Подлинного предела мир не знает, ибо нет конца у сотворенного и подобно оно реке, единожды проистекшей из ладоней Созидающего, чтобы течь до скончания самого седого времени. Нечто же, наиболее близкое человеческому пониманию предела есть край мира, которым он касается Корней…
…Корни же есть явление не вещественное, но относящееся к тонкой сущности вещей. Как жаждущий знаний впервые прикасается трепетной рукой к пологу, отграничившему пространство духов и демонов, так и мир, затаив дыхание, соприкасается с Корнем, коий есть часть Великого Древа…
…Нет определенного места у Корня в каждом из миров, ибо Корень находится там, где истончается Завеса, более того, само истончение Завесы – всего лишь признак близости Корня.

«Трактат о Пути между Мирами», автор неизвестен, предположительно написан в среде монахов-невердинцевв окрестностях Вольного Города Саммейи


Барьер – малоизученное физическое явление, место сопряжения двух пространственно-временных континуумов, позволяющее свободное перемещение материи и/или энергии из одного континуума в другой. Вопреки изначально присвоенному названию, Барьеры, они же Полосы Проницания, скорее, являются громадными пропускными клапанами, нежели преградой или препятствием. Первый Барьер открыт и изучен на примере прибрежного портового города Аррэнуана, на котором впервые исследован случай наложения континуумов.
Смотри по той же теме: Магистральный Путь, Слом Барьера.

Экоометия, статья о Барьере, первоначальный автор из пригорода Аррэнуана.


Жизнь редко позволяет человеку взять ее в руки. Жизнь – изворотливая мелкая зверушка с на редкость тяжкой лапой, способная коварно и неустанно отбиваться от любых попыток привнести в нее окончательный, раз навсегда заведенный порядок, - и сделать до омерзения похожей на жальник.
И все же мы пытаемся. О, как мы пытаемся, ропща и гневя небеса!
Диво ли, что мы – мы все – попытались извлечь побольше, как можно больше пользы из Барьера, едва он стал действовать? Нет. Это закономерно.
Случилось так, что в одном отдаленном портовом городе назрела крупная война за территорию городских кварталов. Трудно сказать, кто стал зачинщиком безобразия, но уже через несколько дней стычки гремели по всем окраинам и докатывались даже до Сити. Корпорации сводили старые, полузабытые уже балансы, группировки андроидов носились по стенам и крышам пятисотэтажных башен и эстакад, ажурным плетением связавших великий компьютерный мегаполис, а разумные и потрясающе пакостные дружины разумных гравимобилей и скутеров оккупировали Глубинные Тропы, которые в незапамятные годы назывались улицами.
Случилось так, что в одном отдаленном портовом городе назрела крупная резня на почве религиозной страсти. Трудно сказать, кто бросил первое Кривое Слово, однако уже на следующее утро канавы у обочин вскипели кровью, мертвые послушно вышли из могил, духи принялись гонять облака, а демоны – обывателей, растерянно мечущихся между минаретов и куполов и в отчаянии палящих из боевых амулетов, которые долгие века покоя копили в себе Силу, чтобы теперь отдавать без складу и разбору. Колдовские пламенна плясали в небесах, а воскресшие или вернувшиеся откуда-то драконы каждую полночь танцевали загадочный танец в зените.
Вряд ли кто-нибудь способен вспомнить, кто первым провалился насквозь и оказался за Барьером.
Вряд ли кто-нибудь способен определить, кто первый потянулся к Корню…
И все переменилось.
Люди и мехи содрогнулись, осознав, что находятся на краю пропасти, опасно балансируя руками уже в пустоте.
Люди и нелюди взмолились небу о милости, поняв, что весь город готов упасть в пространство, окружающее Великое Древо.
А потом пошли – и продолжили резать друг дружку. Слишком привычным было это занятие.
Да, многие теперь уходили в маленькую вылазку за сырьем или провиантом, а оказывались по ту сторону, в окружении агрессивного, непонятного противника.
Многие.
Однако единственный вывод, который был сделан из происшедших неприятностей, был один: бей первым.
И в один далеко не самый восхитительный из рассветов в небе над сопрягающимся городом столкнулись грифоны гроссмейстера Ордена Светлой Памяти, Иоганна Иеронима Августуса фон Штоппельмана и великого некроманта Тосса, возглавляющего Орден Вечного Шипа, а совсем рядом, но чуть поодаль – боевые вертолеты глав крупнейших корпораций Города – Фогельзанга и Ульфенштрасса.
После этого целые армии двинулись навстречу друг другу… и барьер, он же завеса, замерцал.
Никто не мог тогда сказать, чем завершится эта невозможная война: живых, неживых и неживших, каков окажется итог великого сражения сквозь пространство и время.
Даже великие компьютеры и старейшие демоны.
Даже я.

А поначалу вышло даже забавно…
И было это так.

Клетка D7. Пешка. Рихард Стоун и Эльза Аркен.
совместно с Heires$

Площадь перед Музеем Редкостей гудела с самого рассвета. Сегодня на нежно любимой всем городом свалке гадостей можно было посмотреть на кое-что более приятное, чем высушенная лапа вервольфа. Уже неделю жители Саммейи то тут, то там натыкались взглядами на ярко-оранжевые плакаты, обещающие невиданное чудо природы. Весь город в нетерпении ждал того дня, когда Музей Редкостей откроет двери для всех желающих приобщиться к волшебству и своими глазами узреть настоящую легенду.

Между пёстрыми прилавками гуляли толпы людей. Заинтересованная публика смеялась, громко торговалась с лоточниками, без видимой цели слонялась туда-сюда по площади. Мужчина в лётных очках, засмотревшись на яркую статуэтку диковинной птицы, слишком резко развернулся и толкнул плечом темноволосую девушку в песочном плаще. Её высокий широкоплечий спутник в бежевой рубашке и рыжем жилете недружелюбно нахмурился:
- Потише там, приятель, смотри, куда идешь.
Он заботливо приобнял девушку за плечи, словно отгораживая от всей этой лавины людей, готовой жадно поглотить зазевавшегося прохожего.
- Эльза, ты в порядке? - спросил мужчина, когда они нашли относительно спокойный уголок в царившем вокруг хаосе.
- В полном, - рассеянно отозвалась девушка. Она крутила в руках блестящую золотистую фигурку, похожую на птицу с несоразмерно большим хвостом. Искусно выполненные рельефные пёрышки сверкали на солнце, переливались всеми оттенками жёлтого. Эльза никак не могла отвести от них взгляд, поворачивала статуэтку то одним, то другим боком, наблюдая за игрой цвета.
- Интересно, этот феникс и правда такой красивый? - мечтательно спросила она у Рихарда.
- А ты уже забыла, как в прошлом году они привозили единорога? - он скептически скривил губы. - Даже для лошади эта кляча была слишком убогой.
- Да что уж там, я и козлов видала получше.
- Именно. Все эти драные волки-оборотни и прочая чепуха... Я не знаю даже, зачем мы в очередной раз идем смотреть на это “чудо”.
- Может, потому, что нам хочется его наконец увидеть?
- И то верно, дадим им ещё один шанс, - усмехнулся Рихард Стоун.
Толпа на площади заволновалась. Чугунные двери музея, приводимые в движение сложной системой шестерней, распахнулись, впуская шумное людское море. Рихард и Эльза оказались в просторном зале в числе последних. Никакого чуда пока что видно не было, зато из первых рядов отчётливо доносился недовольный ропот, в котором особенной громкостью выделялись требования вернуть деньги за вход.

- Боюсь, лимит попыток увидеть сказку сейчас будет совсем исчерпан, - с горькой иронией заключила Эльза.
- Раз уж мы сюда забрались, давай хотя бы посмотрим, как нас обманули на этот раз, - Рихард взял её за руку, чтобы не потерять в толпе, и они начали пробираться поближе к тому месту, где по его представлениям должна были располагаться клетка.
Зеваки, поверившие очевидцам на слово, уже начали расползаться, даже не посмотрев на легендарного феникса. Стоун потянул свою спутницу мимо живого, текущего в противоположную сторону, коридора. Когда они, наконец, добрались до вожделенного чуда, Рихард даже не нашелся, что сказать в утешение своей подруге. В красивой резной клетке, достойной лучшего обитателя, сидела нескладная уродливая птица, искоса разглядывавшая зрителей большим тёмным глазом. Её редкие ржавые перья нисколько не напоминали то живое золото, которым сияли сотни статуэток на прилавках уличных торговцев. Феникс это был или нет, но вид птица имела настолько жалкий, что могла собрать куда больше денег, если бы сидела на паперти.
- Ну что, на следующий год лучше пропустим лишний стакан виски в баре? - пожал плечами Рихард и вопросительно вскинул брови. Эльза ничего не ответила, только печально вздохнула и легонько подтолкнула спутника к выходу.
- Стой! - Эльза резко дёрнула Стоуна за рукав. - Я статуэтку выронила.
Она хлопнула руками по карманам, проверила содержимое сумки.
- Точно нет. Давай подождём, когда все уйдут, поищем? А то ведь даже призрака сказки не осталось.
Рихард не горел особым желанием проводить возле этого пугала в клетке лишнее время, но никак не мог отказать Эльзе хотя бы в этой малой радости, а потому утвердительно кивнул. Парочка прижалась к стене, пропуская людской поток. Очень скоро океан недовольных посетителей схлынул, и в каменном зале не осталось никого, кроме них и печального лысого человечка. Рихард и Эльза принялись осматривать пол.
- Вот обидно, если фигурку растоптали, - тихо посетовала девушка.
- Я могу вам чем-то помочь? - лысый мужчина, который по всей видимости являлся счастливым обладателем феникса, подошёл к задержавшимся посетителям.
- Лучше помоги своей птичке, кажется, она вот-вот сдохнет, - почти искренне отозвался Рихард, кивнув в сторону клетки.
Хозяин феникса совсем сник.
- Вот она! - радостно воскликнула Эльза. - В углу лежит, целёхонькая! Смотри!

Стоун с облегчением вздохнул и подошел к подруге, которая снова крутила сверкающую игрушку в своих тонких пальчиках. До этого счастливого мгновения мужчина боялся, что им придется проторчать тут до вечера, в поисках безделушки, которую проще было снова купить у первого попавшегося торгаша.
- Вот и славно, теперь мы можем идти? - с надеждой уточнил он.
- Да уж, тут ловить больше нечего.
Двое уже было направились к высокой арке выхода, как весь зал озарился ярчайшей золотой вспышкой. На мгновение Рихарду и Эльзе почудилось, что они оказались в самом сердце солнца. Когда черные круги перед глазами исчезли, девушка бросила быстрый взгляд на Стоуна, а затем они синхронно повернулись к клетке. Внутри неё восседало невероятной красоты существо, источавшее ослепительное сияние. Расправленные крылья дышали жаром так, что вокруг них дрожал воздух. Венчик длинных перьев на гордо вскинутой голове феникса чуть покачивался и больше всего походил на живое пламя.
Рихард, Эльза и даже сам владелец легендарной птицы застыли в благоговейном восторге, едва не забывая дышать.
- Невероятно, - выдохнул Стоун. В его янтарных глазах плясали золотистые блики.
- Эх, совсем ведь немножко я в расчётах ошибся, - хозяин феникса улыбнулся и развёл руками. - Думал, весь город посмотрит. А так это чудо сегодня досталось лишь вам двоим.
Они ещё долго ходили вокруг клетки, не в силах оторвать взгляд от огненной птицы, которая, словно радуясь вниманию, хлопала пылающими крыльями и расправляла переливающийся всеми оттенками золота хвост. Когда они, наконец, нашли в себе силы уйти из музея, Эльза долго смотрела в небо, очистившееся от облаков и вечного смога.
- Знаешь, - с мечтательной улыбкой сказала она Рихарду, - обязательно надо будет сходить сюда в следующем году.

- Ну а ты чего? - Крысолов опрокинул в себя рюмку янтарной жидкости, хрипло тявкнул и втянул носом воздух
- Ну а я чего... я конечно, мадемуазель, вы прелестны, как бриллиант в диадеме. но видимо мы с вами не совпадаем феромонально, поелику даже ударная доза вука-вуки не может перевести наши отношения из вертикально-платонических в горизонтально-приапические...
- Так и сказал?!
- Ну да.
- А она?
- У некоторых хрупких барышень очень тяжёлая рука... и хорошо отработанный удар...
- Смелый ты - в глазах синего крылатого волка бесновались озорные огни
- Я просто уставший...
- А чем ваш поход к Морю закончился?
- Ничем. Зато я встретил Её. И это важнее чем любое Море. Чем вообще все моря.
- Так хороша?
- Она - в глазах бывшего инкуба, потеснив вольгтно расположившуюся там скуку, проявилось лукавство - Она прекрасна...
- Светом пролитым на мир Милосердным, в час создания и священными водами реки где омывалась превоженщина, заклинаю, давай без Песни песней!
- Как скажешь - Бальсолино усмехнулся - Просто она меня спасла. Согласись - инкуб суицидник на почве депрессии... Смешно, но как-то слишком неоднозначно.
- Я уже благодарен этой незнакомке, да продлит Милосердный её тень до пределов приличия, за то, что она спасла тебя, мой друг.
- Ну а как твои дела с Городом? Судя по тому, что ты накачиваешься коньяком в моей компании, всё закончилось благополучно
- Наверное. Я в какой-то момент просто выпал из мира, а когда открыл глаза, то подивился милосердию Творца. Я думал меня ждут костры Даджаля, да не прольётся на него ни капли света. А очнулся здесь. И если о чём и грущу, так о моих девочках - сэнмурв облизнулся.
- Что, так хороши?
- О! - синий крылатый волк закатил глаза - О!
Пусть Милосердный мной, хоть как играя,
Не даст мне счастья видеть гурий рая,
Но был я счастлив, гурий знать земных!
Их не забуду, даже умирая!

Сэнмурв и инкуб (бывший инкуб...) чокнулись и вбили в себя ещё по рюмке.

Черная пешка G7. Квартал цирков

- Подождите меня! Подождите!
За фургончиком бежала девушка в цветастой юбке, волочащимся подолом поднимая пыль за собой. Она отчаянно размахивала руками, чтобы ее наконец заметили - наверное, поэтому и не решалась приподнять юбку, предпочитая испачкаться. Все равно тут никто не заметит, пыль прочно въелась в одежду, волосы, руки, в глаза и в уши.
- Остановитесь!
Заводной фургон даже не думал сбавлять скорость. Она была ровно такой, чтобы чуть-чуть не хватало дыхания догнать. Впрочем, задние двери-створки распахнулись, и парень, ухватившись за что-то там в фургоне, наполовину высунулся наружу и протянул девушке руку.
Тут она решила не терять времени, задрала одной рукой свои юбки до колен, вторую вытянула вперед... шаг, два, три... есть!
Парень втащил ее за собой, так что они едва удержали равновесие, и двери мгновенно захлопнулись. Как по волшебству.
Они очутились в полутьме - у полутьмы был желтоватый оттенок и запах пижмы. А может, какой-то другой сушеной травы.
Девушка отдышалась, что заняло довольно продолжительное время. Каждый раз, как она набирала воздуху в грудь, наружу рвался хриплый кашель. Она старалась сдерживаться, но пару раз подавить его не удалось. Длинные черные волосы, в кудрях, растрепались, закрыв лицо - она подняла было руку, чтобы отбросить их назад, но не стала.
Все это время парень стоял напротив, загораживая от нее проход в другую часть фургона. Здесь было свалено всякое барахло, такого рода, какое обычно можно встретить у путешествующих циркачей. Ростовая мишень, разноцветные тряпки, ящик с шарами и булавами для жонглирования... Ничего интересного.
- Ну и чего тебе надо? - не слишком любезно поинтересовался парень, скрещивая руки на груди.
- Я попросить хотела, - не смущаясь недружелюбным тоном, отвечала девица. - Ты ведь Маркус? Который брат ворожеи?
- Ну я.
- Можно мне поговорить с ней?
Его поза изменилась, превратилась из спокойной и расслабленной в напряженную.
- Что дашь за это?
Она отстегнула мешочек от пояса. В нем шелестело что-то, как шелестят сухие листья.
- Волчьи травы. Я сама собирала... для себя. Ты возьми, я слышала, что вам нужно.
Маркус безразлично посмотрел на нее:
- От себя отрываешь, значит? Ну ладно. Тогда проходи, - и убрался с дороги.
Дальше, за полупрозрачной занавеской было что-то вроде комнатки. Совсем крохотной, потому что много места занимал откидной столик, сейчас разобранный, и заводной механизм - сплошные рычаги, колеса и шестеренки. Ходовые рычаги располагались сверху - фургон был старой модели, управлять им было не слишком удобно.
Ворожея сидела за столиком, уронив голову на сложенные руки - словно спала. Может, и правда спала. Но на появление рядом гостьи отреагировала мгновенно.
- Здравствуй, Шанта, - голос у нее был тихий и какой-то мышиный. Серенький, вовсе не особенный, как некоторые расписывали. - Мне снилось, что ты тут лучшая из ясновидящих.
- Это так, - ответила Шанта, неловко поклонившись.
- Как же ты ясновидишь одним глазом, Шанта?
Гостья вздрогнула, коснувшись своего лица, и отвела от него волосы. Там, где его закрывала длинная челка, блестел металл. Заплатка на месте глазницы.
- Глаз, которого ты не видишь, смотрит в будущее, ворожея... но не слишком-то хорошо он видит последнее время.
- Конечно, - засмеялась ворожея. - Его же нету. Что, Шанта, ты хочешь, чтобы Руфь за тебя куда-то посмотрела? Она посмотрит, скажи, куда.
- В мое будущее, - правый глаз Шанты, настоящий, с мольбой вперился в лицо Руфи. - Прошу тебя...
- У тебя его много. Тебе кажется, что у тебя в горле растет шиповник, и поэтому ты боишься холодной воды и холодных ночей. Не бойся, это не та болезнь. Это всего лишь цветение трав. В этом году они пахнут особенно сильно.
Шанта облегченно вздохнула.
- Ты успокоила меня, если, конечно, правду ты говоришь.
- Если я говорю неправду, зачем ты здесь? - Руфь склонила голову набок. - Теперь заплати мне и можешь вернуться.
Шанта озадаченно моргнула здоровым глазом.
- Но я уже отдала твоему брату...
- Теперь отдай мне. Он всего лишь пропустил тебя, а я с тобой поговорила.
- И что ты хочешь?
Руфь задумалась на секунду, и за эту секунду просительница успела увидеть на ее лице и отблеск дьявольского огня, и блаженное умиротворение, и коварство, и простоту, и абсолютное, не разбавленное ничем безумие. Безумия было больше всего.
- Расскажи мне свой сон. Самый последний. Тот, что ты видела сегодня днем, когда полуденный зной заставил тебя забыться.
Тщась скрыть свое удивление, довольная тем, что так легко отделалась, Шанта начинает рассказывать свой сон. В нем была белая дорога, по обочинам которой росли незнакомые цветы, а вдалеке слышался стук копыт. Из-за деревьев, как думалось ей во сне, должен выехать всадник, который заберет ее в прекрасное место, но он все не показывался и не показывался. Чем дальше она шла по дороге, тем острей становились камни под ногами, тем выше становились заросли вокруг... пока, наконец, она не оказалась в непроглядном лесу, а стук копыт не послышался сзади. Она обернулась, уже просыпаясь, и не успела разглядеть лица всадника.
- Я поговорю с ним за тебя, - пообещала Руфь, - а теперь иди.
Когда Шанта выскочила из фургончика, замедлившего свой ход, она уже не помнила, что у нее попросила ворожея.
Наверное, ничего. Она ведь такая... хорошая.

Пешка В7. Старый Город.

Чарльз проснулся и рывком сел на кровати. Он чувствовал как омерзительно-липкие щупальца сна постепенно втягиваются в бездну, из которой за минуту до того вырвался его трепещущий разум. Ему не хватало воздуха, а пальцы дрожали так, будто он вторые сутки беспробудно пил в цокольном помещении, которое собирающийся там безродный сброд отчего-то называл не рассадником скверны, а пабом.
Чарльз встал и оделся. Ему совсем этого не хотелось, но он заставил себя выйти за дверь, запереть ее на маленький латунный ключик и спуститься вниз по древней, как все в этом жутком доме, скрипучей лестнице. Проходя мимо комнаты снимаемой страшным стариком, он задержал дыхание и постарался двигаться как можно тише. Исцарапанная крест-накрест ногтями дверь оставалась закрытой, а внутри не было слышно и звука – обычно старик бормотал, не умолкая ни на минуту, – возможно обитателя и вовсе не было дома, за что Чарльз возблагодарил судьбу.
Оказавшись на узкой улочке, Джиллингер поднял вверх лицо, и в который раз ужаснулся громадам крыш, черными хищниками нависших над затхлой мостовой. Крыши вовсе не выглядели застывшими, Чарльзу казалось, будто сплетения темных мышц пульсируют по надстройкам и карнизам домов и нечто гадкое, то, чего следует бояться пуще смерти, следит за бредущим внизу человеком. Иной раз с крыши срывалась стая – словно хищная пума решилась на смертельный прыжок. Черные птицы падали на несколько метров, а затем, с шумом распахнув крылья, неслись вперед, исчезая за углом в головокружительном пируэте.
Чарльз запахнул плащ и, надвинув на глаза шляпу, побежал вниз по улице.
Он дважды свернул наугад, прежде чем оказаться в небольшом грязном дворе и проклясть тот час, когда неодолимое чувство направления указало ему путь в это глухое место. Надо было немедленно поворачивать и уходить. Здравый смысл уже даже не подсказывал – умолял – сделать это как можно скорее, но Чарльз не мог оторвать взгляда от зашторенного окна на втором этаже пришедшего в полный упадок здания, перед которым остановился. Из щели меж серыми занавесками на него смотрел живой человеческий глаз. Ярко-зеленый, широко раскрытый, словно за пыльными шторами прятался любопытный ребенок. Это длилось не больше минуты, а затем свет показавшегося из-за высоких крыш солнца, проникнув с восточной стороны в комнату второго этажа, осветил ее изнутри и Чарльз увидел очертания наблюдавшего за ним существа. Он вскрикнул и отшатнулся, не в силах обуздать охвативший его дикий ужас и в этот момент сорванные единым рывком занавески явили взору человека истинную сущность исчадия, что скрывалось за ними.
Джиллингер развернулся и помчался прочь, спотыкаясь и едва не падая на осклизлой мостовой. В какой-то момент он потерял шляпу, но как ни был силен его страх оказаться схваченным, Чарльз бросился назад. Сама по себе вещь не была дорога ему и в любом ином случае он предпочел бросить шляпу, спасаясь самому. Но сейчас у Чарльза и в мыслях не было оставить в этом дворе что-то ему принадлежащее. Что-то пахнущее им, что-то, по чему его сможет выследить Тварь-в-Окне. Животное с лицом человека.

Черная пешка Е7. Путаница.

Теплый ламповый звук патефона перемежался негромким шипением и свистом, доносившимися с улицы. В салоне Леди Хо царил приятный полумрак, изредка скрипела кожа высоких коричневых кресел, когда кто-то из играющих в покер поднимался за порцией виски, кольца табачного дыма поднимались от трубок к потолку и терялись в тенях.
- Простите, господа, я заставила вас ждать! - раздался голос хозяйки салона и джентльмены поднялись с мест, поправляя костюмы и приглаживая волосы.
Леди Хо вошла в гостиную в восхитительном голубом платье и сопровождении очередного "очаровательного беспризорника" лет десяти, в стареньком, но чистом комбинезоне, босого, веснушчатого, в слегка великоватом застиранном клетчатом кепи.
Леди Хо, уже немолодая и бездетная вдова, обожала птичек, зверушек и разнообразных несчастненьких и обделенных. В молодости, едва овдовев, она тратила баснословные суммы на благотворительность, но теперь, постарев и выучившись считать деньги, направила свой нерастраченный материнский инстинкт в узкоспециализированное русло - брала в дом одного-двух "очаровательных безпризорников", держала их при себе около месяца, затем меняла на следующих. Несчастненьких на улицах много, сердце у Леди Хо большое. Следовало успеть одарить заботой всех. Пользуясь девичьей памятью Леди Хо на лица, некоторые сообразительные несчастненькие отбывали свой срок в тепле и сытости по два, а то и по три раза, не забывая каждый раз прихватывать с собой пару безделушек из шкатулки с хозяйскими украшениями.
- Мальчик мой, - хозяйка салона склонилась над "очаровательным беспризорником", - сделай одолжение матушке Хо, поиграй наверху. Я прикажу согреть для тебя молока.
Судя по взгляду, который парнишка бросил на барную стойку, он предпочел бы теплому молоку добрую порцию холодного виски, но не спорить же с Леди Хо о таких пустяках. Малец поцеловал вдове руку и, нарочито косолапя, скрылся на лестнице.
- Чудесный малыш, не правда ли, - Леди Хо улыбнулась гостям, - совершенно очаровательный. Господин Вильямс, добро пожаловать. Ах, Ривер, вы просто гадкий мальчишка, совсем позабыли обо мне! Как вам не стыдно? Вот как? Что ж, я прощаю вас, но учтите... Мистер Гриен, как ваша жена? Бедняжка...
Хозяйка плыла по салону от одной протянутой руки и головы, склоненной для легкого поцелуя тыльной стороны ладони, до другой. К другом конце комнаты обменивалось сплетнями женское общество.
- Чудесное платье, милочка... В самом деле? Как дорого! В нашем возрасте следует экономить! Что вы говорите? Леди Кеплер... Когда ваш муж закончит этот свой безумный проект? Нам всем очень интересно... Леди Бойм, что за ужасное происшествие с вашим песиком? Мое сердце едва не остановилось! Госпожа Герцык, милочка, какое великолепное кружево... Госпожа Люткевич...
Перед следующей гостьей Леди Хо остановилась и некоторое время молчала.
- Госпожа...
- Шеридан, - шепнул кто-то из прислуги.
- Шеридан. Не ожидала увидеть здесь сеидхе. Добро пожаловать.
- Благодарю за ваше гостеприимство, человеческая Леди, - сеидхе присела в церемонном, даже несколько старомодном реверансе.
Волосы ее были двух цветов, черные пряди переплеталась с медно-рыжими. Костюм наездницы из коричневой кожи с латунными пуговицами в виде совиной головы, сапожки с пряжками, кнут на поясе, перчатки без пальцев - в таком виде можно заявиться в кабак для простолюдинов, на охоту, на самую дешевую палубу дирижабля, но никак не в салон благородной леди.
Леди Хо слегка поджала губы, разглядывая непозволительный костюм гостьи, затем глубоко вздохнула:
- Раз уж вы здесь, госпожа Шеридан, быть может, вы развлечете публику каким-нибудь сеидхейским фокусом? Я слышала, если только это не шутки, многие из вас заклинают огонь и воду.
- В свое время - непременно, человеческая Леди. Непременно, - сеидхе улыбнулась и Леди Хо, кивнув, отправилась дальше.
Часы пробили полночь, гости начали расходиться. Поблескивающие латунью, экипажи уносились в белых клубах пара. Газовые фонари светились ярче и ровнее.
Проводив за порог последнюю пару, Леди Хо устало потерла лоб ладонью.
- Я слишком стара для всей этой чепухи...
- Не так уж стара, госпожа, - Шеридан восседала на широком подоконнике, пользуясь тем, что "этим сеидхе неписан никакой этикет".
- Спасибо, что пришла, милочка, - Леди Хо кивнула гостье. - Теперь всю неделю только и будет разговоров о том, как это забавно - сеидхе на приеме у благородной леди. А там, глядишь, войдет в моду.
- Ты говоришь о сеидхе как об экзотической птичке.
- В глазах людей, птичка моя, так оно и есть. Плесни мне виски, дорогая.
Шеридан спрыгнула с подоконника и заняла место за барной стойкой:
- Будь я человеком - могла бы оскорбиться, - заметила сеидхе, глядя на свет через стакан.
- Будь ты человеком, я подыскала бы слова покрасивее. Но я достаточно знаю о том, что твой народ считает оскорбительным, а что нет. Правда вас не оскорбляет.
- Верно.
- Что ты хочешь за то, что появилась здесь и развлекала этих толстяков?
Шеридан неопределенно пожала плечами:
- Хочу уехать отсюда. Нужны деньги и транспорт.
- Отчего не паром и не дирижабль?
- Скучно, - улыбнулась сеидхе. - Я хочу бицикл.
- Ужасный жаргон! Мотоциклет, дорогая. Запомни.
- Мотоциклет, - послушно повторила Шеридан. - Все равно. Он мне нужен. Я могу его украсть, но это будет не лучший способ попрощаться с Путаницей.
- Что верно, то верно, дорогая... Хорошо. Я велю дворецкому подобрать тебе что-нибудь недорогое. Но ты обещала мне фокус!
- Конечно, человеческая Леди.
Шеридан вложила в расслабленную руку Леди Хо стакан, а сама снова забралась на подоконник и распахнула окно:

- На мягкий крыльях мой полет - услышит кто ж?
Не говори, что я ночной кошмар,
Не говори что я ночное зло.
И зрение мое - сквозь тьму и ложь -
Кому проклятье, кому светлый дар.
Луны моей святое серебро,
И золото, забытое уже,
Ищу родное в ворохе узлов,
Ищу во тьме пропавшее добро
И возвращаю в руки госпоже...

Когда Шеридан обернулась, Леди Хо сидела на полу и рыдала. На спинках кресел, царапая кривыми когтями дорогую кожу, восседали совы разных видов и размеров. На богатом ковре перед Леди Хо лежала груда драгоценностей, заколок, серебряных столовых приборов, цепочек, пуговиц, браслетов и часов. Все, что когда-либо забирали с собой из шкатулок и карманов хозяйки дома босоногие "очаровательные беспризорники" в комбинезончиках. На раскрытой ладони Леди Хо лежало старое золотое кольцо, слишком большое, чтобы принадлежать самой хозяйке гостиной, но явно знакомое ей.
- Я думала, что потеряла его, - Леди Хо подняла взгляд на сеидхе. - Оно пропало десять лет назад. Обручальное, понимаешь... Сильвестр...
Шеридан взглянула на портрет Сильвестра Хо в траурной раме. Красивый мужчина в золотой шестеренкой на лацкане - меценат, Почетный член Общества изобретателей. Теперь он навсегда моложе собственной жены.
- Не плачь, человеческая Леди. Мои фокусы достаточно хороши, чтобы ты подарила мне мотоциклет?
Леди Хо сжала кольцо в ладони и рассмеялась, сразу помолодев:
- Я куплю тебе "Дэвидсоны и Харли", милочка. Последнюю модель, или что там у них. Если хочешь - заночуй здесь, а не хочешь - приходи к утру.
- Покорно благодарю, - Шеридан поклонилась и направилась к двери. - Я буду здесь к полудню.
- Спасибо тебе, - услышала сеидхе уже на крыльце.
Отойдя на пару шагов, Шеридан обернулась и задрала голову. В одном из окон торчала "очаровательно беспризорная" мальчишеская голова и наблюдала за сеидхе. Шеридан молча подняла руку и указала пальцем на окно. Через миг полуметровая гуахаро стремительно врезалась в стекло, разбив его. Послышался звон и резкий мальчишеский крик. Некоторое время Шеридан постояла на мостовой, слушая, как хлопают крылья и вопит маленький вор, а затем развернулась и скрылась за углом.
Гуахаро вылетела из окна через пару минут. В окровавленных когтях она несла застиранный клетчатый кепи.

Пешка C2. Матернострум. (Без хода)

Центральный холл пятой лаборатории напоминал производственный цех и им, собственно, и был. Собственная монтажная линия день и ночь собирала маленькие партии опытных образцов, которые затем, в порядке испытаний, нелегально продавались сомнительным типам, тревожащим условный покой обитателей Матернострума. Утро, как и любое другое время суток в холле, встретило Карипиди усердным гудением сервоприводов .
Также его немедленно заметил Сэм, помахал манипулятором и мягко ступая направился навстречу. Сэм управлял шагающим минипогрузчиком, предназначенным для точной и аккуратной транспортировки. Андроид-грузчик, по сути, достаточно ловкий, чтобы двигаться между людей, и достаточно аккуратный, чтобы ему можно было доверить чувствительную к вибрациям пробирку. Но Сэм не только погружал и курьерствовал, но и наблюдал за слаженностью работы линии.
- Доктор Карипиди, - раздавался из динамика на левом плече голос Сэма. Сказать обычное «Всё в порядке» можно было и сообщением, но Сэм, имея свои представления о вежливости и субординации, настаивал на таких «личных» встречах. Вот и сейчас вместо переведения погрузчика в сложенное состояние он стоял в полный рост, поводил плечами, покачивал вынесенной над корпусом камерой обзора, чем изображал приветственную жестикуляцию. – Сегодня ноги ещё не будут закончены, перегрелся фиброкартил. Половина линии переведена по приоритету на уменьшенную почку. Также в Вашем кабинете вас ждёт доктор Байер. И от себя замечу, - Сэм снизил тон и сделал паузу, обежав помещение рефокусировкой линз, оглядевшись, соответственно, - последние два месяца доктор Байер немного странно себя ведёт. И когда вы отвернётесь, странно вас рассматривает. Не знаю, что это значит.
- Хмм... – от последнего известия Кирк запнулся. – Да, спасибо Сэм, всё идёт правильно.
После этого доктор Карипиди поднялся на второй этаж в свой кабинет, обозревающий холл-цех, где его дожидался Байер, окружённый голоскритами. Заметив хозяина кабинета он быстро прекратил чтение, оставив закладкой пару векторов прочтения и скрыл экраны.
- Кирк, - довольно поприветствовал друга Байер. – У меня новости. Мы экранированы?
- Заканчиваю тест, - «Проверка завершилась на 80 процентов», говорил пикт перед глазами, - а пока вопрос, что Сэм наплёл тебе? – Кирк улыбался.
- О, Сэм подошёл с беспокойством. Весь мне симпатизирующий, и борется со своей преданностью. Говорит, что последние два месяца ты обо мне всё с большим раздражением отзываешься.
- Мне тоже про два месяца, кстати, сказал. Говорит, ты на меня украдкой смотришь странно.
- Хе-хе, - развеселился и Байер. – И как? Ты уже проверил свой видеоархив на подозрительные взгляды? – «Поиск. 15% проверено» сообщал другой пикт.
- Заканчиваю. Но шутки у Сэма стали какие-то вывернутые.
- Ну, плохое чувство юмора – ещё не минус. Или юмор не в нашем вкусе, скажем. Вот если придётся заниматься любовью к шуткам, смешным ему одному – придётся попотеть.
- Создание робота с дурацким чувством юмора. Мы вторгаемся в владения самого бога!
И оба засмеялись.
- Но, мы, тем временем, экранированы.
- Хорошо. Новость: на рынке ползут цены на биоматериалы, что обычно. Но одновременно выкупаются рабочие часы медиков. Назревает небольшая резня.
- Ага, дефицит имплантов.
- Значительный, ваши поставки уйдут и в другие слои населения.
- Но если такой дефицит, то стоит возобновить модель «Человек, которому не хватило денег на новую руку». Да, нужно проверить, как обстоят дела с достоверным поведением некомплектного человека.