МАСТЕРА.
Блистательная миледи Мессалина
И не менее блистательный Смерть Кры... То есть Дженази.

(написано совместными силами)

- Проснись! Эй, ты! Давай-давай, просыпайся! Разлеглась тут, понимаешь ли, а мне тут буди всяких… Ну?! Мне особое приглашение дать?
Ты чувствуешь, как сильный пинок выбивает из твоих легких свистящий хрип. Странно, но боли нет. Сонная пелена все еще не слетела с твоих глаз, и все вокруг размыто, как через дымчатое стекло. Пальцы чувствуют сырость, а запах беззастенчиво врывается в ноздри заставляя твой желудок сжаться. Но выталкивать нечего, и лишь тонкая ниточка слюны вперемешку с желудочным соком свисает с твоих губ, оставляя во рту гадостный привкус.
- Нет, ну ты че, не поняла что ли?!
Еще один пинок, взрывает твои внутренности болью, которую ты уже чувствуешь. И даже больше чем нужно. Свет меркнет перед твоими глазами, а в ушах нарастает странный шум. Но даже сквозь этот шум ты слышишь свое сдавленное дыхание.
- Эйгил, хватит. Не перестарайся, а не то будешь наказан.
- Д-да, миледи.
- Отойди.
- Д-да...
Цокот женских каблучков и шелест одежд. Ты чувствуешь, как твой подбородок приподнимают тонкие, но удивительно сильные пальцы, обтянутые поскрипывающей кожей. Отчаянно стараясь сфокусировать взгляд, ты все еще смазано видишь перед собою узкое девичье лицо, черты которого расплываются перед глазами.
- О, бедняжка, что они с тобою сделали? – низкий грудной голос произносит эти слова со слегка наигранным сожалением. Ты хрипишь, пытаясь что-то сказать, но к твоим губам недвусмысленно прижимается палец, призывая к молчанию. Вскоре, ты ощущаешь касание холодного шелка на своем подбородке. Затем на твоей шее смыкается что-то холодное и металлическое, похожее на ошейник, но слишком тонкое для подобных вещей. Щелкнула застежка.
- Вы не давали ей есть? Боги, вы просто изверги.
- Дык…Миледи, ежели давать ей есть, она нам тут все заблюет к чертям – незнакомый, но уже ненавидимый тобою голос проникается заискивающими нотками.
- Помолчи, пожалуйста. Гмм… Что ж, я думаю… Она мне подойдет. Конечно, над ней стоит поработать, но все же…Определенно да. Это именно то что мне нужно.
- Мне оформлять бумаги?
- А что ты думаешь, остолоп? Ах да, я забыла, ты не думаешь. Оформляй бумаги, и принеси их ровно через шесть минут ко мне. Я буду ждать у твоего хозяина. Что до нашего товара… вели её накормить, одень во что-нибудь более-менее сносное. И ради Эсве, помой её! От неё разит так, что все окрестные крысы передохли, я думаю. И еще кое-что. Не пытайся снять с неё то, что я на него надела. Это может быть чревато…
- Д-да, госпожа…
Свет вновь меркнет перед глазами. Последнее что ты слышишь, прежде чем провалиться в темную пропасть - цокот женских каблучков и шелест женских одежд.

Ненависть обычно вызывает у меня очень сильную дрожь и легкую тошноту, вроде бы это похоже на сильное раздражение, но нет. Это узкое женское лицо и цепкие пальцы в перчатках я уже ненавидела.
Тонкий запах духов воспринимался удушливым смрадом, а стук каблучков – цокотом лошадиных копыт в подковах.
«Дрянь»
На ум лезли более крепкие слова и выражения, некоторые уже почти срывались с языка, но не сейчас. Сейчас мне лучше было бы не просыпаться вовсе. Усталость и слабость такая, что мысленные команды рукам и ногам приходится отдавать дважды, а то и трижды, так как измученное тело отказывается подчиняться.
Открыть глаза… открыть глаза!

… Через несколько мгновений, ты открываешь глаза. Твоя голова раскалывается от жуткой боли, а внутренности горят огнем, словно их прочистили ершиком. Краем уха ты слышишь чей-то жуткий стон, не сразу понимая что, стонешь ты сама. Зрение все еще не полностью вернулось к тебе и все вокруг видно как сквозь дымку.
Темно. Узкая полоска света пробивается сквозь замочную скважину, оседая где-то на стене, но особой погоды это не делает. Темно.
Твое тело ощущает холод и мелко дрожит, покрывшись гусиной кожей. Омерзительная сырость помещения вперемешку с тошнотворным амбре, ненавязчиво подкидывает мысль. А затем и вопрос. Но сейчас ты слишком слаба для того что бы думать о чем либо, кроме горячей еды, теплой постели и сухой комнаты.
Ты не знаешь, сколько прошло времени после того как к тебе пришли те люди, да это тебе собственно не слишком-то и нужно. Спустя некоторое время, ты пытаешься сесть, борясь с тошнотой и слабостью. Твои попытки сводятся к нулю, так как только приняв устойчивое положение, ты падаешь на спину, пребольно ударившись головой о пол. Из твоих легких со свистом вырывается влажное дыхание.

Вскоре ты слышишь топот ботинок рядом шагов на тридцать-двадцать в дали. И в голове ясно отпечатывается мысль что эти шаги по твою душу.

Так плохо мне еще никогда не было, а может и было, не помню. Ничего не помню, ни имени, ни возраста, ни того, почему здесь оказалась. Не думала, что когда-нибудь со мной случится подобное. Это где-то там, у других, неприятности, болезни, несчастья. А у меня все хорошо и все всегда будет хорошо. Вот только дождаться, когда станет лучше, пройдет это болезненное состояние, отлежатся, отоспаться. Но только не в такой грязи, не в такой вони. В отключке валятся можно где угодно, но сейчас я в сознании и меня жутко, жутко тошнит. Да, я ною. Мне плохо и я могу себе это позволить.
От звука шагов страшно, глаза ищут ближайший угол, в который можно будет забиться. Перевернулась на живот и ползу, отталкиваясь ногами и помогая себе руками.

Неужели ты думала что это может помочь тебе? Когда дверь с хлопком отворилась, в комнату вошел тот самый человек, благодаря стараниям которого твоя грудная клетка отдает дикой болью всякий раз, когда ты пытаешься сделать хоть малейшее движение.
Но известно тебе это станет лишь тогда, когда его пальцы хватают тебя за волосы:
- Куда, тварь?! Вставай!
Ты чувствуешь как тебя приподнимают за загривок, словно котенка. Затылок взрывается болью.

«Скотина», так я теперь и буду называть вас обоих – дрянь и скотина. В голове вспыхивают картинки того, как я хватаю его за голову и что есть силы бью об стену, бью до тех пор, пока алая кровь не потечет на пол, в этом удушливом полотне абстракциониста на полу из вонючих луж как раз не хватает яркого пятна.
Ах, мечты.
На деле же еще никому не удавалось вырваться из такого захвата, можно лишь попытаться заглушить боль, облегчить страдания, послушно двигаясь за узлом из собственных волос, намотанных на кулак, что я и делаю. Дышать быстрее и глубже не получается, ребра болят нещадно, наверное синяки там по всю грудь, красивые такие: фиолетовые, зеленые, малиновые.

(и снова вместе)

Сколько вы шли таким образом? Не знаю. Ты видела как мимо тебя проносятся глумливые лица заключенных, свистящие и несущие что-то очень фривольное. Ты видела как безразлично проскальзывают мимо стражи и слуги, не удостаивая ни тебя ни твоего мучителя даже взглядом. Словно и нету вас. Ты слишком долго была в темноте - так как даже тусклые огни факелов слепят тебя словно пламя феникса, а перед глазами появляются яркие цветные пятна, мигающие, фантасмагоричные.
Внезапно движение остановилось, но ты по инерции пыталась двигаться, и не удержавшись на ногах рухнула на пол. "Скотина" казалось было этого даже и не заметил. Повернувшись к тебе, и ухмыльнувшись недобро он процедил:
- Мазелька, сиди здесь и жди. Попытаешься сбежать...
Красноречивое молчание звучало лучше любых слов. Его ужасное лицо в жутких рубцах, и растянутое в усмешке действовало лучше всех обещаний и угроз.
Оставив тебя на полу маленькой комнатки с одним единственным узким окном, закрытым решеткой, он выскользнул из помещения, предварительно захлопнув дверь.
Ты оглянулась. Грубосколоченная лавка и стол, на котором стоял небольшой горшок и несколько тарелок. Вероятно тут было что-то еще, но голод рвущий внутренности не давал тебе заметить ничего кроме этого.
Рот наполнился слюной, привкус был сложный, какой-то металлический, а древние инстинкты уже напоминали разумному животному, что в первую очередь оно должно питаться.
В голове все еще не находились ответы ни на один из вопросов, даже эта странная «Мазелька» не звучала, как собственное имя. Зато откуда-то взялась старая притча о том, как измотанное длитеьным переходом войско остановилось у реки на привал. После команды спешится, страждущие люди набросились на воду, загребая её ладонями и лакая, как звери. А небольшая группка конников стояла позади, дожидаясь пока они насытятся, чтобы потом не спеша и с достоинством набрать свои фляги.
Тогда командир сказал своему помощнику. «Я знаю, кто умрет в первом своем бою, вот эти люди, которые сейчас так жадно хлебают воду» «Почему?», - спросил помощник, но тут память дала сбой и длинная и красивая мораль так и не вспомнилась. Зато уяснилось другое, ты живешь как человек, только когда остаешься человеком, а люди не набрасываются на пищу как дикие звери и не рвут её зубами. А за столетия развития культуры придумали массу приспособлений, чтобы степенно и с достоинством вкушать свой обед.
Охая и морщась от боли, я подошла к столу, грациозно опуститься на скамейку не получилось. Ноги подкосились и тело с легким хлопком плюхнулось на жесткое сидение как мешок с сырым мясом.
Ну, что сегодня у нас в меню?
В горшочке мрачно застыло месиво под названием "каша". Ты не можешь определить из чего это сделали, но догадываешься что это нечто растительное. Так же ты можешь определить, что приготовили это довольно таки недавно, ибо варево было еще теплое, и никаких запахов гниения (кроме тех что исходят от тебя) не было.
Ты заметила, что под столом, в пыли лежит старая и покрытая пылью ложка. Но... В твоем положении разумно ли было бы за ней лезть?
Придирчиво оглядываю ложку, вот там потереть, тут поскоблить и порядок. А чего бояться всякой заразы, когда сама как ходячая инфекция, покажись я сейчас доктору, диагноз не влез бы и три листа формата А4. Вот какой душок от меня, словно от трупа ожившего.
Дотянувшись до ложки и взяв её в руки, я остановилась. Интересная мысль про труп, я вообще жива или нет? Кладу руку на сердце, слушаю дыхание. Нет все нормально, плохо, конечно, со сбоями, но сойдет.
Ложка аж скрипит, когда кусок не менее грязной материи оттирает с неё не менее ужасный налет. Главное, не думать, что там было и как давно.
Ну-с, приступим, приятного аппетита.

(... и опять, и опять...)


Кашка на удивление вкусная. Впрочем вполне возможно что ты просто слишком долго не ела. Желудок довольно заурчал, принимая в себя пищу, а ты в свою очередь почувствовав небывалый всплеск сил, накинулась на несчастный горошочек у усиленной активностью.
Вскоре ложка заскребла по донышку горшка и ты, с сожалением взглянув на мелкие комочки прилипшие к его стенкам, вдруг пожалела что у тебя нет длинного языка.
Задумавшись о преимуществах и недостатках этой идеи, ты даже не заметила как в комнату, словно тень, прошмыгнула какая-то бабулька, таща на себе небольшой тюк и вполголоса бормочущая что-то непонятное. Поставив тюк на землю, она с неприязнью взглянула на тебя и голосом, симпатий не вызывающим, начала вещать:
- Ых-тыть, расселась тут, будто пава какая. Пришла тут, грязная, наследила, а сидит будто королевишна званная. Воняет как черт из болота, а еще выступать тут пытается...
По мере того как бабка себя накручивала, её голос становился все злее и злее...
- Ишь тут мне! Совка, охальник, давай тащи воду! Где ты там пропал, черт немытый?
Вскоре в комнату, таща на спине довольно большую бадью с водой, вошел здоровенный детина. Поставив эту самую бадью на пол, он отряхнул руки, и бросив на тебя и бабку безразличный взгляд, вышел вон.
- Эй, чего расселась?! Скидывай давай свои обноски, да в бадью лезь!
Вот и уважай после этого старость, и у какого шутника повернулся язык сравнивать преклонный возраст с мудростью, многие года выдержки безвозвратно испортили характер этой бабушки. И что самое противное, а ведь спорить бесполезно, начнешь огрызаться, в ответ на одно свое слово получишь десять таких, что несчастные уши закрутятся в трубочку, а щеки покраснеют от стыда.
Но вот уж чего точно я делать не собиралась, так это раздеваться в её присутствии.
- Сама справлюсь и с обносками и с бадьей. Пожалуйста, отвернитесь хотя бы, я стесняюсь, между прочим.
Ну вот, огрызаться не собиралась, а получилось.
Глаза бабки превратились в две узкие щелочки, сквозь которые проскальзывали концентрированные лучики ненависти. Ощущение то еще. А потом бабка широко открыла рот, обнажая роскошный недокомплект зубов и прошмакала:
- Ну вот уж тебе, щас, отвернулась, как же! Чай не королева эргецкая, что б я перед тобой отворачивалась! А коли сбежишь, мне что, за тебя отвечать!? Залазивай говорю!
Бабка замахнулась на тебя чем-то странным. Непонятно было что это, хотя бы потому что все перед твоими глазами потеряло четкость и цвет, начинало медленно растворяться... Предметы теряли свои очертания, а уши заложило так, что невольно показалось будто ты под водой... Под очень мутной водой.

...Не жди... Помоги мне, пожалуйста... Помоги... Я...

Голос, словно бы идет отовсюду - снизу, сверху, справа, слева. Ты невольно зажмуриваешься, словно бы стараясь перекрыть этот поток. И тебе это удается. Вскоре вещи обретают прежнюю четкость, и голос бабульки вновь давит тебе на мозг:
- Ишь ты...
Здравствуйте, дорогие и глубокоуважаемые галлюцинации, проходить располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Захотелось сердито сплюнуть, но не известно, как бы на это отреагрировала старушенция, поэтому я сдержалась.
Пока, чувствовать себя ненормальной не хотелось категорически, поэтому весь этот странный эпизод был благополучно объявлен голодным бредом и забыт. Позже поразмышляю на эту тему, сейчас надо было помыться. И раз её старейшее надзирательство изволит гневаться, то придется подчиниться.
Расхрабриться и расхорохориться не удалось. От взгляда и даже самого присутствия старухи было противно до омерзения. Будто тебя раздели догола и вытолкали на рыночную площадь, хотя по сути именно это мне сейчас и предстояло.
Одежда и вправду больше походила на половую тряпку, нежели на платье приличной девушки, рассталась я с ней без сожаления. Потревоженная грязь на теле издавала множество неприятных запахов, ни один из которых не был приятным. Бегло оглядев себя, я заметила синяки на ребрах, так, ну это вполне ожидаемо, а вот резаную рану на плече я совсем не помнила. Ткань успела присохнуть к ране и теперь отдиралась только вместе с кожей и присохшей кровью. Морщась и чертыхаясь сквозь зубы, я закончила раздеваться. И не дожидаясь гневного оклика во-первых, и пристального разглядывания во-вторых, сама залезла в бадью.

Чуть теплая вода коснулась твоего тела. Впрочем, ненавистный бабулькин взгляд вперился в тебя с некоторыми эмоциями...Скажем так, не очень дружественными. Так что в данной ситуации, ты бы могла не раздумывая залезть и в кипяток.
Все же как приятно оказаться в воде, не правда ли? Словно губка, она впитывает усталость и боль, слегка пощипывая на плече. Стоп. Пощипывая? Вскоре ты поняла что вода в бадье - соленая и жесткая.
И ты уже потянулась к видавшей виды лиходке, что лежала возле тебя, как в дверь довольно громко постучали. Так стучат люди, которым либо не особенно нравится этот процесс прилюдии, либо люди в некотором душевном расстройстве. Либо и то и другое.

Теплая вода положенных ей функций не исполняла, нервное напряжение и какая-то уже привычная ярость и ненависть ко всему, что попадает в поле зрения, не давали покоя. От каждого шороха, от каждого едва уловимого движения я вздрагивала и оглядывалась. Сравнение нерв с натянутыми струнами использовали так часто, что оно превратилось в банальность, но другого, такого же удачного определения я подобрать не могла. Струны щипали и перебирали корявые старушечьи пальцы, по струнам пробегала волна соленой воды, обжигая потревоженную рану и самый резкий, самый сильный аккорд взял этот стук в дверь.
Я вскочила, как от удара молнией, выплеснув часть воды на пол и устроив в бадье локальную бурю.

- Эй, Офла, что у вас там творится, мать твою об угол?! - стук стал еще интенсивнее и громче (насколько это вообще возможно было), а голос, мужской, нетерпеливый и резкий, был повышен на несколько тонов выше от нормы.
Примечательно так же и то, что упомянутая Офла, она же старуха противная, приобрела миленький бледно-синий оттенок, и неожиданно тонким голоском пропела:
- Ой, господин Эйгар, подождите секундочку-минуточку!
И в тот же миг засуетилась, словно бы ища все, что может компрометировать её в глазах Эйгар. Впрочем долго искать ей не пришлось.
- Девка, бесстыдница! Накинь одежду-то какую, а не то стоишь тут, как прости Боги Великие... - прошипела она, тыкая тебе в лицо непонятным серо-белым комком. Комок при более внимательном осмотре оказался длинной рубахой. Судя по твоей комплекции, эта самая рубаха может волочиться за тобой словно шлейф за невестой. Вполне возможно что ты просто в ней потеряешься.
- Ну все, открывай, старуха! - на сей раз, неведомый голос стал больше похож на рык. Рык зверя. И очень опасного.
Бабка посинела, и махнув на тебя рукою побежала открывать, долго возясь с заевшей щеколдой. Вскоре ей наконец удалось открыть дверь.

Нервно вздрагивая от каждого крика как какая-то душевно больная, я смотрела на то, как массивная дверь сходит с петель под ударами кулаков, все еще стоя в бадье и комкая в руках рубаху я не понимала, что с ней надо делать. Такое минутное помешательство иногда бывает, Просыпаешься утром, в сотый раз идешь на кухню, в сотый раз ставишь чайник, в сотый раз тянешься за кружкой и вдруг совершенно забываешь, зачем ты сюда пришла и чего хотела сделать. Все эти мелкие рутинные, каждодневные действия вылетают из головы и ты, как сороконожка начинаешь раздумывать с какой ноги теперь тебе нужно начинать идти.
А ведь старуха боялась этого человека как огня. Нехорошая улыбка тронула мои губы, одежда так и осталась комком в руках.

... Дверь открылась, и бабка, уже готовая представить неизвестному посетителю результат своих стараний, обернулась было к тебе... Да так и застыла с раскрытым для отборной порции брани, ртом. Медленно посинев, она попыталась что-то сказать (впрочем, ты уже догадалась что, видя как сложились тот жемок, что когда-то назывался губами), но так и не сумела, ибо была вовремя остановлена небрежным жестом посетителя. Чуть не подавившись от злобы, она сверкнула глазками-пуговицами и выскользнула из комнаты, оставляя тебя и мужчину наедине... Тебе еще не кажется что это была не самая лучшая идея?
Мужчина был статен. Нет он не был толст, как иные подобные ему. Высокий, да так, что чуть не упирался головой в потолок, и мощный словно столетний дуб. . Да, знаю, затасканные штампы, но что если действительно так? Лет эдак сорока-сорока трех от силы, он словно бы представлял собой ожившую иллюстрацию к сказке "Синяя Борода". И правда - густая черная, лопатообразная и весьма ухоженная борода, опускалась до ключиц. Такие же черные усища, прикрывали верхнюю губу, и если присмотреться, на ней все же можно было бы заметить несколько крошек от недавнего...Ужина? Обеда? Завтрака?
Его руки, перекрещенные на груди, обвивали толстые синие змеи-вены, что слегка пульсировали, гоняя кровь.
Темные, блестящие словно панцири жуков глаза, смотрят внимательно, и цепко.
Аккуратная, простая одежда не вызывает особого интереса, что-то вроде льняной рубашки и добротных штанов, заправленных в сапоги.
Если бы не его волевая манера поведения, мужчину называемого Эйгаром можно было бы с легкостью принять за крестьянина.
Осмотрев тебя с ног до головы, внимательно, не пропуская ни единого кусочка того что могло бы ускользнуть, но словно и не проявляя никакого особого интереса, он прогудел глубоким голосом:
- Ну что девка? Снасильничать меня решила? Или к одежде не приучена?

Инстинкт самосохранения забил тревогу. Все пошло не так, как я рассчитывала. Собиралась ведь насолить старухе, пожаловаться на её существующие и не существующие прегрешения, а старая бестия исчезла. Теперь вот этот образец мужской грубой силы так ощупывает меня взглядом, что я буквально чувствую каждое липкое прикосновение. По коже будто мороз и хочется забиться в угол. Так бы и сделала, если бы не была сама виновата в этой ситуации. А так, собрав всю волю в кулак, максимально спокойно развернула жуткое серое одеяние, которое кто-то по ошибке назвал одеждой, и медленно проговорила.
- Я в этом не сделаю и двух шагов, сразу запутаюсь. Вы что здесь одних великанов держите?
А вот последний наезд явно был зря, в лучшим случае мне светит длинная витиеватая речь с советами куда мне эту рубашку засунуть и что с ней делать дальше, а о худшем даже думать не хотелось.

Мужчина усмехнулся, словно бы забавляясь твоей попытке показаться больше чем ты есть на самом деле. Гигант поднял руку и протянул её к тебе. Страх внезапно подло закрался в тело и сковал ноги и руки, оставив вольными лишь глаза, которые наблюдали как...
...Как мужчина, все еще ухмыляясь, отвесил тебе небольшой щелбан. Точнее, это был бы щелбан, если бы он сделал хоть малейшее усилие. Так, он просто прикоснулся к твоему лбу пальцем и слегка толкнул.
- Девка, ты уж извини, но меня ты не интересуешь. И проблемы твои с этими...вещами, меня тоже пока не касаются. Давай так - либо ты кутаешься в то что есть, и идешь за мной, либо я позову Карнака - твоего тюремщика, он тебя и накормит и оденет по последней моде...
...При этом, несмотря на кажущуюся дружелюбность в голосе, ты заметила что его глаза не меняют выражения, остаются холодными и неприветливыми. И внезапно ты понимаешь, что этот человек, несмотря на свой внешний вид очень непрост...

Сознание продолжало метаться из одной крайности в другую: то страх, то злоба, то раздражение, то ненависть. Это как очень быстро бежать по холмистой местности со множеством кочек и ухабов. Дыхание сбивается на второй кочке, а силы тебя покидают на десятой. Один бесконечный непрекращающийся кошмар, тяжкий гнет, который не ослабнет пока тебя не раздавит. Возможно именно этого тюремщики и добивались, чтобы я сломалась, чтобы перестала сопротивляться и превратилась в послушную рабыню, куклу, игрушку.
Но пока я держалась, пока еще могла, закусив нижнюю губу, подавить приступ истерики. Деревянные дрожащие руки распутали подол рубахи и жесткая ткань заскребла мою кожу. Все равно, что обертываться древесной корой, и время ждешь и боишься, что из этой коры посыплются маленькие жучки.

Мужчина кивнул, совершенно не изменившись в лице, оставаясь как и прежде в странной маске простого мужика с колючими-колючими глазами.
- Вот это молодец, вот это я понимаю...
Эйгар еще раз смерил тебя с ног до головы, хмыкнул, и, повернувшись к тебе спиной холодно осведомился:
- Так мы идем?

...Шаг, шаг, еще шаг. Его каблуки отстукивают четкий и громкий ритм по полу. Твои босые ноги шлепают ему вдогонку. Вскоре, буквально через минуту, вы остановились на пороге замечательной дубовой резной двери. Эйгар остановился и какое-то время, с бормотанием рылся по карманам, в поисках, очевидно, ключа. Вскоре тот нашелся, и замок с легким "крак" отворился. Словно бы не замечая тебя, он вошел в комнату, не удостоив тебя и взглядом. Вообще, неплохой стимул для побега...если не вспоминать о стражах, постоянно патрулирующих коридоры.

- Эй, чего уставилась? Заходи!

...Комната отнюдь не поражала убранством. Добротная дубовая мебель, сделанная не самым изящным способом, простой кувшин на столе и голые сероватые стены. Небольшое окошко роняет лучик света на бумаги, разбросанные практически повсюду, да так, что ты чувствуешь слабый хруст под своими ногами. В то же время, мужчина, как бы отстраненно, посмотрел в небольшое настенное зеркало, и проговорил ни к кому конкретно не обращаясь:
- У тебя есть вопросы?

- Да, черт побери, у меня есть вопросы и вопросов много, - я почти задыхалась от душившей меня ярости, как посмел этот моральный урод вообще меня о чём-то спрашивать. Слова вырывались из полуоткрытых губ как пузырьки воздуха со дна реки, с громким треском лопаясь на поверхности
- Первый, где я, нахожусь, второй, как я здесь оказалась и третий когда, наконец, это все закончится?

Мужчина улыбнулся, обнажая в не слишком..гхм...белозубой улыбке, желтовытые клыки.
- Хах, куча вопросов, и все риторические... Впрочем, что я говорю, навряд ли тебе известно понятие "риторический".
Абсолютно не смутившись вспышке твоей ярости, он лишь устало потер переносицу.
- Осторожнее, мазелька. В твоем положении, я бы упер глазки в пол, и смиренно ждал бы...В противном случае...Ну скажем так, упирать в пол было бы нечего. Хах!
Мужчина выдавил смешок, явно довольный своею шуткой.
- Пойми, девочка, ты не в том положении. Но все же... Силы добры к тебе сегодня, и я пропущу мимо ушей твои слова, а точнее их тон. Итак, ты в квартале Трущоб, в моем личном имении. Как ты понимаешь, я занимаюсь кое-какими делами...И эти дела являются ответом на второй твой вопрос. Я занимаюсь, скажем так, торговлей. Очень выгодной торговлей, ты ведь понимаешь о чем я? Ну и ты стала одним из моих лотов. Третий вопрос я сочту риторическим...Но кое что закончится через минут двадцать. Я должен убедиться в твоей ммм... Скажем так, я должен убедиться что многоуважаемая покупательница будет...Довольна, если ты понимаешь о чем я.

Мозгами я понимала, что меня хотят сломать и делают это вполне успешно судя по тому, как меня бросает из одного приступа ярости в другой. Но вот чего вы точно от меня не дождетесь, так это покорности, никогда ни перед кем не склоняла головы и не буду, даже если не будет глаз, все равно буду смотреть туда, куда я захочу, потому что я человек, а не товар, как бы вам не хотелось обратного.
Внезапно мне пришло в голову изменить тактику. Это аморальное дерево не отзывчиво на удары, ни словами ни кулаками. Тем более, что мы в разных весовых категориях и против этого вонючего борова мне не продержаться и минуты. Хотя нет, не боров. Гнида, жирная наглая гнида на вшивом теле трущоб.
Я не опустила глаз, но голос стал спокойнее, хоть все еще и вибрировал.
- Смотря для чего меня собираются купить. Не думаю, что миледи заинтересует моя девственность.

Взгляд говорящего внезапно посерьезнел:
- И правильно, что не думаешь...красная девица, ха! Но ты можешь успокоиться, в этом плане меня ты не интересуешь. Совсем. Так что можешь не ершиться. Мои слова могли быть двусмысленными, безусловно, за это могу принести свои извинения. Если бы хотел. Итак, через тридцать минут сюда подъедет человек твоей...
Мужчина небрежно подписал бумагу, лежащую на столе, и только тогда удовлетворенно закончил:
- ...хозяйки. Он отвезет тебя в её имение. Собственно я не знаю зачем и почему леди понадобилось нечто вроде тебя, но мне не за это заплатили.
Взгляд его внезапно упал на серебрянную цепочку, которую на тебя нацепила эта самая "леди". Мужчина внезапно насторожился и напрягся.
- Откуда это у тебя?

Я с трудом поняла, о чем он говорит, за это насыщенное утро я не разу не вспомнила об этом ошейнике.
- Хозяйка одела, - с язвительной интонацией произнесла я, - и предупредила, чтоб не смели снимать.
Мне было не жарко и не холодно от этой цепочки, возможно это обычная безделушка, какой хозяева метят своих рабов, вроде фамильного клейма на крупе племенной коровы. Не хотелось думать о ней, как об ошейнике, слишком неприятные ассоциации. Никаких других особенностей у неё не было

На твоих глазах он слово бы обмяк. Выражение лица стало чуть более расслабленным, а взгляд карих глаз рассеяно скользил то по цепочке, то по твоему лицу. И почему-то тебе показалось что в его глазах ты видишь...сожаление? Вскоре он достал из кармана серовато-белый платочек и утер со лба мутноватые бусины влаги.
- Вот что девочка. Леди, к которой ты отправляешься...Скажем так, легче вырвать у драделла добычу, чем понять что она замышляет. Тебе не следует даже и пытаться её перехитрить. Так же не стоит ей грубить, я серьезно тебе говорю. Вообще, самым оптимальным для тебя, девочка, было бы молчать, уперши глазки в пол, и отвечать только тогда, когда тебя спросят. Будь у меня чуть больше времени я бы сам втолковал бы тебе КАК надо вести себя...
- ...Но к сожалению таковой возможности у вас не будет. - вдруг услышала ты. Говорящий находился прямо за твоей спиной, и голос его был...скажем так, он явно не занял бы и последней строчки в конкурсе "100 самых дружелюбных голосов"

Как обычно реагируют, когда кто-нибудь или что-нибудь внезапно появляется за спиной? Правильно, вздрагивают, иногда подпрыгивают и очень часто вскрикивают, что я и сделала и именно в такой последовательности, добавив еще и резкий поворот вокруг своей оси.
...и увидела невысокого мужчину, лет двадцати-тридцати. Вроде бы ничего особого, но что-то есть. И ты вдруг поняла что - сей человек представлял тонкую расовую прослойку полукровок. Вообще, природа-мать нечасто терпит подобных существ, но видимо в данном конкретном случае, она "сжалилась". Черные,без каких-либо признаков белка, глаза, уставились на тебя. Выглядели они словно две очень темные дыры. По лицу его...не было видно ничего, мышцы лица просто не двигались.
- Так это вы новая игрушка госпожи? Что ж... Мастер Эльдрейс, вы уже подготовили бумаги? Большое спасибо, моя хозяйка будет очень рада...

Полукровка обратился ко мне на «вы», хоть что-то приятное за сегодняшнее утро. Этот человечек не смотря на весь свой устрашающий вид и голос, вызвал у меня что-то вроде симпатии. Как струя чистого воздуха вежливости в затхлом подземелье всеобщего хамства.
Вместо ответа я энергично кивнула головой. Игрушка так игрушка, опасности для своей жизни я пока не ощущала, то ли по наивности, то ли все самое страшное меня ждало далеко впереди, но сейчас я ничего не имела против того, чтобы прогуляться до усадьбы своей госпожи.
Эти стены никак нельзя было назвать гостеприимными и я была рада, что покидаю их.

...Внезапно, а такие вещи всегда происходят внезапно, ты почувствовала как землю из под тебя выбили точным ударом. Мир бешенно завертелся, и последнее что ты слышала, двигаясь навстречу твердому каменному полу, было недоуменное восклицание полукровки.

...Проснись! Открой глаза! Пожалуйста! У меня не так много времени...А оно дорого...Пожалуйста...

Голос? Издалека, но все же близко, ты слышишь приглушенный голос...Чей? Непонятно. Где? Неизвестно. Открой глаза. Пожалуйста.


Открыть, так открыть, почему нет? Хотя в обмороке так хорошо так спокойно, как в глубоком исцеляющем сне без сновидений, ну раз так хочется, то пожалуйста. Открываю глаза


...Когда ты открываешь глаза, ты тут же жалеешь об этом. Мир вокруг тебя настолько странен и фанатсмагоричен, что лучше бы ему оставаться только лишь в воображении сумасшедших художников. Странноватая разноцветная масса, что можно с натяжкой назвать полои раскачивается у тебя под ногами словно бы ты лежала на огромном студне. Но на ощупь он сухой и теплый. Небо затянуто темными тучами милой ультрамариновой расцветки, от которой так болят глаза. Есть ли здесь солнце? Задаешься ты вопросом, где то в глубине души надеясь что все же нет его здесь.
- Здесь...мило, не правда ли, Этае?

- Очень мило, - послушно согласилась я, - кто меня так?
Голова не болела, было даже легко и приятно, не считая сумасшедшей круговерти из цветов, но если на неё не смотреть, то и не тошнит и голова не кружиться. А пол и правда был неподвижен, конечно, насколько я могла об этом судить.

- Это я, Этае. Но не бойся, пожалуйста. Это место...Так мало времени, Этае...Ты в опасности...А вместе с тобой и я. Мне так много нужно рассказать тебе...Но так мало времени. Так мало возможностей. Я не могу защитить тебя, не могу помочь тебе ничем. Почти ничем. Я слишком далеко от тебя, слишком далеко. Лишь сон служит проводником между нами, и я был вынужден использовать это средство. Знай, Этае, ты ДОЛЖНА выжить. Должна. Я...Не знаю сколько у нас времени...

Все это напоминало бред воспаленного воображения в измученном теле. Или еще чего хуже – пророческий сон, жаль, но так получилось, что пророческим снам я обычно верю. Возможно, это осталось с детства, со старых сказок о прекрасных принцессах и отважных рыцарях, когда каждая мелочь, каждый знак указывает дорогу к заветной цели. Это правда не было похоже ни на что конкретное, а наоборот очень смахивало на заковыристый ребус, над которым еще предстояло ни один час ломать голову. Ходить вокруг да около, строить невозможные и нереальные загадки, когда правильный ответ – вот он, на поверхности, только очерствевшие мозги никак не дойдут до него самостоятельно. И отчаянно жалеешь, что ты не в школе и списать тебе неоткуда.
Воспоминания прошлой жизни не тянулись вереницей перед глазами, они то вспыхивали, то угасали случайными картинками, оставляя после себя только ощущения. И это имя Этаэ, я не чувствовала, что оно моё. Нет, не помню, ничего не помню.
- Да, да. Конечно, я постараюсь, - неизвестно зачем пробормотала я.

Неожиданно ты услышала в голосе странные нотки.
- Шшшшш! - прошипел он, как тебе показалось, слегка напугано.
- Ты выживешь, конечно выживешь..- пробормотал он, казалось было стараясь успокоить больше себя чем тебя.
- Нет и 1 процента того, что ты можешь умереть! - продолжил он, слегка истерично.
Некоторое время, ты слышала тяжелые вдохи и выдохи неведомого говорящего. Затем, он наконец смог унять дыхание, и твоих ушей коснулся тихий шепот:
- Этае... Насколько сильно ты хочешь выжить?

Вопрос был явно с подвохом и ловушка скорее всего заключалась в другом, сопутствующем вопросе: «на что ты готова ради того, чтобы выжить».
Четкого ответа я пока не знала. Как и большинство нормальных, здравомыслящих людей, не лишенных инстинкта самосохранения я страстно хотела жить. Но были определенные вещи, которых я бы не сделал никогда, даже ради спасения этой самой жизни. Пока, список был длинным: не убивать, не предавать, не причинять вреда и т.д. Но кто знает. Что со мнойслучиться, и какие пункты из этого списка окажутся вычеркнутыми.
- Я очень сильно хочу выжить.


Голос некоторое время молчал. И молчание это все длилось и длилось, и ты уже чувствовала как в твоих ушах нарастает звон, и ты уже чувствовала как твое терпение начинает покидать тебя.
- Этае. Для того что бы что-то получить, нужно что-то отдать. Равноценный обмен, Этае.

Это и ёжику было понятно, что ничего в этой жизни не дается просто так, но голос, как истинный торговец пытался продать ей втридорого то, чем она и так владеет.
- Я не понимаю о каком обмене идет речь. Я жива и умирать не собираюсь.

Голос кажется слегка смутился.
- Средство...Для того что бы выжить. Для того что бы суметь пройти испытания. Для того что бы прийти ко мне. Для того что бы...
Интонации внезапно прониклись странным холодком:
- ...Но я не могу отдать тебе это средство просто так. Не потому что не хочу, не бойся. Потому что не могу.

Ну вот, очередной заезжий торговец пытается втюхать мне панацею от всех бед. «Одна капля этой чудесной микстуры и ты станешь сильнее быка, умнее совы и живучей тараканов»
- И какова цена это чуда?

Голос внезапно изменился. Стал ломким словно стекло, тихим, просящим. Умоляющим, если хочешь. На мгновение все остановилось. На мгновение исчезло бешеное движение в твоем разуме, на мгновение...Он спросил тихо:
- Обещай... Только обещай мне. Ты придешь за мной сюда?
Так просят только сошедшие с ума от одиночества, просят первого попавшегося на глаза человека, осознав цену своей свободы. Посмотри – весь этот мир твой, ты свободен, иди куда хочешь, делай, что хочешь, ты доволен?
Я поежилась и втянула голову в плечи, пряча её за воображаемые отвороты старенького шерстяного плаща. Тусклая картинка воспоминаний мгновенно погасла, оставив только колючее ощущение шерсти на щеке.
- Я вернусь, обещаю.
Никто не заслужил пытки одиночеством, чего бы он не натворил. Хотя, возможно я и ошибаюсь на этот счет, неверно понимаю происходящее и потом горько пожалею о данном сейчас обещании.
Голос преисполнился такой яростной надежды, такой чистой радости, что ты невольно испугалась. Ты почувствовала как что-то очень теплое обволакивает тебя с ног до головы, липкое, скользкое, приторно пахнущее. Оно впитывается в твое тело, в твою кожу, медленно проникает в твой рот, заволакивает глаза...
- Я буду ждать! Я буду ждать!
Тебе хочется кричать, но ты не можешь сделать даже этого, ведь твой рот забит этой мерзкой субстанцией. Ты задыхаешься и падаешь, твое сердце готово разорваться...

...И ты просыпаешься. Комната в которой ты обнаружила себя не выглядит особо приятно, это обычная каморка для людей "нестабильно среднего класса". Добротная, но скрипучая кровать с подозрительно мягкими матрасами. Небольшие окна пропускающие мягкий лунный свет, свет что посеребрил своим сиянием хлипкий стол и стул и жесткие волосы, прикорнувшего на последнем, мужчины. Присмотревшись, ты сумела возродить недавние воспоминания... Полукровка, раба, новый "Хозяин". Точнее "Хозяйка". Может быстренько свернешь ему шею и сбежишь?
Надо же, рабыню, товар, устроили на мягкой кровати, а представитель законного собственника корячиться на стуле. Странно, вы не находите? Вот и мне это показалось странным. А полукровка не самый слабый соперник, чтоб позволил свернуть себе шею. Да и скрипучая кровать выдаст мои намерения раньше, чем я до него доберусь. От резкого рывка шум ожидается ужасный. Хотя последнее не мешало бы проверить.
Движение тела из сторона в сторону было амплитудным и нарочито резким.
Как и ожидалось, полукровка был более чем подготовлен к подобной ситуации. Когда твое тело уже готовилось к прыжку, ты вдруг услышала тихое:
- Поосторожней, вы можете упасть и пораниться.
Впрочем, он честно не сказал что именно может стать причиной ранений.
- Вы уже проснулись? Как мило. У вас это часто бывает? - спросил он, не открывая глаз. Сейчас, в лунном свете и с закрытыми глазами он походил на утопленника. Картинка все равно устрашающая.
Ничего, мы уже пуганые и физической расправой в том числе.
- Что именно?
Губы мужчины дернулись в полуулыбке.
- Ну... Глупости. Я имею ввиду ваши обмороки. Надо поговорить с ним о качестве поставляемого товара. Что будет в следующий раз? Принесет чумную? Проклятый торгаш...
Все эти вещи он говорил не открывая глаз. И на секунду тебе показалось, что говорил он как будто в полудреме.
- Ммм...Так вот, два вопроса: что вы знаете о своей новой хозяйке и часто у вас эти обмороки?

На два этих в общем-то коротких вопроса у меня были два совсем уж крошечных ответа, причем похожих друг на друга, как братья-близнецы. Не знаю и не знаю. Но моего нового тюремщика, уже второго за тот отрезок времени, который я помнила отчетливо, эти ответы врят ли устроят, поэтому я постаралась сочинить что-нибудь более распространенное и членораздельное.
- Свою новую хозяйку я видела лишь однажды, когда она подтверждала покупку, помню голос, но смутно и не уверена, что смогу узнать, когда увижу снова. О ней я не знаю ничего, впрочем, как и о себе. Но это уже ответ на второй вопрос. Помню я буквально два прошлых дня и ни минутой больше. И за эти два дня чувствовала себя так ужасно, что о своем здоровье ничего кроме термина «слабое и подорванное» сообщить не могу. То ли меня били, то ли не кормили неделями, я не знаю.
Все-таки странное это животное – человек. Чуть станет лучше, чуть отпустит – и сразу жаловаться, первому встречному готовому слушать, да все равно кому высказанное вслух горе уже не так давит на собственные плечи.

Мужчина поморщился и раскрыл глаза. Честно говоря, выглядело это отвратительно - две огромных черных дыры посреди лица. И эти дыры уставились прямо на тебя.
- Ммм... Вот значит как? Амнезия, вроде как? Хорошо...
Что именно "хорошо", он, по-видимому объяснять не собирался. Вместо этого он встал со стула и слегка поклонился. Впрочем, поклон был весьма условный, и при определенной доле скепсиса его можно было бы принять за издевку:
- Меня зовут Клэрвас. По крайней мере меня так называют. В переводе с...
- ...Это означает "Грязная кровь"? - пушистым белым облачком выплыло у тебя изо рта. Ты даже не успела понять - все было очень быстро.
Полукровка удивленно выпучил глаза - две матово-черные сферы просверлили в тебе две аккуратные дырочки:
- Мм? Значит ты понимаешь язык Бездны? Волшебница, значит? Мм...И амнезия...говоришь?
Он прищурил глаза, внимательно тебя изучая вновь. Будто бы желая убедиться все ли он подметил правильно:
- Теперь замысел моей госпожи становится все более ясен...

А мне наоборот, ничего не было ясно. Отпустивший было страх, слова взял холодными пальцами за горло. Для каких еще мерзостных экспериментов хотят меня употребить? И купили-то товар по дешевке. Рабыня. Помрет – никто и не заметит. Я в упор смотрела в две эти глубокие черные дыры на лице. Отчего-то полукровка со всей его отталкивающей внешностью начал казаться мне привлекательным и в глазах его не было больше ничего странного. Память вильнув хвостом, снова нырнула в бездну.
- Когда мы отправляемся в дорогу? Мы успеем перекусить?

Полукровка удивленно шевельнул бровью:
- Тебя не кормили? Странно...Довольно-таки странно...Впрочем, ладно. Мы это дело исправим, конечно, но чуть позже.
Клэрвас хлопнул ладонями по узловатым коленкам и внезапно уставился на неё ошеломленно:
- А ловко ты сменила тему разговора!
И рассмеялся - тихим смехом, почти неслышным.

Улыбка растянула мои пересохшие губы, глупая неуместная улыбка, то ли реакция на этот смех, то ли радость от того, что хоть кто-то будет относиться ко мне как к человеку, а не как к товару. Удивительно, но со своим положением рабыни я уже свыклась, как свыклась и со своим тюремщиком. Пошлите мне боги этого мира добрую хозяйку и можно не волноваться ни о чем до конца своей жизни. Но весь мой рассудок, весь мой жизненный опыт надежно спрятанный за беспамятством подсказывали мне, что хозяйка будет какой угодно, но только не доброй.
Я машинально потянулась, изогнувшись всем своим костлявым обнаженным телом, наспех прикрытом грубой материей.
- Раз уж мы заговорили о бытовых мелочах, может для меня и одежда нормальная найдеться. Хотя бы моего размера.

Его лицо внезапно вытянулось. Не сказать особо, что он смутился или устыдился чего-то, просто, вдруг вспомнил о чем-то. О чем-то довольно-таки неприятном. Он нахмурился, глядя сквозь тебя, чуть отрешенным взглядом. Когда твой голос наконец дошел до него, мужчина чуть вздрогнул и пробормотал:
- Да, конечно.
Он посмотрел тебе в глаза, затем прошелся взглядом по твоему телу. Нет, этот взгляд нельзя было назвать раздевающим, тем более что вид у тебя сейчас не самый презентабельный. Это было…словно снимок. Он некоторое время просто смотрел на тебя, а затем прикрыл глаза. Ты вдруг почувствовала резкое покалывающее ощущение, словно множество мелких хвойных иголочек прыгают по телу. И в голове вдруг всплыло вновь: «магия». Понимание, что это есть магия, причем самая простая – визуальный слепок.
Откуда пришло это вновь – ты не знала. Наверное, так бывает при амнезии. Нечто вроде забытых талантов? Вполне возможно.
Он улыбнулся и постучал пальцем по виску.
- В ближайшее время на тебя что-нибудь подберут.
Приступ покалываний повторился. Полукровка явно отправил слепок кому-то из слуг. Бытовая магия. Как просто.
Он перевел на тебя взгляд.
- Что-то не так?

Что-то явно было не так, но что именно, я никак не могла понять. А если не можешь сформулировать вопрос, то и нечего надеяться на адекватный ответ, а потому я постаралась ответить как можно туманнее.
- Нет, все в порядке, разве что, хотя и это нормально…
Чувствуя, что здравого смысла в словах становится все меньше и меньше, я захлопнула рот и уставилась в черные дыры-глаза в надежде, что тюремщик сам скажет, что теперь делать. В положении рабыни был один несомненный плюс, маяться от безделья и решать проблему выбора куда пойти и чем заняться, мне теперь не грозит.

В дверь чуть слышно постучали, и ты внезапно поняла что твоя догадка оказалось верной - в комнату опасливо проник слуга, прижимающий к груди какой-то бесформенный бумажный пакет – судя по всему, в пакете твое новое платье.
Он, некоторое время слепо озирался, ибо глаза еще не до конца привыкли к темноте. Когда он наконец сфокусировал взгляд, то увидел тебя. И глупо ухмыльнулся. Ты увидела щербатые и гнилые обломки-пеньки, Ну, так по крайней мере выглядели те штуки что росли у него во рту.
- Приивееет.
Пробормотал он, пододвигаясь к тебе. Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы не…
Острый локоть полукровки, который так и остался незамеченным подслеповатым слугой, впился ему прямо в солнечное сплетение. Служка согнулся, выронив пакет на грязный пол, и, пуская слюну, упал на колени.
- Каин, ты бы поосторожнее. Неуклюжий ты. Вот, оступился, пакет выронил. Осторожнее надо быть. Давай, поднимайся, друг.
Каин наконец перестал ловить ртом воздух и поднявшись, прижимая ладонь к боку прошипел:
- Т-ты…Чертов ублюдок, подстилка Госпожи…Да я…
Клэрвас улыбнулся:
- Именно потому что я «подстилка Госпожи», ты ничего не сделаешь. А просто выйдешь. Понятно? Иначе поджарю вместе с потрохами, вони не побоюсь.
Его глаза внезапно вспыхнули желтоватым огнем. Сценка начала приобретать серьезный оборот. Кем бы ни был этот полукровка, но он явно не рядовой полуимп.

О, вмешиваться я не собиралась, наоборот отодвинулась как можно дальше, чтобы жар от горящих потрохов меня не задел. Тот, чьё имя переводилось как «грязная кровь» приобретал в моих глазах просто-таки ореол всесилия. Что уж поделать, таковы мы, женщины, своих защитников и спасителей превозносим до небес, прощая им абсолютно все недостатки и слабости. Матушку природу не обманешь, сильный пол - воюет, слабый – осторожно выглядывает из-за его могучего плеча.

Вполне возможно Каин и не выиграл бы в конкурсе «Мистер Сообразительность», но даже его скудных мозгов хватило на то, что бы выбрать оптимальный вариант между унижением перед женщиной и перспективой стать рисунком на стенах. В конце концов, его благоразумие одержало победу над гордостью, и слуга, бормоча под нос ругательства, скрылся за дверью.
Клэрвас некоторое время просто смотрел на закрывшуюся дверь. Едва видимое свечение охватившее его тело утихло, но…
Полукровка потер шею, чуть дрожащими руками. Похоже, он был несколько…выбит из колеи. Непонятно только какая именно фраза так метко «попала в цель»: упоминание о его крови или о излишней привязанности к таинственной Госпоже.
Так уж завелось, что каждая раса желает чувствовать свое превосходство над другой. Высшие Планары с пренебрежением смотрят на людей, те, в свою очередь ненавидят меньшие расы, подобные вар’кхаэ или деммерам. Но и эти, казалось бы низкие существа, дружно презирали полукровок всех видов. Что поделать, простой человек редко может чем-то похвастать, кроме как своей принадлежности к «чистой» крови.
Что впрочем весьма сомнительно, ибо множество кровопролитных войн между расами внесло свою лепту в генофонд каждого народа. Тот же самый Каин весьма бы удивился, узнав, что в нем есть мизерная, но все же часть крови варкхаэтов, мерзких существ, практически гомункулов. Так что, само понятие «чистая кровь» в наше время стало не более чем унылой иллюзией, которой тешили себя бедные духом люди. Впрочем, мы не будем забредать в дебри софистики.
Клэрвас бросил взгляд на окно. В лунных лучах, и без того угловатые черты его лица заострились, и стали напоминать работу немного душевнобольного художника-абстракциониста. Темные глаза отражали светло-серые блики. Внезапно, он с силой бухнул по столу и прошипел:
- Thess daerra!
Разум, уже почти привычно, но совершенно ненужно, подсказал примерный перевод сей сентенции. Ты почувствовала как твои уши тихонько сворачиваются в две аккуратные трубочки.
Он наконец обернулся в твою сторону, и, подняв пыльный пакет, не слишком то нежно бросил его тебе:
- Сама оденешься, или мне позвать помочь кого-нибудь? – осведомился он, глядя будто сквозь тебя. Потом, словно опомнившись, встряхнул головой и холодно отчеканил:
- Впрочем, с какой стати я должен беспокоиться об обыкновенной рабыне? Одевайся. Я выйду, минут на десять, и когда я вернусь, ты уже должна быть полностью одета, тебе понятно?
Он уже было прошагал к выходу, но, коснувшись пальцами дверной ручки, Клэрвас не оборачиваясь сказал:
- И еще кое-что…Если ты вдруг еще не разочаровалась в планах побега…Спешу тебя уверить, что все то, что я сказал Каину, применимо так же и к тебе. Подумай об этом.
Эти слова прозвучали странно мягко. Но со скрытой холодцой. Так кошка скрывает в мягкой бархатистой лапке острые когти.

«Всяк сверчок знай свой шесток» память услужливо подбросила какую-то пословицу, впрочем этим и ограничившись. Пословица была мудра, но легче от этого не стало. От волны чужой боли и презрения меня качнуло, страх и ярость накатили муторным похмельем, выбив из головы все другие мысли.
«Ну за что? За что мне это?»
Ярость я вымещала на бумажном пакете, в который было завернуто платье, несчастный был разорван на клочки, на маленькие мятые кусочки, которые для верности были втоптаны в грязный пол.
Чудом удержав слезы обиды и давясь собственными не слишком тихими всхлипами, худая и голодная рабыня напяливала на себя темно-зеленое платье свободного покроя с юбкой чуть ниже колен и длинными рукавами. Откуда-то из глубины небытия всплыла мысль, что такая длина наряда была неприличной для достойной женщины. Этикет обязывал носить платья до пят. А подобная одежда годилась скорее для портовой куртизанки. Или для рабыни, коль уж не существует для неё чести и достоинства, а только воля хозяина.
- Thess daerra!
Тихо повторила я, развернув их из аккуратной трубочки обратно и практически ощущая грязь на своем языке.

Когда последний звук слетел с твоих губ, дверь в комнату открылась вновь. Нетрудно было догадаться кто именно вошел. Клэрвас лишь поморщился, оглядывая тебя, впрочем, являлось ли это следствием преображений в твоем облике – неизвестно.
- Итак, переоделась. Уже хорошо.
Он подошел к стулу и неловко оседлал его, опершись локтем на спинку.
- Но уже через сорок-пятьдесят минут мне нужно будет доставить тебя к Госпоже. Разговор будет довольно долгим, я предполагаю, поэтому, тебе стоит уяснить кое-какие правила при разговоре с ней.
Во-первых, не стоит поднимать на неё глаза. Она этого не сильно любит. Лучше просто смотри в пол. Одному слишком дерзкому слуге она вырвала глаза одним движением мизинца. Так что если тебе дороги твои глазные яблоки, я бы не делал лишних движений.
Второе – не стоит перебивать её. Оно того не стоит, можешь мне поверить. Внимательно слушай её, изредка кивай, но не поддакивай, она этого опять же не любит.
Да, и еще. Если вопрос явно бессмысленный или …мм…риторический, если ты знаешь подобное слово, просто промолчи. Так будет лучше. Ты поняла?

«Да, господин» так и подмывало ядовито процедить сквозь зубы. Меня опять начали прессовать и моя вредная натура просила бунта. Не знаю, кем я была рождена, но уж точно не рабыней. И в этом спектакле двух актеров с убогими декорациями и бездарной режиссурой я не хотела провести всю свою жизнь. Но пока свет погашен и зрители нетерпеливо ерзают на стульях, придется играть свою роль.
- Я поняла.

Он не посмотрел тебе в глаза. Почему-то вдруг уставился на свои руки. Скрипнул зубами вновь, и ответил:
- Ну а раз уж ты такая понятливая, то следуй за мной. И так как, я думаю, что проблем с тобой не будет, мне не нужно тебе ничего напоминать…
Он поднялся и тихо ступая вышел из комнаты.
Коридор петлял и петлял, подобно кишечнику извивающейся бесконечной змеи. И казалось, эта каменная кишка закончится вот-вот, но…Это только иллюзия. Временами ты даже не понимала, куда идешь – вниз или вверх, разнообразные ароматы кружили голову, затуманивая и без того не слишком-то ясную голову. Наконец ты и Клэрвас остановились перед большой и искусно сделанной двустворчатой дверью.
Полукровка коснулся её кончиком своих пальцев, и незамедлительно, буквально через секунду, что-то натужно щелкнуло, а дверь заскрипела.
- Не забудь о том, что я тебе говорил, kledra.
Последняя сентенция как-то тоже переводилась, но вот тут разум тебе не помог.

Где-то в животе так же натужно щелкнуло, как пять мгновений назад щелкала дверь. Так задерживают дыхание прыгуны в воду с десятиметровой вышки, так замирает человек, летящий в пропасть, так провожают взглядом стрелу, выпущенную в твою грудь.
- Я не забуду, - чужой, бесцветный голос.
«Дрянь, как же я тебя ненавижу, дрянь»

Шаг, шаг и еще шаг. И вот ты в логове зла, там где тебе оказаться хотелось меньше всего я думаю. Эта женщина…Та самая, покупательница, хозяйка…Госпожа, она…
Женщина осматривает тебя долгим и внимательным взглядом спокойных темно-карих глаз. Не исключено, что эти глаза могут выглядеть теплыми, но явно не в твоем случае. Памятуя о предостережении Клэрваса, ты упираешь взгляд в пол, изучая причудливый орнамент нанесенный на плитку. Вскоре ты слышишь мягкий грудной смех.
- Я вижу мой верный Клэрвас успел предупредить тебя о, гм… Правилах поведения в моем присутствии, верно? Не стоит. Мой старый Клэрвас… Он так щепетилен в подобных вопросах, что иногда это становится несколько раздражающим, не находишь? Так или иначе, ты можешь поднять взгляд. В какой-то мере мне это даже польстит. Кроме того, мне надо лучше осмотреть качество своего товара, а это сделать очень трудно, когда он уперся глазами в пол и не решается поднять на меня взгляд. Подними голову.
В один момент с этими словами, ты чувствуешь как на твоем подбородке сжимается невидимая ладонь, и приподнимает голову так, что бы ты видела свою…покупательницу.
Невольно ты замечаешь, что она весьма и весьма симпатична. Нет, не красива, это было бы явным преувеличением. Впрочем, где-то в уголке сознания бьется мысль, что ей ничего бы не стоило сделать себя ослепительно прекрасной, просто женщина не видит в этом никакого смысла.
На первый взгляд ей не дашь более тридцати-тридцати пяти лет. Стайка морщинок собиралась вокруг глаз всякий раз когда она улыбалась, но глаза тем не менее не теряли спокойной цепкости. Они изучали. Невольно ты почувствовала себя лошадью на базаре, которую не слишком-то галантно ощупывают, оценивают высоту бабок, похлопывают по крупу, и беззастенчиво заглядывают в рот.
Тонкие губы подведенные бледно-розовой помадой слегка приоткрыты в улыбке, обнажая ряд мелких слегка синеватых зубов. Светло-русые волосы собраны в незатейливый хвост. Вообще, можно было бы принять её за самую что ни на есть обычную женщину, если бы не её одежда. Свободная сорочка простого покроя, сделана из очень дорогого материала – пурпурного шелка. Подобное могли себе позволить лишь немногие, ибо шелк в последнее время довольно высок в цене – Империя Тэн переживает жесточайшую гражданскую войну, поэтому экспорт шелка почти прекращен. Но особое ударение следует сделать на цвет – ибо пурпурный краситель добывается из секреций моллюсков, и для того что бы нацедить хотя бы чайную ложку этого красителя, используется более тысячи этих самых существ. Не лишним было бы заметить, что и сами эти моллюски в последнее время на грани вымирания. Основной причиной сего грустного события стала потребность людей в пурпурных сорочках. Какая ирония.
Узкие облегающие штаны из хорошей кожи не столь примечательны, но видимо тоже недешево обошлись обладательнице. Впрочем, мы отвлеклись.
Закончив осмотр, женщина удовлетворенно улыбнулась и откинулась в кресле, посматривая на тебя из под полуприкрытых глаз.
- Что ж, я довольна своею покупкой. Эльгар всегда предоставляет хороший выбор. Впрочем, я думаю мне не стоит излишне злить тебя. Tarves teri llara y kllera. Пришло время вопросов и ответов, как говорил Рилльвер. Поиграем в игру, мой …друг? «Откровение за откровение». Я задаю вопрос – а потом задаешь ты. С твоей стороны было бы очень мило дать право первого хода мне. Итак, как тебя зовут, мой друг?

- Этаэ, - выдавила я то слово, которым меня обозначил неизвестный из моего обморочного видения.
Мне было глубоко наплевать, какие дорогущие шмотки способна нацепить на себя женщина, я еще не дошла до той низости, с которой рабы гордятся богатыми хозяевами и хвастаются, кому лучше у них живется. Да хоть есть из золотой посуды и мочится в золотой ночной горшок, «другом» я это чудовище не назову никогда. Если вы попробуете в первый раз погладить дикого лесного ежа, то получите ощутимый укол иголками. Еж свернется в клубок и громко фырча будет выгибать спину, стараясь побольнее кольнуть протянутую к нему ладонь.

- Что ж...Этаэ, я рада приветствовать тебя в Мердосе, так же называемом Городом Тысячи Огней. Некоторые личности, интеллектом особо не наделенные, слегка изменяют это название в угоду рифме и гм… - женщина сморщила носик. – Но не будем об этом. Так или иначе, Мердос – один из самых больших городов Мультиверса. И в нем очень легко затеряться. Это, можно сказать, портовый город. Точнее – портальный. Он единственный из всех мест, что сохраняет в себе пространственные связи с большинством из Миров. Естественно, подобное место является лакомым кусочком для многих Сил, которым только и дай повод повоевать.
Но с этим у нас строго. Любой может пройти в Мердос, с товарами (предварительно заплатив пошлину, естественно), для жительства (что бывает чаще всего, в силу мне совершенно незнакомых причин) или в качестве проходного пункта в иной мир. Любой. Однако Мердос – антивоенная и нейтральная зона. Здесь не место для разборок. Каждый пришедший сюда должен забыть о своих расовых неприязнях. Де юре, конечно. Де факто… Многие из прибывающих сюда завязывают глупые потасовки только из-за расовой неприязни. Но это редкие случаи. Наши бравые Красные, следят за тем что бы в городе сохранялся порядок – эту фразу дама почти выплюнула, впервые показывая хоть какие-то истинные эмоции.
- Впрочем, Мердос – город большой, как я уже сказала. А Красная Гильдия – хоть и является одной из самых влиятельных, но тем не менее и её не хватает повсюду. Стоки, Трущобы ну и еще несколько секторов почти не патрулируются, и только богам и жителям известно что именно там творится. Для чего я это говорю? Скажем так, тебе это несомненно понадобится в дальнейшем.
Ну вот и все пока. Мой следующий вопрос – помнишь ли ты что-нибудь из своей прошлой жизни?

Моя очередь задавать вопросы или еще не пришла, или уже не придет никогда. Я позволила себе чуть приподнять уголки губ, наметив улыбку. К какой же бездна тебя раздери работе ты меня готовишь, хозяйка? Бросишь в банку с пауками и закроешь крышку? Или нет, используешь как разменную карту в своей игре? А может выгодно перепродашь?
- Я ничего не помню, совершенно.
Странно, но ощущения допроса не было, скорее общения ученика со строгой учительницей. Ученика, не приготовившего домашнее задание и теперь понурившего голову, ожидая наказания за незнание предмета. И ведь нет рядом учебника, где можно было подсмотреть: «Этаэ, родилась такого-то числа такого-то месяца и года в маленьком городке в семье сапожника» Почему-то мне казалось, что это именно так и я родом из бедной семьи, возможно у меня есть многочисленные братья и сестры. Прошло столько времени, а меня даже и не думали искать, или сами близкие продали меня в рабство. От последней мысли стало тошно и отчего-то остро дернуло рану в плече.

Казалось было, женщина слегка задумалась, обдумывая данную тобой информацию.
- Мм? О, прости. Теперь речь пойдет о вот этой вот подвеске, что висит на твоей шее. Прелестная вещичка, не правда ли? Посмотри на руны, которые я использовала, практически ювелирная работа.
Ты автоматически опустила взгляд, и увидела как на некогда гладком металлическом диске подвески, вспыхнули синеватым огнем знаки. Почти неосознанно, ты подметила что они означают нечто вроде «Irchae yt ora irchae». «Подчинение и только подчинение».
Подняв взгляд на свою хозяйку, ты увидела как она удивленно закусила губку, смотря на тебя новым, уже более заинтересованным взглядом.
- Ты понимаешь руническое письмо? – спросила она, тем самым выдавая себя с головой, ибо ты ни слова не произнесла вслух. Впрочем, она либо этого просто не заметила, либо заметила, но не сочла нужным извиняться.
- Что за замечательный товар я приобрела? Сколько тайн он хранит в себе? – мягко улыбнулась она, постукивая пальцами по коленке.
- Как ты уже заметила, эти руны складываются в основную формулу подчинения. Я решила особо не мудрствовать и использовала самую простую. Возможно, это было моей ошибкой. Быть может ты магесса? Впрочем… Я не чувствую в тебе ничего подобного. Что делает еще более странным твое умение распознавать эти знаки.
Прости, мой друг, но иначе нельзя. Быть может чуть позже, когда ты докажешь свою преданность, я сниму эту подвеску с твоей шеи. Но – не ранее.
А так – это стандартный сигил подчинения, с некоторыми особыми… Наработками. Знай, что отныне твои глаза – и мои тоже, твое тело – мой инструмент. Не пытайся снять его ровно до тех пор пока я не скажу.
Ты чувствуешь как твои внутренности скручивает узлом, а в голове возникает жуткий сумбур не дающий тебе сконцентрироваться на чем либо. Стон срывается с твоих губ. Все это длится ровно три секунды, после которых ощущение проходит, не оставив и следа.
- Прости, но это вынужденная мера – пробормотала она с истинным сожалением в голосе – Я не испытываю наслаждения от мук других, но мне нужно было показать тебе что случится если ты вдруг решишь снять сигил или не подчиниться моим приказам. Так же знай, что с помощью этого сигила я вижу практически все твои мысли и ощущения, как ты уже успела понять. Не смущайся, за свою жизнь я не видела ни одного человека который отличался бы оригинальностью мышления, когда это касается либо меня, либо его пленения. Ты – не исключение, уж извини.

«В таком случае мне нет нужды лицемерить, дрянь» очень громко подумала я, старательно подкрепив свою мысль очень яркими образами. Во-первых инстинкт самосохранения куда-то улетучился, а во вторых хотелось испытать ментальную связь на прочность. Возможно хозяйка и не все видит и чувствует. Последним образом была крошечная картинка, как миниатюра, которую богачи вешают на стены в своих домах. Два обнаженных человека, эта напыщенная дама и Клэрвас в сплетении собственных рук и ног. Мелькнула и пропала, словно не было её, а я сосредоточилась на маленькой выщербинки за спиной своей госпожи.

Против ожиданий, женщина только лишь ухмыльнулась.
- Ты знаешь, девочка, особой фантазией, ты все же не отличаешься. Дай попробую я. – она чуть приподняла бровь и…
И твой мозг взорвали тысячи тысяч разных картинок. Запахов. Ощущений не было, и слава Богам.
Ты видела, как тебя заживо сжигали на костре, ты видела как клочьями слезает с тебя оплавленная и воняющая кожа, ты слышала свои крики.
Ты видела, как внутри твоих насквозь прогнивших внутренностей, копошатся омерзительные, остроносые черви, выедая остатки пищи и фекалий.
Ты видела, как твоя живая, молодая кожа с ужасающим треском отрывается от плоти, и маленькие красные капельки собираются там где более нет эпителия. Эти капли начинают наливаться и темнеть…
Ты видела, как грязный раб, пуская слюну от похоти, сжал твои волосы в кулаке и, приставив к горлу холодную сталь, повалил на стол, задирая и без того коротенькую юбку.
Ты видела, ты слышала…
Твоя госпожа улыбнулась.
- Ты…Удовлетворена?

Ощущения были и далеко не из самых приятных, благо что не физического характера, но в эмоциональном плане мне хватило с лихвой.
«О, более чем», снова подумала я, уже менее старательно, а в слух спросила.
- И на каком расстоянии работает этот сигил? С другого конца этого города я могу передать сообщение подобным образом?
Забавно. Личный монокль госпожи, интересно сколько у неё таких и кто еще кроме Клэрваса греет это тело?

Она невыразительно махнула рукой.
- В пределах города этого будет вполне достаточно. И да, ты можешь посылать мне весточки, но...Не стоит отрывать меня по пустякам.
Она оглянулась на тебя и приподняла уголки губ в хищной полуулыбке.
- Все таки, я в любой момент могу добавить к этому и тактильные ощущения, так и знай. Но к делу... Давай начнем с небольшой предыстории… Когда-то очень давно, в большом-большом городе, жила одна маленькая и вследствие этого, очень глупенькая девочка. Хотя от рождения все же была смышленой, в этом ты не сомневайся. Родителей у девочки не было, и росла она как сорная трава – без присмотра и обучения. Впрочем, жизнь – весьма неплохой учитель, и вскоре девочка, несмотря на возраст, была очень взрослой дамой восьми лет. Именно тогда её подобрал на улице, голодную и злую, один человек. Его имя было… Гм, назовем его Трайфер, Благодетель, как ты уже поняла мой знаток рунического языка.
Трайфер обогрел и помог девочке, разумеется…Не просто так. Впрочем, она не была на него в обиде, ибо это было все же лучше чем нищенское существование, разнообразные неприятные болезни и законченная жизнь проститутки в одном из борделей города.
Девочка знала это и была благодарна. Кроме того, у девочки, как выяснилось, имелись определенные способности, что очень и очень заинтересовало Трайфера, ибо тот был весьма серьезным волшебником. И вследствие пересечения всех этих трех факторов, девочка не глядя согласилась на некоторые…эксперименты.
Ей потом было очень больно и неприятно, но дело того стоило. Да и потом, уж что-что а боль она терпеть научилась.
Подозрения Трайфера подтвердились, и вскоре девочка начала обучение. Ей даже дали специальное имя, взамен того, данного при рождении. Имя Кэрия. Владеющая. Довольно претенциозно, но так как имя выбирала десятилетняя девчонка, удивляться особо нечему.
Она училась. Училась долго и упорно, по крупице собирая знание и силу. По крупице собирая мощь. И неизвестно как бы сложилась её судьба, если бы однажды в дом не пришли плохие люди. Трайфер, несмотря на имя, не был белым планаром по натуре, и это вызывало некоторое недовольство у плохих людей.
Уже тогда, когда дом был объят пламенем, девочка, сбегая, взяла с собой отнюдь не наряды и платьица, а книги… Нет, ты представляешь? Книги!
Ведь она знала, что все эти листки бумаги, сулят гораздо больше. И уже потом, они смогут позволить ей взять столько платьиц и нарядов, сколько она сама, девочка, пожелает.
Так собственно и было. Девочка выросла и превратилась в даму. Уважаемую, могучую. Но останавливаться на достигнутом, считала она, было бы глупым. Она решила пойти дальше. И вот тут случилась загвоздка. Те самые плохие люди, носящие красные одежды, мешали ей подняться выше. А дама была вспыльчивой по натуре. А дама не привыкла когда ей отказывают.
Тогда она пошла на рынок и купила одну замечательнейшую Вещь, которая поможет преодолеть ей это препятствие. Примечательно так же и то, что в случае если эта вещь ей не поможет, дама будет вынуждена отдать её обратно на рынок. Или просто выкинуть в мусор.
Кэрия остановилась, и, улыбнувшись, взглянула на тебя.
- О да… Но сказка еще не окончена, мой милый инструмент. Сказка только начинается.

Угу, и эта игрушка для могущественно госпожи – я. О, знали бы вы как во мне сейчас говорила зависть. Это я хотела быть такой же сильной и могущественной, чтобы одним своим взглядом наводить на людей ужас, чтобы носить шелковую тунику и менять слуг и рабов как перчатки. Но, не думайте, что этот порыв был долгим. Большие люди имеют очень большие проблемы и даже у них есть могущественные враги. Чем ниже твоя ступенька на социальной лестнице, тем безопаснее и безболезненнее с неё падать. Я на самом деле на обладала подобными амбициями, мне не нужен был мир, лежащий у моих ног. Достаточно хорошего дома, любящей семьи и тихой старости. Вот такой вот я маленький человек и не хочу играть в опасные игры сильных мира сего.
Вот только сейчас моими желаниями распоряжается другой человек. Эта самая Кэрия, что знает множество способов причинить боль. А от боли я устала.
- Я слушаю, очень внимательно.
«И покорно» добавила я мысленно, хватит с меня борьбы и противостояний. Я слишком сильно устала.

Кэрия улыбнулась тебе, поглаживая свое тонкое запястье. Возможно тебе показалось, но где-то было видно маленькое светло-багровое пигментное пятнышко. Неплохой повод для злорадства, не кажется?
-Ну-ну, не падай духом. Итак, разумеется, ты не просто инструмент. Ты думающий и очень интересный инструмент. Наверное. По крайней мере то что я видела и слышала, свидетельствует об этом. И конечно, я очень заинтересована в удачном окончании твоей…ммм…миссии? Позволю себе побыть пафосной. И, следовательно, – я буду применять не только кнут, но и дам пряник. Разумеется, после. Я не люблю авансов, ты, наверное, уже успела это понять. Но, после окончания всего этого фарса – ты имеешь полное право требовать все что тебе угодно. Ну…В разумных пределах, конечно. Вещи, деньги, свобода. Или…
Она хитро прищурилась.
- Предположим…Кого-нибудь.
Дама скользнула узловатым пальчиком по крышке дубового стола. Затем, улыбнулась. Вместе с этой улыбкой, тебя охватила странная теплая волна. Но направленная явно не на тебя. Дверь позади тебя открылась, и ты увидела, как в комнату вошел Клэрвас. Его лицо приобрело, насколько это вообще возможно, почти синюшный оттенок. Тонкие губы сжались в узкую полоску, а черные дыры – глаза не выражали ровно никаких эмоций.
- О, милый Клэр, ты так вовремя. С чего бы это?
Дешевый спектакль который она устроила, выглядел слегка неуместно. Впрочем, скорее всего Кэрия не знала о твоей способности чувствовать эти странные «волны».
- Госпожа?
Она улыбнулась. Ядовито.
- А разве я говорила, что обращаюсь именно к тебе?
Кэрия оттопырила мизинчик, а затем вновь согнула его. И это был не просто жест. Воздух стал чуть тяжелее. Дышать стало чуть труднее. Тебе.
Полукровка же, выдавил слабый стон и рухнул на колени. Казалось, невидимая рука прижимает его к полу. На высоком лбу мужчины выступили крупные бисерины пота.
- И вновь я играю с тобой, и вновь ты сопротивляешься. Разве ты не устал от этого, мой друг? Когда же ты наконец сдашься? Ведь сопротивление заранее бессильно, мой милый.
Что бы не упасть плашмя, он уперся руками в пол. Унизительная поза заставила его лишь покрепче сжать зубы. Его глаза хоть ничего и не выражали, но можно было спорить на что угодно…Они действительно в глубине горели ненавистью. Жуткой, жестокой и бессильной ненавистью. Мутная капля скользнула по виску и осела на подбородке.
- Госпожа.
Выдавил он, отчаянно стараясь не распластаться камбалой на полу.
- И вновь и вновь и вновь. Как же ты скучен в своей твердолобости. Я могла бы заставить тебя вылизывать мои ботинки, но подобное желание отдает излишней пошлостью.
Она хихикнула в кулачок.
- Впрочем, может моя новая помощница не страдает излишними моральными принципами? Что скажешь, девочка?
Клэрвас вздрогнул. Что это было – отвращение или влияние магии – непонятно. Его глаза не отрывались от искусно высеченного орнамента на плитке.
- Ну так что, моя милая? Я видела, как он с тобой обращался. Это просто отвратительно, как он мог говорить такое тебе? Как он мог быть столь отвратительным по отношению к девушке? О, я думаю ты не откажешься отомстить ему за то унижение? «Да воздастся волкам за боль принесенную овцам». Прости, забыла кто автор этого изречения. Быть может даже я.
Она поморщилась. Её симпатичное личико перекосилось от внезапной судороги. Тебе было знакомо это состояние. Вполне возможно, что она вспомнила что-то весьма неприятное для неё:
- Эта мразь не значит для меня абсолютно ничего. Заключенный в оковы благодаря собственной глупости, он является просто игрушкой. И когда эта игрушка мне надоест, я просто уничтожу её. Или отдам тебе. Нравится такая перспектива?

А вот теперь мне стало действительно жаль это верного пса своей госпожи, но унижать его еще и этим я не собиралась. Надеюсь, я правильно поняла значение этой теплой волны и это всего лишь проверка. Если бы я могла, я бы промолчала в ответ, но такие как Кэрия подобного не терпят.
- Я тоже ваша игрушка, госпожа, и моё положение ничуть не лучше.

Кэрия скучающе зевнула. Казалось, она ожидала подобный ответ, посему – на лице не промелькнуло и тени удивления. Хотя, тебе показалось, что та была чуть разочарована.
- Да-да, да. Мы, разумеется, очень правильные, очень честные и жутко милосердные. Хмпф.
Женщина фыркнула. Затем громко щелкнула пальцами, и полукровка, вздрогнув, начал медленно-медленно подниматься. Его ноги чуть дрожали, лицо было мертвенно бледно, а блестящие капли пота, мерцали в свете свечей.
- Госпожа. – Констатировал он, сухим голосом.
- Проваливай уже, - чуть слышно пробормотала она, внимательно глядя тебе в глаза – Ты мне так надоел.
- Да, госпожа, – ответил Клэр, исчезая резко из поля твоего зрения. Словно бы и не было его.
- Ну что ж…Этаэ, - тем временем промолвила Кэрия. – Я не собираюсь отправлять использовать тебя прямо сейчас. Ты, судя по всему, на данный момент не полезнее нитки без иголки. Да и тело твое, оставляет желать лучшего…
Рана на твоем плече чуть заныла. Вполне возможно, ткань платья просто присохла к ней и… Ты представила как будешь отдирать от тела, подсохшую ткань, покрытую мерзкой коростой из крови и слизи.

Привычка нервничать и дергаться по пустякам никак не желала оставить меня в покое. Вот и сейчас вполне понятная забота хозяйки о товарном виде своей собственности вызвала во мне бурю эмоций.
"Тело ей моё не нравится" где-то на краю сознания вспыхнула яркая искорка воспоминания. Такая же ухожанная и утонченная рука, как у Кэрии бросает на землю звонкую монетку и я поднимаю её обветренными заскорузлыми пальцами, загоревшими на солнце до состояния черноты. И ненависть, жгучая ненависть ко всем догатым и благополучным.
Я удивленно посомтрела на свои руки, сейчас они выглядели на порядок лучше, даже не смотря на все царапины обломанные ногти.
Рана на плече зачесалась, да уж, отдирать ткань снова придется с мясом, кажется, она начала гноится, еще не лучше, только заражения и гангрены мне не хватало.
- В ванне я уже была, но помогло это мало.

Кэрия с неким раздражением потерла виски и чуть устало потерла пальцами виски. Казалось было, магическое вмешательство не слишком благотворно на неё повлияло. Её лицо чуть осунулось, а глаза стали более тусклыми.
- Я знаю. Тебе нужен лекарь, и ты его получишь в ближай…
Теплая волна ударила тебя откуда-то сбоку. Она пронзила тебя насквозь, покалывая тысячей иголочек твое тело. Ты увидела, как беззвучно открывается и закрывается рот Кэрии, все медленней, медленней… В конечном счете её губы замерли в чуть приоткрытом состоянии, придавая ей весьма глупый вид. И ты бы хихикнула, если бы не была столь удивлена.
Еще одна волна золотистой теплоты накрыла тебя с головой. И тебе так захотелось ей отдаться, так захотелось забыть об этом мире, об этой несчастливой судьбе. Уже через несколько секунд, ты просто плыла по течению этого золотого песка. Такого теплого. Такого нежного… Он вползал в твой рот, проникал через глаза, через нос, входил в тебя, сворачиваясь жарким клубком в твоем желудке.
Дышать? А зачем? Слышать? Зачем? Видеть? Зач…
Ты забыла слова. Ты забыла мысли. Ты стала частью песка. И он рассыпался тобою. Твоими частичками. Медленно размывались контуры твоего тела, вписываясь в этот бесконечный поток тепла…
Прозрение наступило быстро. Так быстро, что ты закричала. Но не от боли. От страха. Тебя насильно вытащили из этой неги, и стало так холодно… Стало так страшно. Тебя вытащили и всадили обратно в тело. Страшно. Страшно. Так хочется не-жить. Не быть так сладко…Так…сладко…

Ты открыла глаза. И ухмыльнулась. Кэрия что-то говорила, ехидно ухмыляясь, и все еще прижимая к полу Клэрваса. Странно, но…Удивления не было. Время? Что такое время? Ты даже хихикнула от осознания этого вопроса.
- Кэрия… Владеющая…чем? – шевельнулись неслышно твои губы. Но она услышала. Твоя…хозяйка.
- Ммм? Что ты сказала, девочка? – чуть удивленно переспросила она.
- Владеющая…чем…Кэрия?
- Что? – уже чуть нахмурилась она, уставившись на тебя своими глупыми глазами.
Идиотка, какая же ты идиотка, Владеющая Крупинкой.
- Ты не поняла…вопроса?
Её глаза расширились от удивления. Она явно не понимала что здесь происходит. Ах, как сладко видеть её в замешательстве.
- Да…как ты смеешь, наглая вещь?! – её руки резко дернулись и ты почувствовала сотни слабых прикосновений, покалываний. В идеале, это должно было обжечь, заставить тебя агонизировать, но…этого не случилось.
- О…Даже так? – ласково спросила ты, чуть наклонив голову, и прищурившись наблюдая за потугами этой тупой магички. Как могла она, столь слабая и глупая, считать что сможет удерживать тебя? Тебя, одну из Ночных Ведьм? Тебя, что может шевелением пальца прервать её бессмысленное существования.
- Кто…ты? - со страхом спросила она. И получила ответ. Выражение ужаса. Преллллестно…Ты облизнулась. Ярость? Нееет. Не ярость. Наслаждение. В твоей голове молниеносно сложилась первичная формула страданий. Обожженный иероглиф, колючий сигил боли.
Она закричала. Её внутренности медленно, но верно сжигал пламень Бездны. Не очень эстетично, но как приятно…
- Тебе плохо…Хозяйка?
Твоя «Хозяйка» слабо скулила, прижав тонкие ручонки к своему брюху. Магия очарования слетела с неё, подобно сухой коросте, обнажая старое и безобразное тело. Её скрюченные пальцы сминали гнилую плоть. И та не выдержала. Треснула, исчезла, обнажая гнилые внутренности, в которых копошились сотни остроголовых червей. Крик. Сладко.
- Знай, уродка. Тебя уничтожила Эррту, одна из Ночных Ведьм.
И словно в насмешку, ты, ухмыльнувшись, сдернула с шеи нелепую цепочку и закрепила на её шее.
Её тело исчезло. Ты…Она…Ты…Тихонько подошла к зеркалу и легким щелчком изменила свою внешность. Из зеркала на тебя смотрела Кэрия. И улыбалась. Ехидно, жутко.
- Мой милый Клэрвас… - передразнила она с иронией.- Мы ведь никому не расскажем об этом? Да? Да?..

Иногда надежда кажется мне заразой, ядом, который убивает очень медленно. Ты подсаживаешься на неё, как на наркотик и уже не можешь без неё обходится. Каждый день тебе нужна новая порция, хотя удовольствие с каждым разом все меркнет, тускнеет и некогда приятные мечты о светлом будущем становятся скромнее, тебе уже не нужно свободы и богатства, лишь бы было что есть и где спать. И уже не хочется кому-то и что-то доказывать, лишь бы тебя не трогали, не нарушали устоявшегося спокойствия жизни и не мешали предаваться надежде, что "когда я вырасту и стану большой, я им всем покажу, они у меня за все ответят"

Ощущения тепла прошло и вернулась Кэрия, по прежнему надменная и немного злая, оттого казавшаяся мне сейчас такой скучной. Какой прок ежедневно ненавидеть весь мир, когда ты все равно не сможешь его изменить. Удивить, насмешить, встряхнуть, но не изменить. Даже старая всесильная ведьма умрет а эта планета останется и над ней по-прежнему будет светить солнце и тускло мерцать луна. Чтобы не делала эта ведьма, каких бы катастроф не устраивала, земля залечит раны, она старее и мудрее любого своего ребенка. Даже такого глупого, как эта Владеющая.

Это странное тепло расслабляло и настраивало на философский лад, но опыт общения с теми, кто меня продавал и покупал подсказывал мне, что это сиюминутная передышка перед новым испытанием на прочность. Тот, кто покупает себе такие игрушки как я не намерен держать их в пыльном шкафу.
Я вздохнула и посмотрела на свою хозяйку, отстраненно и безразлично пытаясь уловить, что же она мне говорила на счет процесса приведения меня в товарный вид.
Удивительно, слово "раб" всегда ассоциировалось у меня с каторжным трудом по большей части физическим. Меня же сначала начали холить и наводить на моё тело лоск, ограничиваясь только психическими нагрузками. Это только со стороны может показаться, что мне повезло, но поверьте, что я бы с гораздо большим удовольствием мыла ночные горшки, чем участвовала в интригах властной стервы.

Впрочем, раздумывать у тебя времени почти не было. Печально, но факт. В дверь довольно-таки робко постучали. Кэрия не стала гадать кто это – нет, магией она не пользовалась. Либо просто не хотела тратить силы, либо… ну, либо.
- Входи, Лиррь.
Дверь тихонько заскрипела… Нет, когда тебе говорили о лекаре, ты наверняка представляла себе эдакого благообразного-друидоподобного старца с седой бородой и множеством мешочков на поясе. Но нет. Вошедший оказался весьма молодым человеком, лет эдак 20-22. Его узкое, несколько похожее на лисье, личико, было щедро украшено крапинками-веснушками. Вдобавок ко всему он был совершенно рыжий. Несоответствующие общему стилю мутновато-сероватые глаза, не особо выделялись на этой картине, но ты ведь наверное поняла? Паренек был довольно-таки тщедушным и одет в очень странную рясу…Но, не будем об одежде. Полнота образа здесь не особо приветствуется.
- Вот девушка, которую ты должен вылечить. Раны, порезы…на ней ВСЕ, ты слышишь, все должно быть чисто. Ни шрамика. Ни пореза. Понимаешь меня? И быстро.
Человек названный Лиррем слегка несмело улыбнулся, ну а затем повернулся в твою сторону. Внимательно тебя оглядел. И поклонился. Почти в ноги. Приятно, не правда ли? Или уже все равно?

Конечно приятно, не каждый день тебе кланяются в ноги, или каждый? Ничего не помню и это начинает уже порядком раздражать. К тому же я заметила одну странность. Кэрия "работала" только с сильными, молодыми и красивыми людьми. Как будто и их тщательно проверяла и выбирала самое лучшее, выбраковывая некачественные экземпляры. Вот и мне теперь предстояло "вписаться в коллекцию госпожи".
Вот только врачей я, оказывается, боюсь очень сильно. Это стало понятно, кагда от одних только предположений, что сейчас будут тревожить мою подгнившую рану, у меня от страха свело живот. И было уже глубо все равно насколько симпатичен этот молоденький лекарь, от предвкушения неминуемой боли теряешь всякое желание обращать на подобные вещи внимание.
Я инстинктивно попятилась назад и заозиралась.

Впрочем, лекарь с подобной ситуацией встречался по-видимому не раз. И не два. Многажды. Наверное. Он поднял руки ладонями вверх и, улыбнувшись, промолвил:
- Ну что же ты? Я тебе могу дать честное слово, больно или неприятно не будет. Пойдем?
И что-то было в этом тембре, что ты и пошла. Кэрия слабо усмехнулась, глядя на Лирря. Тот старательно пытался не обращать внимания на жесткий взгляд хозяйки. Но…Ты действительно пошла. Да, чувствовала себя полной дурой, да, странное ощущение того, что на тебя повлияли, но все же ноги идут сами. По крайней мере, тебя не волокут. И на том спасибо.
Поворот, поворот, еще один поворот. А за ним? Пра-а-а-вильно, еще один поворот. И так очень долго. Долго-долго-долго. Это здание действительно очень велико. А может, ты просто устала? Все может быть.
Наконец, вы вошли в комнатку, что очень была похожа на ту, в которой ты проснулась прежде. Все почти идентично, все почти похоже, кроме… Запаха трав. Терпкие запахи, сладкие запахи, горькие. Все без сомнения принадлежат растениям. Эта комната пропиталась соками лекарственных смесей и мазей. Однако, никакого намека на их наличие, ты вроде бы не заметила. Посему, источники этого запаха остались для тебя непонятными…
- Ну-тес… - пробормотал он с непонятной интонацией

Я внимательно осматривала помещение пытаясь найти взглядом хоть какой-то намек на врачебную деятельность, но тщетно, магией что ли он будет меня исцелять? При упоминании о магии меня охватило беспокойство. Те туманные намеки и ощущения не давали ответов, а только ставили новые вопросы. И поговорить ведь не с кем, Клэрвас как ларец с секретом, неизвестно можно ему верить или нет. Кэрия периодически проверяет мои мысли, доктор хоть с виду и доброжелателен, но врят ли станет совать свой нос куда-то кроме области своей компетенции.
Вопросы, вопросы, полцарства за хотя бы один честный ответ без уловок, двойной игры и далекоидущих планов на мой счет. Хотя, возможно я излишне расхрабрилась и начинаю себе льстить. Меня угробят на первом же задании. Вот это наиболее вероятно.
Но попытаться нужно уже хотя бы для того, чтобы появилась хотя бы иллюзорная возможность защищаться самостоятельно. Ничего спрашивать я пока не стала, просто приготовилась улавливать даже малейшие признаки магического воздействия.

И…Кое что действительно было. Ты не почувствовала ничего, кроме…нет, вообще ничего не почувствовала. Однако, Лиррь улыбнулся, обнажив остренькие мелкие зубы и промолвил:
- А ты не напрягайся, девушка. Я же ведь чувствую. Ты ведь не просто пытаешься принимать. Ты еще и волны испускаешь сама. Ну, как летучая мышь. Ты знаешь, как ориентируются летучие мыши? – его голос был веселым. Ни намека на опасность. Доверие? Быть может.
- Ты извини, но не заметить этого, даже с моими скромными способностями очень трудно. – прошелестел он, роясь в своей сумке.

Такой реакции я определенно не ожидала, это было все равно что случайно найти на дороге кошелек битком набитый деньгами. И радостно и страшно. Хотя нет, скорее боязно, доверять очертя голову, не думая ни о чем я не спешила. Это вполне могла быть запланированная проверка придуманная Кэрией. Стоп. Это уже похоже на паранойю.- Возможно и сама испускаю, но пока никакого эффекта от этого не наблюдается.


Лиррь почесал пальцем висок, и задумчиво уставился на обшарпанную стенку своей комнатенки. Некоторое время он так и сидел, словно впав в состояние некоего стазиса. На внешние раздражители (то есть на тебя) он фактически не обращал ровно никакого внимания. Мутно-серые глаза казалось было смотрели сквозь стену, придавая худому лицу выражение некой отрешенности.
Наконец он оторвался от своей «медитации», и, хитро улыбнувшись, ответил:
- Испускаешь, значит?.. Ну-ну. Прежде всего, хочу тебя разочаровать – магического дара в тебе ни на грош. Ты самая обыкновенная девушка, симпатичная и молодая… - он чуть покраснел, но тут же придал лицу серьезное выражение. Ну, или, по крайней мере, постарался.
Слабый отголосок в твоей голове, тихо, но уверено произнес: «Он врет. Врет»
-…Кхм…Так что я там говорил? Ах, да-да-да. Магического дара в тебе нету. Тут особо расстраиваться нечему – магия, она знаешь, штука такая – оставляет свой след на разуме…действиях… Почти все, мало-мальски серьезные маги – слегка сумасшедшие. Извини за невольный каламбур. И чем сильнее маг – тем сильнее расшатано его психическое состояние. Тут дело скорее вот в чем…
Он замолчал на короткое время, словно бы собираясь с мыслями.
- …Я, к примеру – не маг, а больше лекарь. Да и магия, ну, та, что у меня есть – она скорее связана с… - Лиррь раздраженно поцокал языком, словно бы подыскивая подходящее выражение - …с...на грани с лекарским умением и слабой искоркой Искусства. Я могу заговорить зубную боль. Могу вылечить царапину, или ускорить заживление более серьезных ран, однако на большее я просто не способен.
Он сокрушенно и смущенно развел длинными руками. Его веснушчатое лицо слегка сморщилось:
- Понимаешь? Эта та грань, что доступна каждому – умение обращаться с Силой на гранях человеческих возможностей. Я могу научить тебя этому. Любая повивальная бабка может научить тебя этому. А что бы владеть большей Властью, нужен природный дар. Это как врожденный музыкальный слух и тому подобное. Только гораздо опаснее.
Магами рождаются, и у кого-то из них – слабый огонек, у кого-то – лесной пожар. Что до нас, то…Ну, у нас искорка.
Некоторые из них, разжигают из своего огонька неистовое пламя, а некоторые позволяют своему огню погаснуть. Но, огонь конечно хорошая штука, но он не только греет, но и обжигает. Каждый сильный маг балансирует на грани реальности и запредельного. И если он не сможет удержаться посередине…
Лиррь красноречиво ухмыльнулся.
- Бум! И Великого, Ужасного Мастера Могущественной Абракадабры можно аккуратно собирать в спичечную коробочку.
Он вдруг спохватился и подошел к умывальнику. Сполоснув руки, Лиррь вытер их об относительно чистое полотенце и достал из сумки, что висела у него на боку, белый бинт и склянку с буро-желтоватой жидкостью.
- Извини, у тебя же рана, а я тут разболтался что-то. Ну-тес…
Он выжидательно уставился на тебя.
- Ммм…Эээ…Где болит?

Все время казалось, что я слишком хорошо понимаю о чём он говорит и дело не только в моем богатом и образном воображении, мгновенно нарисовавшем картины безумно хохочущих стариков стоящих в объятой пламенем деревне под аккомпанимент криков боли и страдания. Нет, я отчего-то хорошо себе представляла в чем именно кроется это безумие. И тем более были непонятны его утверждения о том, что дара у меня нет. Но сейчас я спорить не стала, а наоборот, изобразила крайнюю заинтересованность.- Значит можешь научить, - я улыбнулась как можно теплее, - ремесло повивальных бабок меня не интересует, а вот лечить раны было бы весьма не плохо. В чем заключается обучение и сколько времени оно займет?

- Зачем? Раздувать огонек очень долго... И ты думаешь что я этому научу тебя за пять минут? Кхм... Ну, возвращаясь к теме магии, могу сказать, что большинство из них – не слишком-то «особенные», если ты понимаешь, о чем я. И ты наверное понимаешь, что...ничего особого это не принесет. Да, у них есть Сила, да они могут создавать всякие фокусы с материей, но в остальном – обычные человеческие чувства, эмоции, радости, грешки и слабости. О, рифма!
Промурлыкал он, встряхивая бутылочку с мазью.
- Они могут любить и могут ошибаться. Вот к примеру Клэрвас и наша Госпожа, тоже маги, но…
Он видимо понял что говорит нечто лишнее и поспешно умолк. Затем промямлил:
- Эм…Ну, как бы тебе сказать… Сложная это история. Давай я тебя все таки полечу, а?

Вот именно это "но" меня и интересовало больше всего. Но Лиррь как-то вовремя осекся не произнеся совершенно ничего из того, за что можно было бы зацепится. А жаль, правда жаль.- Странный ты, сначала хвастаешь, что можешь научить всему, а потом даешь задний ход, - я как могла старалась не добавлять в голос враждебности, - да и кого удивишь магией, может быть все-таки продемонстрируешь мне своё искусство?

Неизвестно что именно задело лекаря в твоем монологе, но...это сработало. Лиррь даже покрылся неровными красными пятнами в знак своего жутчайшего возмущения:
- Удивлять? Я тебе что, придворный фокусник, удивлять?! – почти взвизгнул он.
- Я – ле-карь, слышишь, девочка? Мне нечего тебе «демонстрировать». Если тебе нужно лечение – иди ко мне, представление – к балаганным шутам – уже чуть тише проворчал он, изредка всхрюкивая от негодования: «показать ей», «удивить, ха!». Затем, Лиррь резким движением кисти свернул крышку с банки, и осторожно окунул пальцы в вязкую мазь.
- Не двигайся, девочка. Как тебя там...Этаэ, да? Потерпи немного.
И сжав свободной рукой твое плечо, он неспешно прошелся испачканными в бурой жидкости пальцами по твоей «ране». Сначала, мягкая прохлада показалась даже приятной...Затем начало слегка пощипывать. Ну а чуть позже, на плече разгорелся целый пожар, кожа нестерпимо горела, а лекарь только тихо что-то шептал.
По прошествии некоторого времени, ты заметила что мазь начинает шустро впитываться в твою кожу, тихонько пузыриться и шипеть. Выглядело это несколько жутковато, но...Когда масса наконец застыла сухими пузырьками, Лиррь небрежно провел по твоему плечу рукой и желтая короста отвалилась, обнажая розоватую кожицу:
- Ну как тебе такое...Искусство? – слегка самодовольно вопросил он.
Тирада лекаря меня позабавила. Из памяти смутно выплыло ощущение того, то раньше я подобное отношение к магии встречала чуть ли не каждый день. И тем нелепее и смешнее оно выглядело, все равно что мясник вдруг с возмущением заявит, что разделывает тушу ради искусства и не намерен демонстрировать свои секреты виртуозного владения ножом праздным зевакам. Подобные высказывания имеют одну единственную цель - заслужить похвалу и доказать непосвещенным, что врачевание - задача сверсложная и вершины искусства достигают только избранные и гении. Этот хвастливый лекарь явно не принадлежал ни к первым ни ко вторым. Но правила хорошего тона требовали отметить его старания.
- Впечатляет, - ответила я.

Может быть твоему голосу не хватало определенной доли скептицизма, может Лиррь был довольно наивен или туговат на ухо, но твоя скромная похвала возымела эффект. Лекарь приосанился и гордо подмигнул, мол, и не так умею.
- Вот видишь? Искусство – это непросто, искусство – это очень серьезная штука. Лечить может не каждый, что уж тут говорить о колдовстве. Известно чем Госпожа заработала право использовать свою магию...
При этом, врач хитровато усмехнулся. Затем, всполошился, и уставился на амулет что висел на твоей шее. Некоторое время он очень внимательно глядел на серебряный кулон, а затем, успокоившись, пробормотал:
- Не работает... Слава Богам.

Я еще раз улыбнулась. Ментальную связь я проверять не собиралась, пусть Ллирь думает, что хозяйка его не слышит. Возможно, мне удастся вытащить из него что-нибудь более серьезное, чем туманные намеки.
- Не переживай, никто не следит за нами, разве что чьи-нибудь любопытные глаза приникли к замочной скважине в двери, или чьи-то уши прильнули к стене. Да и знаю я историю госпожи, она сама мне рассказала.
Я истово старалась спрятать лукавую улыбку.

Лекарь ответил понимающей ухмылкой. Так улыбаются обычно двое, которым знают что-то очень интимное о другом человеке. Кумушки-сплетницы, коллеги, и так далее... Вполне возможно, у Лирря просто очень сильно чесался язык,– и такое видели в мирах, ибо тайна не разделенная с другом - не тайна, а мучение. Твои слова он особо-то не слушал, ему судя по всему требовалось найти слушателя. И тебя он явно решил выбрать целью для своей еле сдерживаемой словесной диареи.
- Дык всем и так известно. Кэрия-то сама наверное не догадывается что там про неё говорят иногда... Она-то вроде и волшебница... Вообще, её же совершенно случайно Кимран взял. Ну, тот что хозяином здесь до неё был. Хотя... Здесь еще несколько лет назад пепелище было.
Но о чем я? Ах да... Взял он её просто из интереса – ходили у нас слухи, давно еще, что в Жирном квартале мара какая-то водится, людей обижает. Ну и Кимран решил проверить. Пошел – а там она, мара. Грязная, в обносках, оборванка, а глазки-то особые. «Давила» она ими на людей, а потом обкрадывала, стерва. Ну и хозяин заинтересовался...

Я сидела тихо-тихо и только понимающе кивала, боясь спугнуть это неконтролируемое выражение мыслей. Оно ведь как, начинаешь об одном и собираешься сказать мало, а потом язык как размотается - и понесла нелегкая. Выболтаешь, даже, где все свои ценности спрятал.

- ...Взял её к себе. Учил её там чему-то, одел, накормил... А она-то, тварь наглая, – Лиррь сжал руки, ноздри его раздулись, - взяла и красным псам его отдала. Ну, не отдала, но по ясной её помощи красноперы мастера нашего убили. Думала, наверное, что её тоже возьмут в ряды... Дура. Её ж потом пинком-то и выгнали, мол, гуляй дуреха. Видимо с той поры-то и зло затаила на них, – Лекарь пожал плечами. - Но хитра девка, хитра. Весь Темный в руках держит, да все ей мало. Выше хочет. Ты ведь и сама же знаешь, зачем тебя к красногильдам посылают...
Вот что-то тебе в его голосе не понравилось. В нем слышалось... Сочувствие.

Я непроизвольно поежилась, но как-то лениво, чуть дернув левым плечом. Огромные жернова собирались раздавить меня, превратив из хрупкого зернышка в труху. И мне вдруг стало мучительно интересно, как именно это произойдет. Но сообщать Ллирю о своем полном неведении я не собиралась. Гораздо проще было прикинутся наивной дурой.
- Конечно знаю, мне надо убить верховного, - ляпнула я первое, что пришло на ум.

Глаза его расширились от шока. Реакция предсказуемая... А затем... Он некоторое время удивленно пялился на тебя. Затем уголки его губ поднялись вверх, а потом Ллирь захохотал, захохотал с удовольствием, с похрюкиванием и повизгиванием. Наконец, утерев невольно выступившие в уголках глаз слезы, он дрожащим голосом произнес:
- Даааа.... Давно я так не смеялся, Этаэ... Давно. Хих... Хорошая шутка. Неплохо что ты так спокойно держишься при твоих-то проблемах. Кэрия никогда особо не волновалась за своих подчиненных. Гадина. Скорее всего она тебя им просто отдаст после исполнения цели. Вот что, девка, знаешь, что я тебе скажу? Ты бы сразу после работы бы бежала из города. Бежать до – не имеет смысла, все равно найдет и тогда несладко тебе придется. Красные-то может и не будут тебя искать, а Кэрия... Она может и будет.

Я невольно поджала губы. Посмеяться- посмеялся, а что именно меня ждет - не сказал, а ведь знает, знает и молчит. Ненавижу таких. Ухмыляется, а в душе должно быть счастлив, что обычный лекарь и с обычной работой, и никто его к красным не посылает ни на какую грязную работу. Всю жизнь надеется остаться чистым. Не выйдет. При такой-то работодательнице.

- Хотя знаешь, я думаю что легче было бы вывести из строя Верховного, чем узнать что именно затевают эти Красные... Тьфу. Вот не понимаю я Кэрию иногда. Посылать тебя, прямо к Красным Или я чего-то о тебе не знаю? – Лиррь ухмыльнулся и подмигнул. Затем, уже почти успокоившись, он продолжил:
- Слава силам что тебя посылают туда не одну. Ты же знаешь, что твоим...кхм...спутником будет Пес Госпожи? Ну, Клэрвас. Ты его небось видела, да? Не пугайся особо парня-то, Этаэ, - Некоторое время Лиррь просто молчал.
- Клэрвас, он… Хороший человек. Все же, несмотря на внешность, человеческого в нем гораздо больше, чем демонического. В нем есть эм…Как бы сказать… Понимание, что ли? Я не знаю кем был его человеческий родитель, но наверняка это достойный человек. Да и вообще… Знаешь, я ведь неплохо разбираюсь в анатомии. Да и демонов видал не раз, их тут иногда много бывает. Эти глаза – черные, они бывают только у Примаров, ну это скажем довольно высокая каста. Правда, страхолюдные они – жуть. Но о чем это я? Так вот, - тихо продолжил он, закручивая бутылку с мазью.
- Так вот, он мог бы спокойно остаться в Бездне, не боясь притеснений со стороны своих «сородичей». Конечно, высоко ему бы подняться не позволили, но относились бы, может даже лучше чем здесь, у нас. Однако, он же там не остался, верно? Не знаю, зачем он это сделал, я бы на его месте остался бы в Бездне. Конечно, там наверное воняет, и…
- Действительно, вонь там ужасная. Знаешь, человеческая плоть не слишком приятно пахнет, когда прожаривается в собственном соку, – внезапно раздался холодный голос. Голос Клэрваса.
Лиррь вздрогнул и выронил склянку с лекарством. Та с жалким звоном разбилась о каменный пол.

Инстинктивно вздрогнула и я, но больше за компанию. Заболтались мы с лекарем, забыли, что игрушкам не положено иметь свободное время, а тем более тратить его по собственному усмотрению.
- Клэрвас, - улыбнулась я, растягивая слова и подражая Кэрии. Отчего возникло желание подергать тигра за усы я так и не поняла. Должно быть была во мне склонность наживать на свою голову неприятностей, иначе не оказалась бы здесь и сейчас.

А все же зря ты это сделала. Чего же должна ожидать женщина, которая сыпет соль на незажившие раны мужского самолюбия? Да еще женщина, балансирующая на лезвии бритвы?
Лиррь явственно сжался, ожидая бури. Лицо Клэрваса побледнело чуть больше возможного-допустимого. Его руки сжались в кулаки, а на шее забилась тонкая синяя жилка. Темные глаза сверкнули в свете магической лампы, и ты уже почти ощущала как яростный крик полукровки прорывает воцарившуюся тишину. Но… Вопреки твоим мыслям, Клэрвас вздохнул и обмяк. Плечи его опустились, кулаки разжались, а темные глаза без зрачков, похожие на черные провалы, разочарованно оглядели тебя со смесью некоторого презрения и усталости:
- Что же, сэра. Идемте. Нас ждут.
Не сказав более ни слова, он развернулся и вышел из комнаты.

В пору было воздевать очи горе и сетовать на то, что понять одного мужчину может только другой мужчина, но мне вдруг стало все равно. Я не имею желания щадить нежные чувства своих тюремщиков, намеривающихся послать меня на смерть, или что-то худшее. А в том, что такое бывает я начала постепенно убеждаться не без помощи все той же Кэрии. Какое мне дело, как обращается госпожа к своей подстилке перед тем, как лечь под него в постель. Терпит, позволяет - значит так хочет и не важно, какие у него причины и мотивы. Пугать другую рабыню своими грозными очами легко, вот только куда это все исчезает, стоит только Кэрии поманить пальчиком.
Я поднялась со своего места и пошла вслед за Клэрвасом, исцеленное тело благодарно расслабилось и я наконец-то почувствовала, что могу расправить плечи и поднять голову. Вот куда бы еще деть дурноту, как от тяжкого похмелья и можно смело лезть хоть в пасть самого страшного демона этого мира.
Шумно прощатся с Лиррем я не стала, коротко кивнув ему на прощание и улыбнувшись, как старому заговорщику, с которым у нас есть о чем поговорить. А спина Клэрваса уже успела исчезнуть где-то за первым поворотом направо. Пришлось ускорить шаг.

Поворот, поворот, еще раз поворот. Спина Клэрваса то и дело исчезала за очередным витком этого бесконечного коридора. И в очередной раз ты все не могла понять – куда именно вы идете? Вверх? Вниз? Понятия смешивались, и после десятка поворотов лево-право начинали путаться и заменяться в значениях.
По бокам мелькали тусклые огоньки магических фонариков – пурпурным цветом они освещали твое лицо, придавая ему милый розоватый оттенок. И можно было сказать, что бледность и усталость почти не заметна.
Молчание вокруг. Только звук шагов и потрескивание искр внутри плафонов фонарей. И вполне возможно, ты была почти уверена, что путь можно было сократить, ведь не ходит же в самом деле Кэрия по утомительным виткам туда-сюда, верно? Наверное так и было, но одно дело знать, и совсем другое… Не будем.
Минута в молчании и торопливом полушаге-полубеге. Наконец, этот нескончаемый коридор нашел свой чертов конец, пардон за нелепый каламбур.

Это был довольно-таки просторный зал. Украшенный в декаденстко-кричащем стиле, он являл собой яркий пример отсутствия вкуса, или же отсутствия какой-либо умеренности в тратах. Шкуры невиданных зверей, роскошные гобелены и пушистые ковры. Вся комната буквально утопала в том, что можно было бы назвать шиком, если бы не одно но. И это но заключалось в том, что смешение этих стилей, вкусов, расцветок создавало впечатление жутчайшей дешевки, китча и нелепой пародии.

- Что это? – не удержалась я от вопроса, не блещущего не новизной, не оригинальностью, - такое ощущение, что пьяный в стельку дизайнер скупил все, что попалось на глаза в надежде, что когда-нибудь его посетит вдохновение и он придумает, куда все это деть.
И тем не менее и я и мой нелепый вид были здесь настолько не к месту, насколько может быть не к месту пошлый анекдот, рассказанный на похоронах младенца. Вот этой лампе с леопардовым абажуром было здесь место, вот этой бутылке из дымчатого стекла и ослепительно белой шкуре на полу. А мне и моим лохмотьям – нет.
Поежившись от неуютности и переступив с ноги на ногу, чтобы проверить, не оставляю ли я грязных следов на дорогих коврах я выдала еще один вопрос:
- Зачем мы здесь?

- Палата Роскоши, - Не моргнув и глазом, ответил Клэрвас таким тоном, будто бы собирался сказать нечто совсем другое, никак с роскошью не связанное. Впрочем, природная сдержанность одержала верх. В который раз. – А здесь мы преимущественно для того, что бы…
- Для того, что бы отчаянно сдерживать тошноту и неприличные эпитеты, ты это хотел сказать? – Голос, тонкий и звонкий послышался откуда-то сбоку. Приняв во внимание то, что по обыкновению все здесь решают появляться таинственно и исподтишка, ты, уже почти не удивившись, обернулась и увидела девушку, что презрительно кривила носик оглядывая убранство зала. Худенькая и невысокая, она почти напоминала девочку, лет эдак двенадцати-тринадцати лет. По мальчишески короткие каштановые волосы были аккуратно уложены, а узкое лисье личико было сплошь покрыто веснушками.
- Это ужасно, честно, просто ужасно. Кэр давно пора провести глобальную зачистку в этом рассаднике моли. Бррр!
Она передернула плечами. Мягко скрипнула кожаная курточка, накинутая поверх темно-синей рубахи.

Моль, однако, здесь была весьма упитана, и её вкусовым пристрастиям позавидовал бы любой гурман, но не о моли сейчас я думала, а об этом странном подростке, которым мне отчаянно напоминал древнюю брюзжащую старуху, не смотря на весь свой озорной и веснушчатый вид. Ой, не та хозяйка гнездилась в этом хрупком тельце, та что смотрела сейчас мордочкой мелкого лисенка на Клэрваса без труда бы сожрала половину курятника с петухом в придачу да разогнала бы десяток сторожевых псов, не моргнув и глазом. Кажется, Кэрия питала неестественную слабость к маленьким девушкам, наделенным большой силой.
И мне стало ужасно интересно понаблюдать за тем, как любовник госпожи будет разговаривать с этой девицей, настолько интересно, что я прикинулась ветошью и молчала.

- Так вот оно как. Ну как же я мог не догадаться. Не пригласить ТЕБЯ на это дело, было бы ненормально со стороны Кэрии, - С еле уловимой иронией пробормотал Клэрвас, потирая ладонь. Во взгляде его по-прежнему отражались лишь отсветы фонарей.
- А все очень просто, Клэр, - Обманчиво простодушно ответила незнакомка, поддев край ковра носком сапожка. – Когда Кэрии требуется кто-то, у кого сохранилась СВОЯ голова на плечах, она знает к кому обращаться.
- Неужели? Ты называешь то, что произрастает у тебя из плеч…эээ…головой? – Ответил мужчина, прищурив глаза.
- Неужели? Ты наконец-то научился выдавливать из этой дырки на твоем лице что-то напоминающее сарказм?
С полминуты они молча сверлили друг друга мрачными взглядами. Первой не выдержала девушка. Уголки её губ дрогнули и медленно начали подниматься вверх, растягиваясь в широкой ухмылке. Клэрвас лишь пожал плечами, хотя ты, наверное, смогла бы увидеть тень улыбки на его лице.
- Джай, ты…просто неисправима.
Девушка в ответ лишь снова поморщилась:
- Какая есть. Гораздо важнее… Кто это?
Совершенно не смущаясь, она ткнула тонким пальцем в твою сторону, пристально изучая тебя серыми глазами.

- Да так, новая пустоголовая рабыня госпожи, - не моргнув глазом, ответила я и тут же опустила глаза в пол, всем своим видом демонстрируя совершенное смирение своей участи. А ведь и в самом деле ни капли не соврала, даже не разу не приукрасила. Так оно и было. Пустая кукла госпожи, вот только некстати вспомнилось то видение, а еще неизвестный, за которым обещала вернутся. Определенно, самое противное в амнезии то, что приходится жить с закрытыми глазами и наощупь, не имея ни малейшей возможности понять, что ты делаешь.

- А, даже так? - Девушка улыбнулась, и подошла чуть ближе. Теперь она стояла на расстоянии вытянутой руки от тебя. – Итак, ты рабыня Кэрри, значит? Если так, то что же у тебя такой длинный язык? Почему бы мне его немного не подрезать?

- Руки коротки, чужие языки резать, - сама как по лезвию бритвы, но страха уже нет, вся эта нервная дрожь обращается в ярость. Никто не ждет от рабыни отпора, никто не воспринимает как противницу. Только как посмешище, которое следует тыкать в его слабость и убогость. Хватит. Здесь и сейчас. Хватит.

Она не ответила. Лишь только резким и отточенным движением ладони… По-видимому это должна была быть пощечина. Но время внезапно приостановило свой бег, и секунды стали превращаться в минуты. Ладонь Джай почти зависла в воздухе – и ты вдруг поняла что можешь за это время отойти, пойти поискать еды, вернуться, и уже только тогда увидеть как рука заканчивает свою дугу, не встретив цели.
Но этого ты бы делать не стала, я думаю. Внутри тебя внезапно появилось странное ощущение – ощущение ярости, ощущение бесконтрольного гнева, что переполняет тебя, сжимается внутри тебя, и отчаянно ищет выхода. Заводи ненависти полны. Пора их высвободить.

Говорят, так мухи видят приближающуюся к ним свернутую трубочкой газету, но я не муха, я не буду убегать.
Капля за каплей, удар за ударом, переполнялась чаша ярости и все «уроки госпожи» лишь увеличивали её, но не опустошали, а теперь примите господа, тяжелый ушат того, что вы так ненавидите.
РА
Яростный пинок в голень
ЗО
Оба кулака врезаются в живот, утопая куда-то под ребра
БЬЮ
Резкий рывок-толчок тяжелой головой в переносицу.
Разбить это надменное лицо, заставить хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и задыхатся.

Через секунду время вновь вошло в привычный ритм. Кулаки и лоб саднило – больно костлявой оказалась Джаи. Та же, меж тем, тяжело рухнула на пол, хватая ртом воздух и непрерывно кашляя.
-Т-ты… Не говорил что…есть…Темпорисы…
Просипела она, вставая, и утирая тонкую ниточку слюны с губ.
- Клэрвас, какого черта… Что эта сука…
Тот, видимо и сам пребывал в некотором удивлении – по крайней мере, лишь только его можно было прочитать на лице полукровки. Некоторое время, он лишь пристально изучал тебя своим немигающим взглядом
- Темпорис, значит…

О смысле и происхождении слова темпорис я догадалсь тем же невероятным способом, каким узнала, что Клэрвас означает грязная кровь. Это просто вспомнилось, пришло из ниоткуда. Без смысла, определения и толкования. Просто значение слово.
"Лиррь, как же сильно ты ошибся на счет моих способностей и как с первого взгляда угадала Кэрия то, что я никак не могла узнать" Возможно моя амнезия и стала тем безумием, по грани которого ходят все общающиеся с магией. И если эта догадка верна, то я достаточно дешево отделалась, по крайней мере сейчас я была в этом уверена.
Невиданное ликование затопило все моё существо. Ведь это же сбывшаяся мечта всех униженных слабаков - надавать по шее обидчику. Пусть даже не в честном бою, пусть с неосознанным и неконтролируемым применением магии. Но ведь это Джаи кряхтит, вставая с пола и утирая рукавом лицо, а не я. Уж позвольте мне эту мелочную радость.
- Темпорис, - утвердительно кивнула я и спрятала улыбку.

Все сроки истекли, время закрываться.