "Невероятно Старый И Странный".
- Мы познакомились.

- О. - Это было неожиданно. Даже для Таргаэдаля. Даже в его возрасте.
- Его стукнул дедушка, но у него был спутник. Пушистенький, - оптимистично продолжил ребенок, но опять сбился с понятной обоим лаконичной манеры разговора. – Я имею ввиду, дело происходило в окрестностях недобровольного Ухода заа Идущего-за-ураганом, - («или точнее, Ушедшего-за-ураганом»), - который друг подруги тети таа Вальдарэля, - («или точнее моего папы»), - и его присутствие предотвратило неконструктивное развитие беседы и я поняла, что была неправа...
«А еще у тахха опустились руки, мысли, давление и шкала превентивного бешенства, если манера общения у тебя с ним была такой же, и он тоже до мигрени понял, как был неправ».
- ...Поэтому мы просто познакомились, а грибы он честно вернул! И даже сытых. Позапозавчера.
- А пушистенький?
- Это такая собака, и с ним заа не общался.
«Какого формата должны быть зубы у пушистенькой собаки, чтобы младенец сознавал что ему попросту повезло? А прирученные твари уязвимое место в рассуждениях про ведерко миролюбия во имя быстрого убегания».
- Это не собака, а элементаль эфира, - Таргаэдаль зубы не то что представил - вспомнил. Некоторым местом. Да, он тоже был молодым, правда очень давно.
- Мне нужен ваш совет, что с ними делать, - руки перестали теребить косички, а нос решительно задрался.
- С ними лучше вообще дела не иметь. Но в безвыходной ситуации нужно снять браслеты или переубедить таххи.
Нимб красиво отобразил представление Киры, как она снимает браслеты.
«Солнышко, лапочка, киса моя, подай лапу... лапу говорю, дай! Дай лапку... О! Умница! Прелесть! А что мне делать с этим без зубила?»
«Нет, логика в этом конечно есть. Но младенец есть младенец».
- Это и называется безвыходной ситуацией, - пробурчал старший родич, имея в виду то ли собачку то ли собственную необходимость в... гм, посреднике. - Но лучше уговорить. Еще вы, молодежь, иногда увлекаетесь фехтованием... или спортивными танцами? Нет, это не помогает от элементалей, но в целом полезный практический опыт.
Дочь таа Вальдарэля уныло вздохнула, и в качестве моральной решимости упорядочила лохматый веник в Абалоне во что-то приличное. Перевязанный веник?
- Я могу продолжить общение с таххами.
«А еще у молодежи есть клуб любителей прыгать с озерной скалы в ночную грозу; я там тоже был... В крайнем случае отчитаю призрак».
- Мне нужен кто-то достаточно старый, - "Среди таххи вообще бывают взрослые особи?" - чтобы прочитать и понять это.
Старший пропустил между пальцами гибкий светлый конверт. Запечатанный, к слову.
- Скорее всего у таххи это тоже кто-то, кто облечен властью, но я не стану утверждать это твердо... В любом случае - "найди хотя бы не круглого идиота" - постарайся передать это лично в руки.
- Или зубы, - дите продемонстрировало, что юмор в эльфах зарождается быстрее разума. Все таки, для духовного развития нрав куда нужнее, чем интеллект. Гм, это таххам тоже лучше не говорить, опошлят.
- А в исторических хрониках люди вели политику заключая двойные союзы, - "не говорите, что юмор у Киры появился из-за чтения моих диссертаций" - если таххи так же склонны к агрессии и ведут... интенсивный культурный обмен с гоблинами, они наверное тоже... накопили стаж нюансов?
"Я имею ввиду, мы правда договариваемся Только с таххами и мне можно верить в это всей душой?"
- В следующий раз послесловие тоже читай. Экстраполировать логику иных народов на соседние так же нелогично, как переносить восприятие внутривидовых отношений на межвидовые. Люди занимались по-ли-ти-кой только со своими.
- Ой.
- Кстати, сколько тебе лет?..
- Ой.
- В пределах декады хотя бы.
- Сорок два... года.
- Сойдет, - "Самое время чтобы общаться с таххи".

* * *

- Я подумаю, - на лице Старшего, украшенном одновременно татуировкой и бородой, проступила привычная гримаса рассудительного недоверия. Кейхар тренировал молодых уже не первый год и определенно умел с ними разговаривать. - Ящерицу ты убил. Но хоббитов пришлось отваживать Кемдару. И где грибы?
- Я привел грибы, - Карха тоже обучался у Старших не первый год и умел с ними разговаривать. Бе-зу-пречное уважение и спокойствие. Иначе лучше не думать куда пошлют. - Я не обучался такой работе, Наставник, и сделал все что мог.
- Этого было недостаточно, - Кейхар нахмурился. Он не проигрывал в поединке, но и выигрыш не маячил, и это было обидно. - Итого, у тебя два провала из трех. Но у нас не хватает людей и я позволю тебе стоять в карауле. Пятерка Гамстрига нуждается в одном маге. Постарайся не подвести меня.
- Я сделаю все, что в моих силах...
"Хняааа..."
Караул был худшим местом, куда могли послать воина, даже ученика, и такое назначение ничем не было лучше должности мирного мага, которую Карха исполнял сейчас. В караул попадали редко и уходили быстро, а те, кто там оседал, были обычно теми, кого не брали даже на мирные работы в селениях. Пятерка Гамстрига, как шаман уже знал, была самой старой в Колнхейме.

...И от ее главы несло как кучи давно нестиранного тряпья. А еще как от самых темных углов единственного кабака поселения. А еще... Дальше ассоциации заканчивались, начиналось воображение. Карха старательно распрямил лицо и деревянным голосом передал приказ Кейхара.
- Ученик, значит, - Гамстриг потер пальцами косу, такую грязную, что ее естественный темно-зеленый цвет разве что угадывался. - Ну что ж, наша смена с пятой луной. Слушайся старших. И принеси пожрать.

* * *

Сегодня утром Кира могла заслуженно гордится собой. Точнее, могла уже со вчерашнего обеда, но вчера было слишком велико впечатление «какие все вокруг большие и умные, и эти все – совсем не я», а ночь спустя уже как-то полегчало. Здоровый инстинкт самосохранения путем самоуважения очнулся и заявил, что раз Киранэль пережила одну беседу с дядей, то надо этим гордится, - и гордилась.
Тот факт, что одно абалонское присутствие упомянутого дяди прочищало мозги сильнее суточной медитации ни о чем не говорит, все приличные таа так действуют на молодежь. Или в обморок, или вперед к свету.
Так что, проснувшись и осознав, что исторический день наступил, Кира с тяжким кряхтением выбралась из растительного гамака (сказались вчерашние советы про танцы и полезные для «общего образования» хобби), минуты полторы упивалась осознанием своей взрослости, самостоятельности, производимой глубины впечатления на таа, а так же умением развешивать абалонские уши параллельно тирнаногским, потом приуныла. С чего начинать поиски таххи, оказавшись на примере одного любителя грибов вполне вменяемыми, хоть и сильно испорченными вредными привычками (это про собаку, если что), - дабы с его помощью затем поискать еще более обременного и менее вменяемого, но если повезет умного (а Таргаэдаль в это не верит...), и отдать послание... интересно, умные посланники знают что передают, или честные эльфы не читают чужую переписку? Умной быть лестно, честной – вежливо. С другой стороны, как будто дядя не написал две диссертации о становлении цивилизаций на основе двойных стандартов, причем степень уважения их соблюдения зависела только от результата применения...
Кира успела найти свои походные сапоги, рассчитанные на любимые грибные места с обилием гр-р-р-рррязи, зашнуровать и сапоги, и косички, перепрятать послание в двадцать восемь разных мест в одежде (да, все двадцать восемь раз переоделась), собрать два варианта рюкзака и передумать в пользу третьего, посоветоваться с памятью предков (это два часа медитации в абалоне!) о путешествиях, а потом с вполне живыми старшими друзьями (но младше дяди), потом даже к дяде попыталась дозваться, но решить что делать с письмом не смогла.
В итоге, махнув на все рукой, отправилась к району упокоения друга подруги тети отца.
Где успешно убедилась, что течение времени на Тирнаноге – вы должны знать, все эльфы старше ста пятидесяти считают хорошим тоном рассказывать анекдоты что время существует, а старше двухсот, нет, уже не существует, особенно на Тирнаноге (да, а после трехсот и на Абалоне исчезает, но к тому времени они уже перестают разговаривать) – неизбежно и неизбывно, и с тех пор как декаду, хе-хе, назад, кое-кто увел кое-кого, кое-кто вернул кое-кого, но сам не возвращался.
«И что мне делать?»
Бурная папоротниковая поросль (в основном пурпурная, но иногда выдающая совершенно неописуемые оттенки) с умным видом молчала. Елки перестукивались иглами. Сине-зеленая ящерица прошмыгнула по стволу ближайшей, посмотрела на эльфийку мутным похмельным взглядом и снова скрылась за веткой.
Хорошее кирино воображение, - благо все эльфы обладают хорошим воображением, иначе поначалу в Абалон попросту невозможно попасть... – наяву представило ехидный голос зеленого. «Хоббит заблудился?». Нет, наверное все будет еще хуже: «о хоббит, заблудились».
Ящерица выглянула еще раз, одобрительно кивая. «О хоббиты, я ведь не заблудилась?! Просто не знаю куда идти, но вернутся-то могу».
Хватило жалких получаса и двух ящериц, чтобы одна конкретная эльфийка задумалась о жизни и осознала, что если считать невозможность возвращения за отсутствием морального стимула и невозможность продвижения к цели за отсутствием представлений об оной, то параметры «заблудилась» ей в целом-то подходят. Философия ввергла Киру в кратковременную хандру, после которой она глубоко просветленная вылетела в Абалон и частым гребнем (Эдаль бы сказал – частым веником) прошлась по округе.
Ее слегка перевоспитанные грибы слабо, но все таки наследили.
Следы ожидаемо вели в деревеньку таххи. Не очень далекую, некрупную, защищенную и вооруженную до кончиков шпилей, в меру обшарпанную и не в меру грязную... В общем, типичную. Даже слишком - эльфийские снобы ни раз и не два приводили Колнхейм в пример, когда хотели подчеркнуть убожество жизненного уклада соседей. Местные таххи, в отличие от западных, реже паразитировали на хоббитах, но очень часто прореживали бесценную грибную колонию в погоне за легким добром. А потому враждовали с эльфами давно, надежно и даже почти открыто.
«Лучше бы я заблудилась» - резюмировала посол мира. Убегательный рефлекс успешно боролся с (не)здравым смыслом, бренное, юное, совсем еще на всю голову тирнаногское тело вопило, что ему еще рано переселятся в мир иной, ему и тут хорошо, а ф-э-п – ну кто будет уважать призрака сорока лет от роду?

Нездравая часть разума уговаривала здравую не паниковать, уверяя что если первый раз на таххов подействовало увещевание того самого иного мира, значит все не безнадежно и не только грибы поддаются дрессировке светом Абалона. Правда, была еще проблема, что даже грибы Кира самостоятельно раз на второй могла реморализовать, что уж говорить про типичных представителей Тех, Кто Не Видит Абалон – много штук, одновременно, деревня.
«Ладно, если умру мучительно и не быстро – призрак будет совсем... эээ... сильный. Поселению точно пойдет на пользу» - вот что значит правильное бескорыстное эльфячье воспитание.
Мир ждал подвига, а Кира проверки теории о разумности таххов.


Хыса была здесь впервые - и целых полторы минуты уже - но впечатление ее о Колнхейме было уже безнадежно испорчено. Во-первых, стража сидела. Что характерно, не у ворот, а в устеленном одеялами уголке за укреплениями где по кругу передавалась трубка с грибным порошком. Завидев женщину, один из них поспешил к воротам, на ходу зашнуровывая броню. Посланница вдохнула, выдохнула, еще раз вдохнула, еще раз выдохнула... Потом сдернула с перевязи "топор" и четко рассчитанным движением метнула его в горе-охранника.
Попало как раз по шнуркам. Глядя, как вибрирует в косяке ворот тяжеленное (двуручное, кстати! и рассчитанное на мужчину в полтора раза выше того, что перед ним стояло) чудовище оружейного мира, как планируют на утоптанный грунт остатки шнуровки, караульный сглотнул, автоматически поправил безнадежно уже расстегнутую кожанку и, наконец, выдавил из себя:
- Ты кто и по какому делу?
Хыса волком смотрела на него, пока он не понял и не посторонился, потом выдернула лезвие из ворот.
- Я Хыса, воин на испытании. Назначена сюда. Где Кемдар? И где Карха, да.
- Ээ... уу... гм... о. Кемдар вне города. Карха на отдыхе.
- Вне города это где?
- Уу... Там.
Охранник... показал пальцем. В сторону леса. Хыса не без труда подавила новый приступ бешенства, не без помощи мысли что за смертоубийство ее сунут в тюрьму, и в Колнхейме тюрьма наверняка тесна, скучна и вонюча. То есть теснее, скучнее и вонючее даже обычной тюрьмы. Вдох. Выдох. В лес.
Хыса проходила курс у наставника следопытов, даже целых три раза... Да, именно потому что первые два не помогли даже близко. Третий тоже не очень действовал, но срок ее обучения к тому времени уже истек, и пришлось оставить вопрос на решение будущим командирам. Саму Хысу проблема не слишком заботила: то, что прибегало на шум, обычно оказывалось во-первых смертным, во-вторых хотя бы частично съедобным... В этот раз таххи умудрилась прикинуть что обед будет нежным, выхватить алебарду и даже набрать инерцию... только для того, чтобы героическим усилием обрушить уже разогнанное лезвие в землю. Существо перед ней было гуманоидным. А то, что это был эльф, Хыса поняла уже после того как тяжелый "топор" с треском врезался в переплетение хворостин и грибниц.
Светлокожее, светловолосое, светлоглазое и даже одетое во что-то светлых оттенков встречное-поперечное замерло в не менее подозрительное позе, причем первой ассоциацией было, что эльф демонстрирует кому-то пантомиму «угадайте что за животное – крокодил?». Замерев на полушаге и с недоконченным жестом (знать бы, что он значил...), гуманоид с явственным ужасом покосился на зазор между носком сапога и кончиком алебарды, после чего лучезарно показал зубы, радостно (?) сощурил глазки и непередаваемым тоном сообщил:
- Здравствуйте!
- А... Э... - Хыса внезапно и убедительно почувствовала себя давешним стражником. - Ты шпион?
- Нет. – «челюсти» скрюченных ладоней сомкнулись с тихим звуком «тут могла быть наша магия», но отодвигаться от алебарды светлая пока не рискнула. – О. А надо?
- Вот и я думаю, что дурацкий шпион, - рассмеялась таххи. - Так что ты забыла здесь, поднебесная прелесть с крылышками?
Прелесть распахнула голубые океаны, обрамленные дугами ресниц, и, кажется, собралась искать у себя крылышки. Но вовремя спохватилась и, совершенно влюблено посмотрев на любительницу размахивать тяжелыми, длинными и очень острыми предметами (но почему-то показалось, что смотрит она на прическу...), открыла и закрыла рот. Потом очень культурно (все эльфы – это такие эльфы...) прижала руку к груди, слегка поклонилась (а что наконец отошла от алебарды – это последствие, а не первопричина вежливости), и лишь после того ошарашила:
- Ка... Тут грибы не пробегали?
- Не видела. Они не в болоте живут? - Хыса выковыряла лезвие из земли и "мирно" забросила на плечо.
- Живут-то безусловно... но мигрируют по окрестностям. А меня зовут Киранэль, вы второй таххи который меня не съел.
- Мы не едим эльфов, - фраза звучала подозрительно близко к "вы костлявые и невкусные". - Я кстати как раз ищу одного хомячка. Как твоего звать?
- О. Ах. А хомячок в смысле грибы или первый таххи?
- Грибы похожи на хомячков? - растерялась Хыса.

Собеседница посмотрела на воина-на-испытании весьма эльфийским взглядом, в котором внятно прозвучало: «а таххи, значит – похожи?». Плохо было не что эльфячье, а что по-эльфийски на полном серьезе с верой в лучшее. В смысле, в таххи, которые в душе оказывается как хомячки.
- О. Нет. Только иногда. Его зовут Карха, ответственный за грибы шаман. Нет, шаман, а за грибы – отдельно.
Ее собеседница сдавленно взвыла, потом хрюкнула, потом не выдержала и скрючилась в три погибели, сдавленно мыча и совсем потеряв грозный вид.
- А еще у вас прически похожие, - добила Кира, радостно разулыбавшись.
- О даааа... Двух таких идиотов во всем Болоре... - таххи еще не оклемалась и связная речь давалась ей с немалым трудом. - Так. Где этот позор на седины родителей?
- Я думаю, после знакомства с заа... с, в общем, заа, он поумнел. И если что, его расцветка на седине будет... хм... эстетичной... – «хм» вызвал пируэт алебарды, чей кончик после фразы про «грибы – отдельно» выписывал сбивающие Киру с мыслей кренделя. – Надеялась, в деревне.
- Значит правда спит, - вмиг поскучнела таххи. - Так тебе он тут нужен или грибы?
- Что значит спи... О. О! Нет, мой дедушка совсем не такой, я даже могу познакомить, чтобы вы убедились. Кстати, а все же можно познакомится?..
- Я Хыса. Он в страже (и я очень хочу узнать как он там очутился)... Сейчас его смена на отдыхе.
- Очень приятно! Как замечательно! Грибы мне тоже нужны, но Карха больше, и если не возражаете, я вижу что вас так же интересует его душевное состояние... и не только душевное... я не нарочно, просто иногда само получается, того... Так не против, если пойду с вами? - это напоминало шквал светящихся ушей. В плане что шквал, светящийся, а уши у эльфов были вместо крыльев.
- Гм... - серьезность проблемы "провести эльфа в селение" медленно проступила на бледно-сером лице воительницы, потом отступила обратно. - Мы пойдем через черный ход. Капюшон есть?
- Вы же не едите эльфов? – то ли эльфы обладали каннибальским юмором, то ли эльфы вообще им не обладали. – Нет, есть конечно.
- Нет, но трупу уже все равно, - таххи уже забросила алебарду на спину и вставила ее в крепления с помощью достаточно толстого дерева. - Идем.
- Я искренне надеюсь, - донеслось из-за спины, пока Кира приноравливалась к шагу новой знакомой, - что те пернатые собачки тоже... мм, разборчивы в пище...
- Если ты про воображаемых друзей нашего ответствен... - На этот раз Хыса героически справилась с приступом. - Шамана, то они вообще не едят.
- Какая прекрасная мысль... А почему элементали – воображаемые?
- Ну, по хорошему, они их вытаскивают из собственных глюков... Только не спрашивай как.
Некоторое время Киранэль топала молча, переваривая идею воплощения духовности таххов в известно каком виде. Мысль была многоступенчатой и сложной, так переваривалась с трудом и вызывала отрыжки комментариев. Первые двадцать три Кира даже удержала от озвучивания.
- А это связано с вашей религией о псевдослое Тирнанога? – двадцать четвертый.
- Да.
- У! – наверное, это обозначало «как интее-е-е-е-е-ереесно...». Или интеллектуальная отрыжка, да.
- Я воин, - объяснила Хыса. - Я в этих глюках не была даже. Спроси у Кархи потом... Только придумай как его заткнуть когда надоест.
- А! – однако, если кто-то надеялся что Киранэль опять заткнется чтобы подумать, то он глубоко ошибался. Способ затыкать Карху эльфийка уже знала, хотя дедушка был не всесилен и тем более не повсеместен. Вопросы о религии были отложены до достижения подходящих объектов для их озвучивания, а вот поговорить об институте драчунов... – А у воинов та же религия о псевдослое, или вы верите во что-то еще?
- Нам ничего не мерещится... на трезвую голову, но в Хельфхейм мы верим. А еще в демонов, гоблинов, богов, плату вовремя и вкусные общие ужины, - таххи зачем-то погладила древко алебарды. - А ваше племя?
- У вас... богатый духовный мир, - звучало, правда, тоже с каким-то «но». – Правда верить в гоблинов по-моему вредно для гоблинов, они-то в вас – («и нас») – не верят...
- Зачем бы я на тренировках потела? Вас крошить опасно для жизни, - Хыса разочарованно пнула какой-то камень. - А грибы, змеи и прочая живность ужасающе быстро учится.
- Ух-ты... в смысле, это было к гоблинам или заа?
- Кто есть заа?
- Таа, которые совсем перешли в Абалон.
- Кто есть та... а. Так все же, вы в демонов верите?
- Таа - это очень уважаемые, просветленные и абалонистые старшие, - все равно ответила эльфийка. - А кто такие демоны?
- Ты похожа на хоббита, - воительница остановилась, на ходу вполне деятельно проверив надежность прикрытия капюшоном вызывающей эльфийской солнечности, потом оглянулась и, наконец, схватив Киру за руку, бегом помчалась к просвету в ограде.
- Это неразумно, потому что хоббиты... ух... похожи на нас! Но... м-мм... ладно, попозже спрошу.
Бег закончился на треугольном пятачке тени, потом Хыса снова скользнула вперед и снова потянула эльфийку куда-то с совершенно не свойственной алебардщикам скоростью. Пятая перебежка закончилась дверным проемом, и полумраком внутри. На вошедших удивленно смотрела девочка с нежно-лиловыми волосами и клыкастым крылатым созданием на плече.

- Здрава будь. Мне нужны комнаты для испытуемых. Это где?
Девочка еще моргала добрую половину минуты, потом, наконец, кивнула.
- Лиловый дом, там - палец указал чуть правее выхода.
Эльфийка, хвала всем кому верили обе девушки, помалкивала и вела себя как приличный матовый столб. Не отсвечивающий.
"Лиловый дом" был полукруглым и явно когда-то приходился панцирем крупному прибрежному зверю. Внутри было темно, грязно и порядком затхло. В дальнем углу один на другой громоздились нестиранные тюфяки и подушки. Хыса скептически хмыкнула, пошевелив ближайшую кучу носком сапога - какой-то жук спешно ретировался с нее на соседнюю.
- Это испытание на терпение или на умение убираться? - высказала свое мнение о цивилизации соседей светлая.
- Это ничейный дом, - таххи проверила остальные углы (в одном из ворохов действительно оказался незнакомый рыжеволосый подросток), потом озадаченно уставилась в стену. Ее ступор прервал... Карха собственной персоной, на секунду перегородивший почти единственный источник света внутри. Элементали с ним не было. Когда глаза шамана привыкли к сумраку, а с ресниц стекла лишняя вода, он ошалело уставился сначала на соплеменницу, потом на эльфийку, потом снова на соплеменницу.
- Привет, хомячок, - изобразила милую улыбку воительница.
- Здравствуйте, хомячок, – светлой изображать не пришлось, она всегда умильно улыбалась.
- Мать моя, - «хомячок» шарахнулся к стенке, на ходу выковыривая из поясной сумки орб. Когда оружие уже повисло в воздухе над его ладонью, Карха озадаченно перевел взгляд на него, спрятал орб снова, и потом несколько нервно расхохотался.
- Мне нужно много воды-ы...
- Моего дедушки тут нет, я посол мира, изучаю нравы и обычаи таххи в естественной среде, - во всяком случае, половина встречающих поняла все правильно. Другая, молчащая половина... - А еще хотела поговорить о верованиях и... э... а ваша собака тут?
Смех шамана стал совсем истерическим, и Хыса сочла нужным пояснить.
- Он в тебя не верит. В меня впрочем тоже. Проснись, недоумок, я на испытание.
Уши Киры встали горизонтально, но мысль о том, как оскорбительно/лестно (выбрать что-то одно) оказаться в одном статусе с элементалью, которая тоже чей-то глюк, осталась неозвученной.
- Ах-ха... – и, натянув капюшон, шагнула из-под панциря. Собака стояла у бочек с водой и, похоже, то ли отсутствовала в собственном бренном теле, то ли получила строгий приказ изображать статую. Дальше выйти не получилось: на плече "посла мира" сомкнулись изящные, но совершенно стальные пальчики Хыси.
- Стоять.
- А ее - где? - наконец, нашел собственный язык Карха.
- Твою девицу? У главных ворот.
Карху скрутило в новом приступе истерического хихиканья.
- Ему же воды надо, - внесла лепту любительница милосердия.
- Заткнись и сядь где-нибудь. Сам успокоится, - вздохнула воительница.
- У... - да, шансы придти в себя у шамана были. Недолгие. - Кстати, я не его девица...
- Это ты так думаешь, - Хыса продемонстрировала "выражение лица старшей сестры", покровительственное - эльфийке, разъяренное - Кархе. - Ты долго еще?
- Так... Ты здесь на испытание, она здесь... Зачем ты здесь?
- Это вы меня?
- Это я тебя, - согласился таххи.
- Уже серьезно, или все таки сначала воду?
- Оох. Я серьезно, - теперь старшими братьями выглядели уже оба "хвостатых".
- Во-первых, поговорить о вашей вере, конкретно в гоблинов, во-вторых, найти духовного лидера, в-третьих, ваши советы как найти во-вторых и вести себя с ним или ними... И... хорошо-хорошо, про грибы пока не буду. А у вас есть лидер? Можно не духовный?
- Больше чем удавов нерубленных, - фыркнула Хыса. Из темного угла Кархи донеслось что-то в духе "грубая женщина" и туда полетела самая отвратительная на вид из ближайших подушек. - Зачем тебе лидеры?
Киранэль героически сдержала вопрос "зачем рубить удавов" и скромно уточнила:
- Только один.
- Зачем тебе один лидер? - невозмутимо переформулировала вопрос воительница.
- Поговорить о гоблинах.
- А что не так с гоблинами? - Карха и Хыса как-то очень синхронно подтянулись к выходу и сели напротив эльфийки, скрестив ноги. Кира потеребила косичку, тоже скрестила ноги, и объяснила:
- Они есть, их много, они злые.
- Они за перевалом и там три крепости, - фыркнула Хыса.
- Ты теперь гоблины а не грибы того?... - приподнял бровь ее темнокожий собрат.
- Нет, не того... - грустно вздохнул "посол мира". Все это навевало какие-то подозрения, что эльфы наконец дозрели до великой истины не-абалонских ценностей. Против кого дружим.
- Ваша крепость завязла в хне и вам нужна наша помощь, - первой осенило воительницу.
- Очень красивая, - ткнула пальцем в алебарду светлая. И, зарумянившись, посмотрела на далекий от чистоты и эстетики потолок. Поистине, только эльфы могли выглядеть такими очаровательными балбесами сознавая что они очаровательные балбесы.
- Военная помощь, - меланхолически уточнила Хыса.
- И что эльфы за нее предлагают? - Карха все-таки свистнул "собаку" внутрь - только для того, чтобы облокотиться о мягкую гриву. С появлением «подушки» посол мира стал из смущенного нервным, но благодаря тому же наивный вопрос существа, о политике знающем только из мельком прочитанной чужой диссертации, был зажал клацнувшими зубами: «А что, вас гоблинское нашествие и мутации не беспокоят?».
Вместо этого Кира пошевелила ушами, с легкой паникой подумала, что отговорки закончились, и промямлила:
- Таа... ээ... Взыскующий... А что, таххи что-то надо от эльфов? – Хысе прямо таки наяву услышалось «вы же нас не едите».