Где-то между центром и окраинами города стоит себе, не выделяясь, кирпичное здание о девяти этажах. Самый что ни на есть обычный жилой дом: жильцы внутри, крысы в подвале, голуби на чердаке. Обычный, да не совсем: ко всему указанному надо добавить собирающихся на крыше... любителей публицистики!
Так уж повелось, что именно здесь они собираются, бродят между телевизионными антеннами, читают друг другу статьи, исполненные различных премудростей, а также произносят пылкие речи почтительно моргающим звёздам и желтоватой от такой жизни луне.
Вот такая она, крыша публицистов!
А в центре к одной из антенн кем-то прикручен фанерный щит, на котором написано маркером, светящимся в темноте:

"Крыша предназначена для обнародования статей (своих и не только), посвящённых тонкостям мастерства литературы, поэтики, критики и так далее! Все статьи, кои вы желаете здесь представить, сперва необходимо отправить кому-нибудь из цензоров, приложив ссылку на источник, и получить подтверждения. Это делается для вашей безопасности в целях ненарушения авторских прав."

Хорошо, что публикации не остаются без откликов. Присылайте на рассмотрение материалы. Ведь лучше предложить альтернативу, чем просто ругать.

Оглавление:
1. Дмитрий Легеза. «Критическая заметка о критических заметках».
2. Михаил Разуваев. «Современное стихосложение на примере».
3. Кирилл Еськов. «Пара реплик из зала». (О состоянии и перспективах научной фантастики)
4. Рюдо. «Преступление против поэзии. Или подвиг мальчиков-мажоров». (О перспективной поэзии)

СТАТЬЯ ПЕРВАЯ. КРИТИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА О КРИТИЧЕСКИХ ЗАМЕТКАХ

За идею подобной темы и предоставленный материал спасибо Рюдо.

Автор статьи: Дмитрий Легеза

1. "Избиение младенцев" - как, чем и зачем бить?

В связи с тем, что написание рецензий на произведения наших глубокоуважаемых авторов представляет собой одно из основных направлений деятельности ЛитО "Пиитер", хотелось бы высказать свое мнение по поводу качества вышеупомянутых рецензий. К сожалению, сталкиваясь с задачей охарактеризовать конкретное произведение, а чаще - несколько произведений (или даже высказать мнение о всем творчестве автора), рецензент не представляет себе с чего же начать свою работу. Зачастую мнение рецензента в итоге базируется на субъективных ощущениях по принципу "нравится - не нравится" при отсутствии четкой аргументации своей позиции. Разбор произведения - характеристика образного ряда, особенностей техники и пр. - порой носит отрывочный характер. "Зацикливаясь" на конкретных стихах и строках, рецензент упускает важные моменты, касающиеся творчества автора в целом. В результате, споры о допустимости или недопустимости данной рифмы в данном стихотворении или, например, требования к автору истолковать тот или иной образ, объяснить смысл той или иной строчки своего произведения занимают основную часть времени, выделенного на "избиение младенцев". Полезно ли это начинающему (или не совсем начинающему, но надеящемуся услышать о себе мнение компетентных людей) автору? Думаю, что не всегда. Подобные "разборы" могут породить даже обиду и неприятие критики (хочу надеяться, что такого пока не было) и уж во всяком случае не служат улучшению качества работ автора в будущем. "Младенец" (пусть начинающие поэты не обижаются на этот термин) просто не понимает, на что ему следует обратить внимание в своем творчестве. Таким образом, проблема существует, осталось предложить пути ее решения.
Достаточно удобным вариантом решения может послужить несложная "схема рецензии", освещающая в той или иной степени многие аспекты деятельности обсуждаемого автора. Данная схема ни в коем случае не претендует на статус "руководства к действию". Ее можно обсуждать, дополнять, видоизменять по желанию рецензента (для которого схема должна играть роль не "палки-погонялки", но "палки-опиралки"). В принципе, схема предполагает "разбор" деятельности именно начинающего автора, поскольку рецензирование "маститых" и "продвинутых" поэтов по указанной методике - вещь достаточно неблагодарная (вряд ли "монстр пера" улучшит качество своих произведений на основании такой критики, хотя....... кто его знает). Тем не менее, надеюсь, что рецензент (если он, конечно, не суперпрофессионал, а такой же как и мы все простой любитель поэзии, может быть, чуть лучше других зарекомендовавший себя перед лицом уважаемой редакции), размачивая плетку беспощадности в солевом растворе эрудиции, обратит свой горящий взор на скромные строки предлагаемого документа.

2. Предлагаемая схема рецензии

Поскольку мы, в большинстве своем, не филологи, основной акцент в разборе делается на общепонятные непрофессионалу элементы (за исключением тех случаев, когда употребление специальной терминологии необходимо и наиболее адекватно позволяет выразить мысль рецензента). Предлагаемая схема состоит из четырех основных частей:
1. Общая оценка творчества автора.
2. Оценка технических особенностей написания произведений.
3. Непосредственно разбор каждой из рецензируемых работ.
4. Выводы и рекомендации автору.

2.1. Общая оценка творчества автора
Первым пунктом "схемы" предлагается общая оценка творчества автора (имеется в виду, естественно, не все творчество, а совокупность рецензируемых работ).
Этот раздел может показаться наиболее трудным, поскольку сформулировать причину по которой произведение "нравится" или "не нравится" достаточно сложно. В связи с этим хотелось бы привести две цитаты из книги Ю.М. Лотмана "О поэтах и поэзии" (СПб, Искусство-СПб, 1999), касающиеся т.н. "плохих" и "хороших" стихов:
1. " ... хорошие стихи, стихи, несущие поэтическую информацию, - это стихи, в которых все элементы ожидаемы и неожиданны одновременно. Нарушение первого принципа сделает текст бессмысленным, второго - тривиальным" (стр.128).
2. "... выполнять функцию "хороших стихов" в той или иной системе культуры могут лишь тексты высоко для нее информативные. А это подразумевает конфликт с читательским ожиданием, напряжение, борьбу и, в конечном итоге навязывание читателю какой-то более значимой, чем привычная ему, художественной системы." (стр.130).
Надеюсь, что принципы, изложенные в вышеуказанных цитатах, помогут рецензенту сформулировать чем именно ему нравятся (или не нравятся) рецензируемые произведения.
Для облегчения задач рецензента хочу указать еще ряд моментов, на которые ему следует обратить внимание:
1. Темы и жанры, превалирующие в творчестве автора.
2. Способы раскрытия тем (новизна, парадоксальность или "пережевывание" штампов, яркость образов и т.п. - желательно, с цитированием особо понравившихся /или не понравившихся/ строк).
3. Влияние классиков и просто известных поэтов (есть ли это влияние, идет ли оно на пользу произведениям или автор просто эксплуатирует чужие идеи, образы и пр.). Наличие у автора собственного стиля.
4. Иные особенности (использование мифов и легенд, богатство языка и пр.).
В данный раздел можно помещать также иные характеристики творчества автора, кажущиеся рецензенту значимыми.

2.2 Оценка технических особенностей написания произведений
При оценке технической стороны творчества начинающего автора, стоит обратить внимание на следующие характеристики:
1. Формы (классические, вольные) соблюдение требований к данным формам и пр.
2. Особенности рифмы (простые, сложные, "заштампованность" или оригинальность и т.д.). При оценке рифмовки особое внимание хотелось бы обратить на то, играет ли рифма на пользу стихотворению, оправдана ли она (желательно, с приведением примеров). Отметить степень владения автором, если рецензент считает это важным, различными видами рифм (по положению, звучанию, лексико-грамматическим признакам, составу и пр.).
3. Иные моменты (строфика, размер, вспомогательные элементы, аллитерации и пр.).
4. Особенности орфографии (стиль автора или неграмотность?).
5. Другие особенности авторской техники (например, использование специальных терминов и пр.). Во всех случаях, основной критерий - оправданность технического приема.

2.3 Непосредственно разбор каждой из рецензируемых работ
Непосредственный разбор работ желательно проводить с учетом тех же разделов, что указаны в первых двух частях "схемы". В случае нахождения спорных или непонятных мест в стихотворении возможно попросить автора растолковать их (наличие таких мест является негативным моментом, кроме случаев, когда непонимание связано с отсутствием специфических знаний у рецензента).
При анализе отдельных стихотворений рецензенту предоставляется достаточно широкий простор для самостоятельных действий, поскольку предусмотреть в схеме все возможные нюансы невозможно. Тем не менее, рекомендую "бъющему младенцев" пользоваться следующими советами:
- в случае нахождения расхождений с общепринятыми нормами определить - это "стиль" автора или его неграмотность.
- беспощадно и остроумно критиковать всякие попытки автора восстать и защищать себя неаргументированными криками: "Вот такой уж я есть", "Никто меня не понимает - и вы в том числе", "На себя посмотрите...". Автору необходимо дать понять, что чужие ошибки (пусть даже в творчестве самого рецензента) ни в коей мере не оправдывают его собственные.
- постоянно сохранять доброжелательность, показывая автору, что данный разбор нужен прежде всего ему самому; к тому же столько солидных людей стихи этого автора читают, разбирают, время тратят...

2.4 Выводы и рекомендации автору
В результате обсуждения и критики произведений автор должен иметь конкретное представление о своих "сильных" и "слабых" сторонах (как поэта).
В задачи рецензента входит конкретизировать эти сильные и слабые стороны, отметить плюсы и минусы в творчестве автора, указать на что ему стоит обратить особое внимание.
Наиболее полезным, по моему мнению, будет составление рецензентом небольшого списка авторов или произведений известных поэтов для чтения "избиваемому младенцу", ибо ничто так не стимулирует собственное творчество, как удачные работы других людей.
В любом случае, после рецензии и обсуждения автору (если он не полный графоман и рифмоплет) желательно оставаться в хорошем расположении духа, быть бодрым, веселым и гореть желанием написания новых невиданной красоты произведений.

Кризисная ситуация в ЛитО "Пиитер" (что это такое вообще, мне неведомо. да и подозреваю не очень надо), и мнение по этому поводу Д. Легезы (кто вы такие?! я вас не знаю! идите... !..) мне как-то по-барабану. Вся статья, не хочу никого обидеть, но недостойна цитирования - так скажу. По форме и содержанию это, однозначно, какой-то "реферат-на-тему", курсовая журфака, в лучшем случае. Автор напирает на "общепонятные непрофессионалу элементы" и т.п., при этом сам текст, как это свойственно подобным работам, обильно сдобрен доставляющими цитатками из Лотмана казенными многосложноэнциклопедическими оборотами со сферического пленума в вакууме :-)

Есть мнение (с), чито (с) кроме приступа ФГМ тошноты (или близкого состояния) этот списочек строфик и аллитераций вызвать не может.

Похоже, Автор желает видеть белинских в своих критиках, подразумевая что сам он Пушкин, или Тютчев на худой конец. Я, может быть, открою пиитеру глаза, но никто "общей оценкой творчества" заниматься не будет, не хочет и не жаждет, потому как здесь не "Современник" и даже не "Северная пчела", а пиит не Сергеевич, и даже не Юрьевич, а критик, соответственно, не Григорьевич, и не Виссарион. Так то.

Внесу свой вклад в обсуждение.

"Зацикливаясь" на конкретных стихах и строках, рецензент упускает важные моменты, касающиеся творчества автора в целом. В результате, споры о допустимости или недопустимости данной рифмы в данном стихотворении <и тэ дэ> занимают основную часть времени"

Анализируя... стоп. Анализируют пускай те, у кого это профессия. Как недофилолог, сложу с себя сии недополномочия и скажу, что постараюсь не _анализировать_. Значит так - _разбирая_, пытаясь понять как можно более полно данное конкретное стихотворение (вот смотрите, приближается голосование в Пере, где стихотворения даны, конкретны и анонимны ко всему прочему), какая может идти речь о "моментах, касающихся творчества автора в целом"?!

*лирическое отступление - дальше Д.Легеза говорит о том, что он не имеет в виду вообще все творчество автора. Тогда посочувствуем - автор статьи не умеет изначально выражаться понятными словами. Только что он имел в виду, так и осталось мне неясным... "совокупность рецензируемых работ" - это другие стихи, которые разбираются? А если они - разных авторов? Или в статье - о нескольких стихах одного автора? Причем дальше статьенаписатель снова себе противоречит. Что рецензируется-то, а?!))
...Какой ужас)

Немного утрируя, приведу пример - вот автор пишет неплохие, даже прекрасные стихи. Но на этот конкурс он поленился вычитать свое творение как следует, пропустил пару ритмических ошибок, некоторые сравнения откровенно по-идиотски выглядят и в целом получился отстой)) И что, это нельзя прямо назвать отстоем, потому что другие стихи очень даже ничего? Впрочем, автор статьи-то не об этом говорит, а о том, что на отстойности не надо зацикливаться. Не соглашаюсь. Разве что из филантропии и альтруизма можно не придираться ко всем допущенным ошибкам. Но, признаюсь, я в некотором роде филантроп)))
В общем, по-моему подробный разбор ошибок, замеченных компетентным - или не очень, или вообще не - критиком, и есть то, что автору надо. Это именно указания, на что ему стоит обратить внимание.

Далее. По пунктам. Эта самая пресловутая "оценка творчества в целом". Лотман, конечно, знаменитый дядька, но писал не то чтобы просто и понятно. Кому-нибудь "общепонятно", что значит "ожидаемы и неожиданны одновременно"? Это когнитивный диссонанс >.< И за такое некоторых авторов-филологов я не особо люблю.
"В конечном итоге навязывание читателю..." - ага. Это то, что должно мне-читателю понравиться? Если стихотворение навязывает какую-то систему ценностей (вернее, провозглашает ее так, что это можно назвать навязыванием), то его автору тоже посочувствуем.
Учитывать способы раскрытия темы и "иные особенности"- это одобряем. А с влиянием классиков, извините за вульгарность, фиг разберешься в современности в целом и у нас на Прикле в частности (мне кажется, можно и привязать сию статью к нашему ресурсу, раз уж мы на нем и пишем стихи иногда).
Оценка техники - варум бы нихт. Только разъяснить обывателю, что есть простые и сложные рифмы, строфика и аллитерации, Д. Легеза забыл. Наверное, это тоже "общепонятно".
"Беспощадно и остроумно критиковать" и в то же время "сохранять доброжелательность"? Кто-нибудь пробовал?)) Давайте просто будем максимально честными и как можно меньше обижающими "младенцев". "Младенцы", кстати, обижаются на отсутствие аргументации, слыша "Не понравилось", на отсутствие понятности в рецензии (чего-чего сказал критик?..) и на отсутствие - хоть какой бы то ни было маленькой - похвалы. "Младенец" вполне переживет, если вы ничего ему не скажете про строфику. Если он не филолог, конечно)))

В целом по статье - имхо, хорош в ней больше всего (едва ли не _только_) вывод) Автору - узнать свои плюсы и минусы, критику - грамотно на них указать и, возможно, дать рекомендации.

По моему мнению, ценного в статье несколько побольше вывода. Собственно, тема не преследует целью показывать абсолютные истины. Думаю, из этого можно почерпнуть методы и мысли, которые возможно применить потом, если подойти творчески.
Нужно ли в этой теме обсуждение?
Конечно, не в духе Паниковского - "А ты кто такой?". Тут и сказать-то нечего. По здравом размышлении решил - пусть будет.
И - присылайте на рассмотрение материалы. Ведь лучше предложить альтернативу, чем просто ругать.

СТАТЬЯ ВТОРАЯ. СОВРЕМЕННОЕ СТИХОСЛОЖЕНИЕ НА ПРИМЕРЕ

Материал также предоставлен Рюдо. Выборка - Рюдо, Хелькэ, Хигф.
Данный материал представляет собой выдержки из статьи, подготовленной к печати в журнале ''Филологические записки''»
Почему так? Потому что это яркий пример своеобразной современной поэзии.
Точка зрения автора материала не обязательно совпадает с точкой зрения авторов темы и поста.

Автор статьи: Михаил Разуваев

...«De mortuоs aut bene, aut nihil»
О творчестве этого барда известно узко ограниченному кругу людей. Мнения о Вене Д'ркине самые разные. В.Д., объективно, – трудный бард. Трудный для понимания, местами – для исполнения. Я бы предложил в контексте настоящей статьи говорить о легко– и трудноинтерпретируемых текстах. ''Веселые песни'', таким образом, совпадают с определением ''легкоинтерпретируемые''. Эти тексты сюжетны, что в большей степени обуславливает относительную легкость их интерпретации. Здесь можно выделить целый цикл т. н. колхозных песен: ''Ой, да у Федора кроссовки белые'', ''Скотник Саша'', ''Эй, старуха, come on, сюда'', ''Бесогонство'', также наркоманские песни ''Все будет хорошо'', ''В разгар сезона'', причем последняя – безусловный хит – чрезвычайно популярна, поскольку построена на простом и беспроигрышным приеме, когда описание шикарной жизни:
''Чинзано'', омары, кальмары,
лимоны, лемуры, доллaры,
стриптизы, круизы, машины, гранд-отель
и кофе в постель…
оказывается в последнем куплете банальной наркоманской галлюцинацией (глюком):
Откуда ''бобик'' и два сержанта?
Траву за борт, Фома, куда же делась Темза?
Переход из одной реальности в другую – широко применяемый в современной литературе элемент авторской игры, особенно в рок-поэзии – это один из излюбленных приемов.
В.Д. труден во многих отношениях. Иногда он нарочито интеллектуален. Это не что иное, как потребность скрыть себя от ненужного слушателя, от обывателя, который Дркину, очевидно противен. Об этом отношении свидетельствует песня ''Шел трамвай по улице Советской'', с такой строчкой: ''Люди, хоть и люди, тоже люди''.
У Дркина трудная лексика и синтаксис, а иногда и отсутствие его, в лучших традициях модернизма. Чего стоят такие образцы:
Полотно, на котором был лес, в котором был дом,
...в котором жил я, который не спал в ожиданье чудес,
Сгорело дотла, как седая ветла за краем села ...на Ивана Купала. (''На Ивана Купала''), или:
Где Карибское море ласкает Флориду,
А солнечных дней
Не больше чем зерен какао, но не меньше пива и рыбы,
Живет миссис Джейн. (''Про любовь'').
В первом случае подлежащее и сказуемое отделены серией определительных придаточных, а во втором – неуклюжее согласование предикатов. Иногда отсутствие и падежного согласования или неожиданный эллипсис производят впечатление рушащегося языка, которое очень четко ощущается современными поэтами. Например:
А молодой пожарный не боится пламя,
и в той же песне с корректным согласованием:
Вот, несет он девочку на руках из пламени (''Молодой пожарный'').
Или же, как вам понравится такая грамматика в стиле минимализм:
Пассажиры жрали ананасы
Брендем разбавляли камасутру
Были террористу благодарны,
Что он их привез на Гонолулу (''Шел трамвай по улице Советской'').
Вместе с тем нельзя не отметить у В.Д. незаурядное мастерство владения своим языком.
…Надо сказать, что трудно интерпретируемые (или ''серьезные'') песни Дркина потому и считаются серьезными, что мало понятны. Зачастую они представляют собой нагромождения иносказаний, поэтический хаос, первичный бульон из метафор, где зарождаются одноклеточные подобия мысли. Это первично-нерасчлененное состояние некоторых текстов – безусловная их слабость, однако таким образом можно охарактеризовать лишь несколько песен В.Д. При ближайшем рассмотрении, в большинстве таких песен можно усмотреть намек на образную системность, а несколько ''трудных'' текстов просто обладают последовательной образной архитектоникой.
В этой статье я бы хотел остановиться на трех песнях, которые при всей своей ''трудности'' обнаруживают системность и авторский замысел. Одна из таких песен – ''Бесимся'':
Мы с тобой за шальной игрой
В четыре руки, да в четыре ноги
Под колючей бедой, да под горячей струей,
По причине тоски, да под предлогом строки
Наш дуэт – Беспричинная месть
Параноический бред – ни пропеть, ни прочесть
Неуклюжий сюжет: тащим в чистые прос-
тыни грязный ответ на красивый вопрос.
Бесимся, бесимся, бесимся под новым месяцем, месяцем, месяцем.
Чертовка мельница, мельница, мельница все также вертится, вертится,
вертится...
Заглянувший в окно не отмолится, не открестится...
Ты да я – гости небытия
В забытьи теплоты, да под теплом пустоты
Утром рано воды из-под крана, кляня
Приближение дня – самой страшной беды
Вот и мы под прицелом войны
Мы ни слова в ответ, мы ни слова взаймы
Огоньки сигарет, да в последний раз чай
Полчаса до весны. Уходящий трамвай.
Эта песня – не что иное, как плетение слов, отметим замысловатую рифмовку – чередование кольцевой рифмы и рифм внутри строк в третьем и четвертом куплете. Кроме того, в ней таким же замысловатым образом сочетаются многочисленные метафорические иносказания, с трудом поддающиеся пониманию. В общем, конечно, внешняя фабула песни ясна, но это все-таки не главное, поскольку кроме двух первых достаточно прозрачных строк, написаны еще полторы дюжины – зачем? Было необходимо контекстное оформление ''шальной игры в четыре руки, да в четыре ноги'', своеобразный пространственно-временной континуум, обрамляющий этот производительный акт. Элементы этого континуума: ''мельница, трамвай, весна, война'', также ''вода, огонь, воздух'', которые на первый взгляд не связаны между собой, при ближайшем рассмотрении образуют стройную систему. Элементы эти даны не просто для того, чтобы как-нибудь оформить событие, а для того, чтобы дать понять, чем особенно это событие, послужившее поводом для написания целой песни, каким особенным оно наполнено смыслом.
Стройность этой системе придает наличие первоэлементов творения: воды (вода из-под крана, чай), огня (огоньки сигарет), воздуха (кручение мельницы). То есть это не просто производительный акт, а особенный тем, что в него вовлекаются первичные стихии, причем, если вода и огонь появляются, или упоминаются лишь к утру, то воздушная стихия действует всю ночь – мельница не перестает вертеться ни на минуту. Надо отметить, что мотив кручения – не последний мотив в песне – является сильнейшей мифологемой в контексте отправления языческого культа и одно из основных действий, совершаемых жрецами. Кручение также присуще воде, огню и времени. Кручение мельницы сопровождает весь производительный акт от начала до конца, что тоже делает его не похожим на другие.
Другой мотив, не менее сильный, чем кручение – молчание, немота. ''Наш дуэт – Беспричинная месть // Параноический бред – ни пропеть, ни прочесть'', ''Вот и мы под прицелом войны // Мы ни слова в ответ, мы ни слова взаймы'' . Молчание, опять же не случайно. Этот мотив стройно вписывается в общую картину, оформляющую производительный акт. Если до начала акта была звучащая речь (по крайней мере, однажды): ''красивый вопрос'', то в течение и по окончании его – ни слова в ответ, ни слова взаймы, поскольку молчание – это указание на экстатическое состояние участников акта, совершенно объясняемое мифологически. Экстаз связан с замедлением и умолканием, это своеобразные семиотические маркеры экстаза. Если само созидательное действо описывается как буйство, активность, то его окончание – наступление оргазма или у жрецов – впадение в астрал, установление контакта с мировым разумом – одним словом, экстатическое состояние описывается как замедление, сопровождающееся потерей речи.
Другими словами, это настоящий, истинный, а не ложный, не профанирующий производительный акт, имеющий целью рождение нового. Если угодно, в основе его лежат истинные чувства. Именно поэтому "заглянувший в окно" не открестится: от истины нельзя отказаться, откреститься. Итак, перед нами возникает стройная картина образной системности:
1. Игра = бешенство.
2. Наличие первоэлементов творения, вовлеченных в производительный акт и обрамляющих его (Воздух – Вода – Огонь) свидетельствует о нацеленности производительного акта на рождение нового, т.е. о его истинности, поэтому "заглянувший в окно… не открестится". 3. Мотив кручения (связан) с сакральной игрой (бешенством), или отправлением культа, сопровождает производительный акт, также маркирует вовлеченность воздушной стихии.
4. Мотив молчания, отсутствия речи маркирует экстатическое состояние участников производительного акта.
5. Все происходит на временном изломе ''за полчаса до весны'', что дает право говорить о связи совершившегося производительного акта с началом нового годового цикла, новой жизни, нового времени (благодаря вовлечению стихий).
6. Уходящий трамвай – возможно старый годовой цикл, старая жизнь.

Не хотел бы никого из присутствующих обидеть (впрочем, скорее всего, этого и не сделаю, так как тут уже заранее оговорились, что "мнение может не совпадать"), но, на мой скромный взгляд, рецензия совершенно негодная. Есть два стандартных приема пристрастного критика. Первый из них заключается в том, чтобы старательно не замечать в стихотворении вообще ничего, кроме грамматических ошибок, и несчадно петросянить на тему любого образа, который (при должной степени испорченности) можно понять неправильно. Это стиль негативно-пристрастного критика - его, например, часто использовали критики советские, столкнувшись с "классового чуждыми" роизведениями. Его же использует Задорнов, когда смеется над попсой, правда в силу своей интеллектуальной ущербности, он иногда промахивается, и начинает точно так же смеяться над песнями, написанными на стихи классиков. Впрочем, не о нем речь. Так вот второй стиль, стиль критика доброжелательно-пристрастного, заключается в том, чтобы старательно выискивать в стихотворении "скрытый смысл" и "тонкие аллюзии", столь же старательно прогоняя от себя мысль о том, что их там, вообще-то, нет. Вы скажете: "Раз критик их нашел, значит автор их туда вложил". Да я вас умоляю! Если кому угодно, я могу, когда будет свободное время, на спор найти в любом, самом убогом на ваш взгляд стихотворении столько скрытого смысла, что автор его, возможно, и слов-то таких не знает. Причем, чем хуже и шизофазнее будет стихотворение, тем проще мне будет это сделать, так как хорошее и осмысленное стихотворение будет меня ограничивать тем смыслом, который в нем есть, придется о нем и писать, а это скучно. Стихотворение же, наполненное вместо смысла не_будем_говорить_чем - прекрасный объект для такого "анализа". При должной фантазии и эрудиции критика, из такого шедевра можно извлекать тонны "изящных намеков" и "нестандартных образов" - конца-края им не будет. Не говоря уже о том, что если за хороший ритм можно только похвалить и пойти дальше, то ритм убогий - отличная возможность подчеркнуть его "нестандартность" и рассказать в десяти абзацах, насколько эта нестандартность свежа и хороша.

Как вы понимаете, всем этим длинным пассажем, я "тонко намекнул", что именно второй сорт пристрастной критики я и имею в виду применительно к обсуждаемой рецензии. Собственно, это все, о чем я хотел бы в связи с ней сказать.

Ах да, совершенно забыл уточнить, что я тупое быдло, лишенное художественного вкуса и ничего не понимающее ни в поэзии, ни в критике, ни в литературе вообще. Вот теперь точно все.

Не силен ни в стихах, ни в критике. Я везде своим крестьянским умом лезу. По высоким хвилософиям мне вовсе не бродить. НО!
Вот, к примеру, тоже бард О. Медведев. И тоже песни у него не совсем понятные, вроде бы. По крайней мере, для меня и с первого раза. А уж коли их как стихи читать, так и вовсе. Однако ж, при прочтении, или прослушивании данных произведений, у меня картинки складываются и красивые картинки. А после, визуальный ряд из этих картинок начинает обретать некую осмысленность. Но самое главное, что эти произведения хочется слушать снова и снова.
Нет, я понимаю, что сейчас о вкусовщине говорю. Но вот то, что в статье предложено для прочтения, у меня лично заворот мозгов вызывает. Может, стоило какие-то более близкие к классическим стихам примеры взять? Ну и статью соответственно. А то я просто не понял статья, данная, чему меня научить должна? Как разбираться в дебрях словесных? Так это, как в тайге нехоженой, каждый охотник свой маршрут выбирает. Там дорог нет.
А, как уже выше хорошо было сказано, скрытый, глубинный смысл можно найти и в стакане кислого молока.
Нам бы чего попроще, попонятнее. Можно даже с азов начать. Может, кто из критиков пробовал Пушкина с Некрасовым разбирать? Я бы с удовольствием почитал.

Лично я Веню Дркина не читал. И, если честно, судя по примерам, вряд ли стану его нежным поклонником. Не мое. Поэтому, как я и говорил, мнение критика не совпадает с собственным, потому что по этим стихам мнения у меня нет. Более того, мне разбор образов тоже показался неоднозначным.
А что у меня есть? Есть статья, которую прислали на рассмотрение. И, прочтя которую, я не нашел причин ее не размещать. По каким же причинам? Что, по моему мнению, она должна была дать?
Во-первых, тому, что есть и такие приемы написания стихов. Что ради красивой идеи и красивого воплощения можно писать совсем не по классическим правилам и вообще без них. Другое дело, что это должно идти от идеи и мастерства, а не от неумения писать правильно. Основоположник кубизма Пикассо прекрасно рисовал в классической манере и требовал от своих учеников сначала научиться ей.
Но - если умеешь, так можно писать. С разбивкой слов на строки, с нарушениями ритма и со многим другим...
Во-вторых, тому, что цитируй ввволка, в стихах не совсем понятных, особенно с первого раза, кажущихся нагромождениями слов - тоже есть смысл. Что автор их, вполне возможно, не просто расставил в произвольном порядке ради рифмы.
Как я вижу, несмотря на негативные два отзыва, авторы их с этой мыслью согласны, и статья заставил по меньшей мере двоих задуматься. Значит, она появилась не зря.
А по правилам классического стихосложения вам все расскажет гораздо лучше Торвик в "Башне Гарпий".
Впрочем, если вы хотите видеть про Пушкина и Некрасова - почему бы не прислать статью? Мы с Оррофином занимаемся проверкой, а не подборкой материала. Рюдо присылает статьи, за что ему спасибо - мы проверяем, обсуждаем с автором, размещаем. Пришлёт Светозар, wwwolk или Клинт Иствуд - сделаем то же самое. Предлагаю не относиться к теме с точки зрения потребителя, пассивного зрителя!

Я не большой поклонник Вени Д’ркина, но хочу сказать пару слов в его защиту (слова именно в его защиту, не в защиту статьи Разуваева). Уважаемые прикловчане (и, местами, автор негодной статьи) обвинили его во всех смертных грехах: шизофазия, нагромождение образов, отступления от классических правил стихосложения и, наконец, наркоманское содержание. Какие-то из этих грешков ему свойственны в некоторой степени, но и однозначно отмести его песни в сторону как бессмысленный бред никак нельзя.

Во-первых, судить о творчестве Д’ркина по статье, которую вы сами признаёте отвратной и негодной – неправильно. Призываю тех, кто так поступил, задуматься о правомочности такой «мета-критики».

Во-вторых, что касается шизофазии: это, уважаемый Светозар, не что иное, как психическое расстройство. По нескольким строкам, к тому же неумело вырванным автором из общего контекста, нельзя ставить диагноз. Я согласен, плохой и брызжущий слюной восторга критик готов любую метафору возводить в ранг откровения и искать более девяти тысяч смыслов. Это, однако, не значит, что в ней никакого смысла вовсе нет. Когда я использую иносказание – всегда вкладываю в него определённое значение, и есть подозрение, что любой здравомыслящий человек это делает. Не всегда читателю удаётся разгадать иносказание – это уже промашка автора, или желание писать для узкого круга. Учитывая, что песни Д'ркина насыщены пост-модернистскими приёмами, я ставлю на второе.

В-третьих, Веня Д'ркин писал в основном песни, а не стихи. Рассматривая их именно как стихи, любой человек совершает ошибку - упускает из вида ритмику, мелодию и прочие составляющие песенного исполнения, которые также могут «работать на смысл» и объяснять нестандартные приёмы построения текста. Вывод простой: собрались критиковать песню – слушайте песню. Прочитать текст недостаточно. Вот Хигф говорит: «Лично я Веню Дркина не читал». Я сомневаюсь, что он сам при жизни хотел, чтобы его кто-то именно читал.

В-четвёртых, по поводу нагромождения образов – далеко не все песни Д'ркина настолько сложны для понимания, как те, отрывки из которых приведены в статье. Возьмите, если угодно, «Молодого пожарного», «Юнгу» или «Хожу и гажу» - всё понятно и просто. Разуваеву по душе сложные эклектичные песни, и это не плохо само по себе. А вот то, что он навязывает читателю свои сомнительные толкования, чести ему не делает.

И, наконец, что касается наркомании – Д'ркин умер в двадцать девять лет, но не по причине наркотической зависимости, как нынче модно думать про каждого, кто так или иначе связан с роком. Его диагноз – лимфогранулематоз. Это злокачественная лимфома, форма ракового заболевания, предположительно вызванная вирусом Эпштейна-Барр. Свидетельств того, что он систематически употреблял наркотики, нет, а то, что некоторые люди и критики считают тексты песен достаточным свидетельством – признак недалёкого ума.

Подводя итог, хотелось бы сказать, что у Д'ркина есть немало хороших песен, равно как и неудачных. О вкусах, конечно, не спорят. Но хочу напомнить участникам обсуждения, что, обсуждая критику, надо либо ознакомиться с объектом критики, либо вовсе его не касаться, а обсуждать только саму статью.

Не очень понимаю, какое из высказанных возражений относится ко мне, какое к автору рецензии, а какое к кому-то еще, потому отвечу лишь на то, что явно про меня.


Полностью согласен с этим утверждением. Собственно, о творчестве господина Д’ркина в моем посте не было ни слова: он исключительно о творчестве господина Разуваева. Это была именно "критика критики", критика подхода, но никак не критика стихов. Если бы я хотел критиковать песни господина Д’ркина, я непременно ознакомился бы с первоисточником.

Я осведомлен о том, что такое шизофазия с точки зрения медицины. Однако это слово довольно часто употребляется просто в значении "поток сознания", "бессвязная речь". Так же как, например, человека излишне мнительного вполне допустимо назвать параноиком, хотя это тоже диагноз. Кроме того, совершенно не понимаю, с чего вы взяли, будто я употребил это слово по отношению к Д’ркину. Я сказал только то, что сказал: чем больше этой самой шизофазии в тексте, тем легче его интерпретировать как угодно критику (в том числе и в качестве гениального произведения). Более того, приведенные отрывки (а подробнее я с творчеством данного поэта, повторюсь, не знакомился) мне этой самой шизофазией не кажутся: "Слыхала я такую чепуху, рядом с которой это - ​разумно, как толковый словарь". (с) Шедевром мирового искусства, впрочем, тоже.

СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ. ПАРА РЕПЛИК ИЗ ЗАЛА

Точка зрения автора материала не обязательно совпадает с точкой зрения авторов темы и поста.

Автор статьи: Еськов Кирилл

Опубликовано: "Семечки" (Липецк), № 15 (март 2001), стр. 22-25.

по поводу "Плача Скаландиса" о Смерти Научной Фантастики


"Кризис фантастики" потихоньку стал, насколько можно понять, дежурным блюдом околофантастической публицистики. На сей предмет написан целый ряд статей, которые содержат по-настоящему интересные и во многом шокирующие идеи (например, "Кризис перепотребления" Переслегина и "Дети Стекольщика, или Бриллиантовый Век без нас" Шелли). Статью Анта Скаландиса "НФ умерла. Да здравствует НФ?" ("Техника молодежи" No 10 2000) к их числу никак не отнесешь: в ней-то как раз все крайне тривиально, и письменно комментировать ее – не будь она специально кинута на мой мейл с соответствующим авторским пожеланием – мне бы и в голову не пришло. Тем не менее, она содержит пару достаточно любопытных "оговорочек по Фрейду", на коих я, пользуясь своим статусом "анфан терибль", и хотел бы задержать внимание публики.

Итак, Ант Скаландис (вполне справедливо, на мой взгляд) делит литературу на "мэйнстрим" и сопутствующие течения, в том числе "фантастику". Печаль же нынешней ситуации он видит в том, что благодаря наплыву свежевылупившихся халтурщиков в ярких обложках "нашу любимую фантастику, которую благодаря Стругацким и их ученикам уже почти начали считать литературой, вновь записали в разряд попсы. И похоже уже навсегда. " (конец цитаты). Далее он конкретизирует – что, собственно говоря, есть принадлежность к литературе (а не к попсе):
"В таком муляжно-восковом виде фантастика живет и процветает. У нее есть свои умельцы, [... ] имена этих авторов возглавляют хит-парады в интернете и рейтинги продаж книготорговых компаний. Но о них никогда не напишут в толстых журналах и не заговорят в литературных салонах. Потому что они действительно не являются частью литературного процесса. Собственно, они и не писатели в полном смысле - просто авторы бестселлеров, а это немножко другая профессия. "
То есть, вы поняли: литература – это когда об этом "пишут в толстых журналах и говорят в литературных салонах"; во всяком случае, это "литературный процесс" (так и подмывает перефразировать известный анекдот: что разница между "литературой" и "литературным процессом" примерно такая же, как между "каналом" и "канализацией" – ну, да ладно). Так вот, в этих самых "литературных салонах" "нашу любимую фантастику" "вновь записали в разряд попсы"; жизнь кончена – пойду приму триста капель эфирной валерьянки и забудусь тяжелым сном... Только тут вот какое дело...
По нынешнему времени Литературный мэйнстрим являет собою типичнейшую субкультуру: субкультуру филологов. Чтобы о неком тексте "заговорили в литературных салонах", он как минимум должен быть усложнен до полной неудобочитаемости: нынче одного лишь наличия в тексте сюжета и/или диалогов вполне достаточно для причисления его к "масскульту" и отлучения от "настоящей литературы". Произведения оной "настоящей литературы" издаются мизерными тиражами при отсутствии электронных версий – либо, наоборот, существуют лишь в интернете. Подавляющее большинство потребителей этих текстов составляют люди, которые за их чтение попросту получают зарплату – прямо либо опосредованно; как говаривал некогда Жванецкий (про "мясо-молочную промышленность"): "Они там, внутри, все это производят, и там же, внутри себя, все это и потребляют". Посредством всякого рода Букеров "они там, внутри себя", круто разбираются – кто из них пальцатее; что же до читателя, то он этой литературе не нужен вовсе – разве только читатель-амфибрахист Константин с планеты Константины...
Помнится, пару лет назад меня изрядно позабавила ситуация, когда лауреат Букера со всей революционной прямотою признался, что он не читал ни одного из остальных пяти финалистов. Вполне его понимаю: в его служебные обязанности это не входило, а читать такое забесплатно... Нечего удивляться, что мэйнстрим целенаправленно выдавливает из своего состава авторов, которые пишут тексты, ориентированные на нормальных людей, а не на филологов ("А ты зачем пришел в наш садик, противный!.. "); к примеру, Пелевина с Веллером выдавил как раз в фантастику – за что ему, мэйнстриму, отдельное спасибо. (Помнится, когда на Букер выдвигали "Чапаева и Пустоту", он даже не прошел в финал, и при этом интервью всех членов жюри начинались с раздраженных разъяснений – какое пустое место есть этот самый пресловутый Пелевин; то есть – ребята даже не въезжают, на какое публичное посмешище они себя выставили!)
Неудивительно, что в качестве ответной реакции иные всерьез пишут, что нынче "фантастика остается единственной живой ветвью засохшего древа российской словесности". Я в своих выводах столь далеко заходить бы не стал; ограничился бы тем, что констатировал наличие двух самостоятельных субкультур ("Оба Луя приблизительно в одну цену"), при том, что одна из этих субкультур по инерции продолжает величать себя "настоящей литературой", а другая – тоже по инерции (битой собаке только палку покажи) – внутренне постоянно готова принять "позу подчинения"... В одной описывают постмодернистские квесты в мире Пропповских архетипов и сочиняют производственно-плутовские романы о "героике буден" службы, ежеутрене запускающей из большой-пребольшой катапульты накаляемое дровами солнышко. В другой (о, тут все всерьез, "о Любви и Смерти"... ) – детально изучают перемежающийся поток сознания двоих... лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, которые, обкушавшись грибками, все никак не могут... совместить штекер с портом, и от огорчения учиняют парный суицид, подавившись разгрызенным силиконовым протезом... А дальше – все просто подчиняется общеизвестным статистическим закономерностям: в обоих случаях 9/10 текстов являются лишь перегноем, на котором вырастает оставшаяся 1/10 – то, что имеет отношение к собственно Культуре (вы таки себе будете смеяться, но она все же есть! ), а вот уже из этой 1/10 Время (и никто кроме него! ) отберет считанные по пальцам Шедевры.
Вполне очевидно, что принадлежность к Культуре определяется не темой (квест компьютерного псевдорыцаря или отходняковые страдания безногого некро-педо-зоофила), а степенью литературного дарования автора плюс (внимание! об этом частенько забывают... ) – наличием у него адекватного читателя: я продолжаю категорически настаивать на том, что текст реально существует лишь во взаимодействии с читателем. И хоть Переслегин мягко грустит, перефразируя (применительно к фантастике) известное высказывание Гальдера о германских солдатах 44-го: "Мы сейчас и близко не имеем того читателя, что был у нас в начале 90-х" – я вижу ситуацию несколько иначе. По моему скромному ИМХО, нынешняя читательская аудитория "мэйнстрима" (если вычесть из нее редакторов, критиков, переводчиков, etc – т. е. тех, кто читает мэйнстримовские тексты просто по долгу службы) не превосходит читательскую аудиторию "фантастики" ни по количеству, ни – пардонэ муа – по качеству. Так что мне не вполне понятна вселенская скорбь Анта Скаландиса по поводу того, что "толстые журналы и литературные салоны" игнорируют существование Лукина, Дяченко и иже с ними. Это, извините, проблема не Лукина и Дяченко, а означенных журналов и салонов – "пусть им будет хуже!.."
Далее Ант Скаландис переходит к собственно печальной судьбе научной фантастики, НФ. Здесь мне придется сделать некое авторское отступление.
В течении некоторого времени автор следил (вполглаза) за дискуссией о жанрах и направлениях фантастической литературы, но в итоге не только не обрящил чаемой ясности, но, напротив того, запутался окончательно. Он – в силу своей природной тупости – решительно не понимает, почему космические приключения Командора-кремень-мужика, Стажера-недотепы и Ксеносоциолога-красавицы-дзюдоистки, разносящих из бластеров киборгов-убийц, дабы не дать Тоталитарной Империи Железной Звезды пустить в ход Большой Схлопыватель Пространства, есть "НФ", тогда как квест Рыцаря-кремень-мужика, Принца-нищего и Ведьмы-белой-и-пушистой, рубящих в гуляш раскосых гоблинов Черно-бурого Властелина, следует относить к принципиально иному жанру, "фэнтэзи". (Вот и на иных конвентах семинары по НФ и фэнтэзи демонстративно ставят в параллель, на одно время; и правильно – гусь свинье не товарищ... то есть как это – "А кто гусь? ")Что такое "киберпанк" – автор вообще не въезжает; одно время он пытался определить это для себя хотя бы чисто типологическим методом ("Киберпанк – это то, что пишут Стерлинг & Гибсон, "Принц Госплана" & "Паутина", etc"), и кое-что даже стало для него проясняться; однако намедни авторитетнейший отечественный киберпанк(ист? ) Шелли (2 экз. ) причислил к этому направлению глубоко чтимого автором Варшавского – и с такими трудами собранный типологический пазл вновь рассыпался... Что же до "альтернативной истории" (равно как "антиутопий"), то иные полагают, что это и не фантастика вовсе: вас, дескать, гражданин, тут не стояло – вот кабы у вас наличествовал подводный крейсер "Пионер" со шпионом Гореловым на борту или темный эльф с артефактом наперевес, тогда дело другое(при таком подходе, правда, придется – взамен депортированных "альтернативок" – предоставить фэнтэзийное гражданство куче постсоветских боевиков, ибо там можно отыскать и персонажей вроде "честного прокурора" – а ведь это, согласитесь, существо куда более фантастическое, нежели "темный эльф")...
Говоря же всерьез, все эти подразделения представляются крайне условными, "от лукавого"; ну, хотя бы потому, что существует куча "переходных форм" и неклассифицируемых вариантов (от лемовской "Кибериады" до "Омон-Ра")... Но если все-таки передо мной поставят задачу, типа категорический императив: "Даю вводную! Существование НФ как отдельного жанра есть медицинский факт. Ваша задача: определить это явление – кратко, точно и по существу. Выполнять! " – то я бы (матюгнувшись про себя) сказал так:
– НФ есть литературное направление, изучающее психологические и социологические эффекты (коллективные и индивидуальные), возникающие при столкновении Человека с неизвестными прежде Технологиями и Законами Природы. Идейной основой НФ являются позитивизм, рационализм и гуманизм; существование в картине Мира потусторонних сил исключено по определению (вроде как сыщик-убийца в классическом детективе или нарушение единства места-времени в классической трагедии). Курсант Еськов ответ закончил!
Как легко видеть, данное определение неортодоксально. В его рамках, например, "Заповедник гоблинов" и картеровский цикл о семейке Хогбенов остаются в границах НФ, тогда как "Трудно быть богом" откочевывает в разряд фэнтэзи (есть всемогущий маг, превращающий опилки в золото и неуязвимый для арбалетных стрел, а уж кто он – "человек из могущественных заморских стран" или "пришелец со звезд" – это, вообще-то говоря, дело десятое). Так вот, если понимать НФ таким образом, то никакая смерть ей в обозримом будущем не грозит – как говорится, "она еще на ваших похоронах простудится". Осмелюсь напомнить, что, к примеру, Великий и Ужасный киберпанк – это именно НФ, просто "неизвестные ранее Технологии" там не привычные нам, вещественно-энергетические, а информационные (т. е. самый что ни на есть хай-тек). (NB: Параллельно классической НФ существует отдельный жанр "космической оперы" – научно-фантастическая обертка при чисто сказочно-фэнтэзийной сути. Так вот, параллельно научно-фантастическому киберпанку тоже существует (и бурно развивается) фэнтэзийный сателлит – новеллизация компьютерных игр; для этих бирюлек можно, по аналогии, предложить термин компьютерная опера, или киберопера. )
И тем не менее, хотя НФ в широком смысле ничего особо страшного не грозит (особенно ежели глянуть "в мировом масштабе"), есть область, которая, похоже, и вправду обречена. Я имею в виду ту линию, что ведет от Жюль Верна к Майклу Крайтону – "полупрозрачный изобретатель" на детально выписанном велосипеде с "нестирающимися шинами из полиструктурного волокна с вырожденными аминными связями и неполными кислородными группами"; попросту говоря – слегка беллетризованный научпоп.
Причины увядания этого поджанра (который, к слову, в свое время нагло "прихватизировал" эксклюзивное право на пользование фирменным знаком "НФ"), на мой взгляд, чисто экономические. С некоторых пор наука столкнулась с необходимостью выбивать финансирование в условиях оскудения бюджетных источников при растущем антиинтеллектуализме общества. "Нужда заставит" (на дворе, чай, не "славные шестидесятые", когда ученые-небожители могли, не задумываясь над этими пошлыми материями, просто "брать деньги из тумбочки") – вот наука и взялась за популяризацию своих достижений не абы как, а всерьез: бесчисленные иллюстрированные энциклопедии, познавательные компьютерные игрушки, великолепные (без дураков! ) телесериалы. Теперь этой популяризацией занимаются либо сами ученые, либо профессиональные пиарщики; в любом случае, нужда в полуграмотных гастарбайтерах с незаконченным гуманитарным образованием, именующих себя "писателями-фантастами", отпала напрочь. "You are retired! " – ситуация печальная лично для них, но никак не для общества...
У Анта Скаландиса на сей счет иное мнение; он связывает упадок жанра НФ с глобальным упадком науки:
"Да, периоды экспоненциального роста в истории человечества сменяются другими периодами. Рано говорить, что мы въехали в эпоху стагнации, но... Судите сами: чего такого изобрели на нашей планете за вторую половину века. Лазер? Персональный компьютер? Парочку-другую новых лекарств (наряду с парочкой-другой новых болезней)? Клонирование, несуразно раздутое завравшейся прессой? Ну, что еще? Более совершенное оружие? Мобильный телефон? Цифровую видеозапись? Смешно вспомнить. Ведь это все не принципиальные шаги вперед, а так - доработка старых научных достижений...
Короче, на рубеже тысячелетий пора, наконец, честно признать: научно-техническая революция, столь любезная нам НТР закончилась. А вместе с ней прекратила свое существование (скажем мягче - дальнейшее развитие) и научная фантастика, то есть столь любезная нам НФ."
Честно сказать, читая этот пассаж, я был абсолютно уверен, что имею дело с чисто ораторским приемом (тезис – антитезис, etc), и сейчас автор примется опровергать ту ахинею, что написал чуть выше; отметил лишь про себя, что уж очень дохленького спарринг-партнера он себе выбирает – с таким и боксировать-то неинтересно. И лишь дочтя статью до конца, я убедился, что это писано было на полном серьезе... Вот тут уже "глаза у Джонни вылезли на лоб".
Ёлкин пень! Блин-компот!
Как-то даже неловко объяснять писателю-фантасту, типа "прозревателю грядущего", да еще и не какому-то там журналисту-юристу, а бывшему ученому (химику, если я не путаю), что "клонирование, несуразно раздутое завравшейся прессой" – это отнюдь не овечка Долли, и даже не гипотетический Лукич-бис из перхоти хранимого в мавзолее чучела. Клонирование – это для начала поточное производство аутентичных органов для трансплантации; и в БЛИЖАЙШИЕ ГОДЫ проблема рака печени или склероза почек перекочует в ту же сферу, что и замена покрышек или распредвала – чисто денежную. Из этой области уже сейчас доносит запашок практического бессмертия и множества иных, чисто этических, проблем (К примеру. Есть целая куча резонов, по которым не стОит клонировать мозг. Но вот у соседского ребенка был врожденный порок сердца, ему сделали трансплантацию, и он жив, а у моего ребенка – опухоль мозга, и ему в трансплантации отказывают. А я хочу, чтоб он жил – и клал я с прибором на все ваши резоны!)... Можно напомнить, что помимо овечки Долли есть еще обезьянка Сандра, которой генно-инженерными методами придали заранее заданные портретные черты, отсутствовавшие у ее "биологических" родителей; тут можно отделаться старым похабным анекдотом насчет "Бельмондо-Бельмондо... Уж как выйдет!.. " – а можно попытаться всерьез просчитать комбинацию чуть вперед... у вас как, волосы на зытылке не шевельнуло? А уж что касаемо компьютеров... все-все-все, умолкаю! – надо ж хоть по минимуму уважать аудиторию...
Ёлкин пень! Блин-компот!
За последние годы сменился именно вектор развития человеческой цивилизации – не на пропагандистские "180 градусов", а по-серьезному, градусов эдак на 90. На место космонавтики с ее так и не зацветшими на Марсе яблонями внезапно, как из ниоткуда, пришли (памятник из гранита и золота Варшавскому с его писанным в начале 60-х "Под ногами Земля"!) информационные технологии и биотехнологии (которые на самом деле тоже информационные – ибо основаны они на управлении наследственной информацией, и начались с дешифровки генетического кода); пришли, породив гигантскую лавину человеческих проблем (каковые, как уже говорено, и есть предмет жанра НФ). И называется все это – Информационная революция, Четвертая НТР: событие, сопоставимое с Неолитической революцией и европейской Индустриальной революцией ("Чтоб тебе жить в эпоху перемен!.. "). И происходит все это не где-то там, на Донамаге или в полдень 22-го века, а прямо у нас за окошком, в самой что ни на есть "объективной реальности, данной нам в ощуплении"... Вопрос на засыпку: кем надо быть, чтоб не видеть всего этого в упор? – ответ: постсоветским фантастом!
Ант Скаландис – не последний, как я понимаю, человек в иерархии постсоветской НФ, – бесполезно прождав своего рейсовика "Москва-Кассиопея" ("... Рейс задерживается по метеоусловиям Кассиопеи. О времени вылета будет объявлено дополнительно"), плюнул, сдал билет в кассу и теперь раздраженно роняет через губу: "Судите сами: чего такого изобрели на нашей планете за вторую половину века? Смешно вспомнить. "Мы-то тут, понятно, ни причем: "научно-техническая революция закончилась. А вместе с ней прекратила свое существование научная фантастика" – словом, "таков-с расклад, батенька, что и козырной туз не играет". Взять на возвращенные за космический билет деньги бутылку – и домой, к телевизору: глядеть сериал про агентов Малдера и Скалли. ... Некоторое время назад израильский фантаст (а в прошлом астрофизик) Амнуэль почему-то ужасно разобиделся на забавный мысленный эксперимент Синякина, создавшего плоскую Землю, покрытую куполом небесной тверди, и засекретившего сей факт от населения планеты посредством эдакого "гелиоцентрического пиара". Амнуэль (как мне тогда показалось, несколько вгорячах) объявил "Монаха на краю Земли" "последним гвоздем в гроб российской НФ". Теперь, прочтя статью Анта Скаландиса, убеждаюсь: анамнез был некорректен – а вот прогноз верен. "Прогноз неблагоприятный" – это, знаете ли, такой врачебный эвфемизм...
Если статья Анта Скаландиса хоть минимально отражает бытующие в этом сообществе настроения, то постсоветская НФ не то что мертва – она в таком состоянии, когда "вилами в гроб кладут". Может, прикопаем, а?.. – или будем ждать, пока мухи сожрут?..
А потом завезем на освободившееся место из тех краев, где НТР (вопреки убеждению Анта Скаландиса) и не думала кончаться, продукты тамошнего хай-тека: клон Лема, клон Симмонса, клон Стерлинга – ей-богу, дешевле обойдется! Хорошо б только этим клонам, хотя б на первое время, для адаптации к местным условиям, дать инструктора "по самообороне при помощи подручных средств", Дядю Колю; родитель натурального Дяди Коли, Александр Громов, к слову сказать, подошел бы вполне – а кроме него, похоже, уже и некому...
Только вот, боюсь, писать этим клонам будет уже не для кого. Потому что если все и дальше будет катиться туда же, куда и сейчас, через десяток лет на этой "одной шестой части исторической суши" останутся одни папуасы, рассевшиеся вдоль Железных Змей, что сосут Черную кровь Подземного Дракона, в ожидании привозимых с Заката коробок с гуманитарной помощью: сникерсы, прокладки для синей жидкости и CD-диски с компьютерными игрушками. А папуасам научная фантастика ни к чему: они предпочитают любовные романы, "мясные" боевики и утешительную фэнтэзи про принца-мага с большим артефактом...

СТАТЬЯ ЧЕТВЕРТАЯ. ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ПОЭЗИИ. ИЛИ ПОДВИГ МАЛЬЧИКОВ-МАЖОРОВ

Точка зрения автора материала не обязательно совпадает с точкой зрения авторов темы и поста.

Автор статьи: Рюдо. Сломанная Радуга.

Поскольку меня слишком часто спрашивают об одном и том же, было принято решение упорядочить все в неком подобие статьи. Сразу оговорюсь, что со мной можно не соглашаться, но это не имеет никакого значения.

Для начала давайте определимся для чего, а точнее для кого поэзия. Для кого? Для людей. Теперь превратимся в поваров и сделаем салат «Оливье». Публика в восторге! Ура! Вот он наш золотой век! Виват! Но проходит год и у нас пусто. Посетителей нет. Почему? Ведь все были без ума от нашего «Оливье». А ответ очень простой – приелось. Людям нужно разнообразие.
Теперь соединяем две мысли предыдущего абзаца. Поэзия для людей. Людям нужно разнообразие. Следовательно, поэзия, которая востребована людьми – это разнообразная поэзия. Это разная поэзия. Мы нашли первый элемент «поэзии». Это – отличность «вон от той поэзии, что за спиной».
Сейчас будет немножко тафтологии, но «поэзия» - это поэзия. То есть читатель должен видеть в этом, отличном всё-равно поэзию. Он не должен думать, что это что-то совершенно новое, невиданное, рассказ из карандашей. Он должен понимать, что это поэзия. Другими словами, создавая новое, мы должны понимать, что читатель, посмотрев через плечо «нашего», сможет увидеть где-то на горизонте еще и «то, другое. Из серебряного века». Если падать в банальность, то «эволюция, а не революция». Если мы хотим, что бы нас читали, то наша революция должна быть не революцией в прямом смысле, а скачком эволюции. Резким. Внезапным. Хлестким. Но эволюции. Что бы видно было откуда ноги растут, ну или хотя бы казалось, что видно.
Объединяя все выше сказанное, мы получаем следующее определение.
«Настоящая перспективная поэзия – это такое литературное произведение, которое соединяя в себе привычные читателю элементы, добавляет к этому что-то новое или хорошо забытое. Успех произведения определяется комбинацией нового и старого».
Попытаемся раскрыть нашу мысль. Про старое, думаю, нет смысла говорить. С этим вроде понятно. Использовать отработанные веками ритмы, «Любовь-морковь», образы золотого века и так далее. К новому можно отнести – рифмы, образы, стилистику письма, орфографию и пунктуацию, ритмовку и т.д. Если мы хотим получить хороший стих, то мы не можем взять сюжет пушкинского века, ритмику пушкинского века, стилистику того же века. Вас похвалят за хороший стих. Вам дадут хорошую рецензию. Но… это лишь означает, что вы написали бездарнейшее дер… стандартнейшее произведение. Оно стандартно, потому что так писал классик из школьного учебника. Так писали его ученики. Так писали многие и многие. И вы как поэт становитесь в один ряд со сотней мертвецов. Вы даете лишь то, что дали покойники. Ну так и не удивляйтесь, что и отношение к вам, как к покойным. Или ничего, или только хорошее. Для того, что бы не быть среди трупов, надо отличаться от них. Я вижу тут два пути. Или содержанием. Или формой. Или сочетая оба варианта. Вы можете писать классическим стихом, но не о речке между холмов, а о зависшем компьютере. О мальчике с плеером. О розовой девочке с неко-ушками.
«Она ходила голой на лестницу,
Ходила голой на улицу.
Она хотела даже повеситься
Но институт, экзамены, сессия»
Гр. Сплин
И тогда вы будете живыми для кого-то. А можно работать над формой. Не использовать запятые и большие буквы. Создавать сложные конструкции из рифм. Рвать слова, что бы образовывалась особая ритмика. Путей сотни.

Мне можно возразить чем-то из серии «всё украдено до нас». Да. Но какие-то топы, сюжеты, ритмы, рифмы использованы чаще других. Что-то есть поп. Что-то есть мейнстрим. А что, то иное. Можно идти в мейнстриме. Можно писать о том же, о чем и все. Это не плохо, но , на мой взгляд, этим вы умаляет поэзию. Вы должны не «идти в», а прокладывать эти тропы. Или хотя бы утрамбовывать там, где почва еще не совсем готова для людей. Вы должны или прокладывать тропу или быть вторыми, но понимая для чего вы смотрите кому-то в спину. Как-то так.

Маленькое лирическое и может быть тщеславное пояснение. Как определять успех? На мой взгляд, одним из самых важных показателей является факт издания книги, публикации в журнале. При этом обязательно вы должны получить гонорар. Это означает, что людям это надо. Реально надо. Но если вы не печатаетесь, то смотрите не на открытые комментарии или признания в шумном обществе, а на личное. Что вам пишут так, что бы никто не видел. Лично для вас что пишут. Пишут в приваты, пишут почтой. Если прилюдно вас хвалят – это ерунда. Если к вам волнуясь один на один подходит читатель и краснея признается, что ему понравилось, то это имеет смысл и значимость. А ваши стихи можно назвать живыми.

С уважением.