Жнецы теней

[Тео >>>]

Жнецы теней


– Нет, ты представляешь? – всплеснул руками Темхет. – За последний месяц мне уже четвертый раз такие жалобы подают!
– Так для крестьян это и впрямь важно, – рассудительно заметил Ранеб. – Животные – их богатство.
– Вот и присматривали бы сами! – возмущенно ответил Темхет. – У наместника дел больше нет, кроме как разбираться, кто этих коз и свиней со двора увел!
Ранеб молча улыбнулся. Он не первый год знал Темхета и был уверен: наместник уже приказал стражникам разобраться, и обязательно потребует доложить о результатах. А жалуется просто из-за кипящих в душе чувств – не умел Темхет жить сдержанно и спокойно.
Сам Ранеб отличался от наместника во всем. Выбритая голова вместо черного парика, поджарая фигура вместо объемистого живота, хладнокровие крокодила вместо львиной вспыльчивости… может, из-за отличий они и сдружились.
Наместник города Ахат и старший адепт Руата, жнец теней.
Ранеб жил здесь уже десять лет и уже не мыслил себя отдельно от поста старшего руати города. Ему не раз предлагали переехать в столицу удела, но Ранеб отказывался. Тихая безмятежность и размеренная жизнь пришлись по сердцу; приключениями и блеском Ранеб пресытился еще в молодости. И потому спокойный Ахат он бы не променял ни на какой иной город Ра-Хемри.
– Так вот… – Темхет прервался, сделав большой глоток вина, и не завершил фразу: в дверях появился слуга. – Что такое?
– Господин, – поклонился слуга, – пришел главный писец.
– А, точно, – поморщился Темхет, отставив чашу. – Извини, друг мой, меня никак не желают отпускать дела. Вторгаются даже сейчас.
– У всех есть свой долг, – улыбнулся Ранеб. – Я навещу тебя…
– …на следующей неделе, – вздохнул наместник. – Раньше с бумагами о податях не разобраться.
Ранеб кивнул и поднялся, взял со стола кожаные ножны, заключавшие в себе серповидный клинок-санах, священное оружие каждого руати. Наточенное до бритвенной остроты, никогда не проливавшее крови и не резавшее плоть. Не для того его ковали.
Спускаясь по ступеням дворца, руати невольно усмехнулся: если бы Темхета не позвали, он бы и сам ушел минут через десять. Сегодня у Ранеба были дела, а отклоняться от собственного же расписания он не любил.
Даже в спокойном Ахате люди умирали – от болезней, от несчастных случаев, просто от старости. А где в Ра-Хемри сгущалась тень смерти, там находилось дело и для жнеца теней.
Дворец наместника и руат-ном разделяло примерно полчаса пешего пути; Темхет не раз предлагал другу коня или повозку, но Ранеб отказывался. Он любил пешие прогулки и любил размышлять по пути, особенно шагая вдоль тихо журчащей реки.
Сегодня, правда, мысли текли вяло и неторопливо – видно, из-за жары, необычной на востоке Ра-Хемри. Из головы никак не хотели уходить жалобы крестьян; и впрямь дурацкое дело, уже у нескольких семей стащили скот. У кого свинью, у кого – козу. Что за разбойники объявились, что шастают по чужим хозяйствам, а не грабят купцов? Причем животные исчезли бесследно, даже костей не нашли. Если злоумышленник добывал себе пищу – кости зачем прятать? Кинул бы в канаву. А если похищал на продажу… так много ли выручишь за пару свиней или коз? Особенно если везти в другой город, здесь-то продавать опасно.
Ранеб отвлекся от мыслей о козах и свиньях, завидев храм Сановиса. Остановившись у взметнувшего ввысь черный шпиль святилища, он медленно поклонился, приложив правую ладонь к сердцу, а левую – к санаху. Нельзя было просто пройти мимо храма того, Кому служил Ранеб, и Кто открыл людям Руат. И Кто встречает всех людей после смерти, бесстрастно и справедливо решая судьбу души.
Руати позволил себе легкую улыбку, глядя на застывших у входа в храм стражей. Ахатские мастера высекли их из прочного гранита, и Ранеб лично влил в каменные тела тени могучих воинов. С тех пор они несли бессменную службу у храма Сановиса, и руати гордился своей работой, проходя мимо.
Отдав должное Владыке Реки, Ранеб двинулся дальше, сквозь городскую суету и жару. Про себя он похвалил предусмотрительность предков: везде в Ра-Хемри здания для руати возводились так, чтобы к ним было одинаково легко добраться из любой части города. Иначе не все смогли бы доставлять тела в срок.
У дверей руат-нома Ранеба встретил Джер. Помощник был чуть выше самого Ранеба, коротко пострижен, темные глаза смотрели по обыкновению мрачно. Серая одежда ученика странно выглядела на парне – в его возрасте обычно уже надевали черную мантию посвященного.
– Все готово? – спросил Ранеб. Джер кивнул, глядя в сторону. К этому Ранеб уже привык, и сейчас, не пытаясь разговорить спутника, вошел в длинный узкий коридор черного камня.
Джер следовал за ним – молчаливо, как всегда. Ранеб мысленно вздохнул: что поделать, парень всего полгода как потерпел неудачу на испытаниях. Полноценным руати не стал, не обрел умений, присущих любому жнецу – и был отправлен сюда, в дальний удел. Обычно в такой ссылке неудачники приходили в себя, помогали руати с тем, что не требовало тонкой работы, могли научиться тому, чего не поняли. Ранеб за эти полгода сделал из Джера хорошего помощника в делах: готовить место для работы юноша научился превосходно.
Из черного коридора Ранеб прошел в просторный зал, где стояло одиннадцать лож. Рядом с каждым белела невысокая плоская колонна, особенно резко выделяясь на фоне черного камня.
Зал Теней. Одно из тех мест, где любой руати бывает чаще всего.
Сегодня в Зал Теней доставили только одного человека – хрупкую старушку, казавшуюся еще меньше в белом погребальном наряде. Ранеб оглядел зал, кивнул: пол чисто выметен, нигде ни пылинки, на колонне у изголовья занятого ложа – прозрачный овальный кусок хрусталя и сложенный лист.
– Отличная подготовка, Джер, – искренне похвалил руати, подняв лист; ученик молча кивнул.
Ранеб пробежал глазами записку, сопровождавшую умершую. Ткачиха Санахти, вдова, мать четверых, дожила до восьмидесяти лет и заслужила уважение своим мастерством. В истинности перечисленных заслуг руати не сомневался: в погребальной записке не лгут. Да и само имя было ему знакомо: дома у Ранеба висел ковер работы Санахти, и он нередко любовался дивной красоты узором.
И теперь ему предстояло воздать ткачихе должное.
Ранеб отложил записку, неспешно извлек санах. Сжал холодное лезвие между ладонями, вознося краткую молитву Сановису: пусть Владыка Реки примет душу умершей, сочтет ее достойной берегов радостной прохлады. Пусть Санахти проживет там спокойный срок, готовясь к новому рождению.
Завершив молитву, Ранеб наклонился над телом. Клинок санаха сверкнул в полумраке, словно засияв изнутри; по коже руати пробежал холодок, всегда сопровождавший работу с тенями.
Изогнутое лезвие двинулось над телом; скользнуло легко для взгляда непосвященного, с великим трудом – для взгляда знающего. Долгую жизнь прожила Санахти, великое мастерство обрела; потому тень ее отделялась тяжело и медленно.
Но отделялась, воспарила над телом, повинуясь священному клинку и воле руати, звеневшим в его разуме словам и силе волшебства, когда-то дарованного людям Сановисом.
Когда тень окончательно покинула тело, повисла над ним тяжелым, непрозрачным облаком, Ранеб осторожно повел ее в сторону, зацепив острием санаха. Пара ударов сердца – и тень коснулась лежавшего рядом овального кристалла. Тот мгновенно изменился, из прозрачного став дымчатым и туманным.
Ранеб медленно вздохнул, бережно убрал санах в ножны; можно было бы обойтись без него, но священный клинок облегчал работу. Поднял кристалл, ныне вмещавший тень Санахти.
– Подготовь тело к погребению, – велел Ранеб Джеру, направляясь к двери. На мгновение замедлил шаг, встретившись взглядом с учеником, но не остановился.
Однако, доставив кристалл в тенехранилище и возвращаясь к себе, Ранеб не мог выбросить из головы одну и ту же мысль.
Показалось ему, или в глазах Джера действительно светилась горькая зависть?

Практически в любом городе Ра-Хемри больница и руат-ном стояли бок о бок, и руати часто помогали врачам. Тяжелые раны оставляют след на тени; исцелить ее после отделения было возможно, но зачем тратить силы? Лучше вылечить человека и дать ему дожить свой срок, получив крепкую и сильную тень; потому жнецов учили заботиться и о живой плоти.
Ранеб трудился в больнице с момента приезда в Ахат, и Джера приучал к тому же, показывая, как именно можно прогнать болезнь или вырезать ее из тела сталью. В прошлом месяце он впервые доверил ученику несложную операцию и остался доволен. Правда, и скальпель Ранеб вручил непростой – в него была влита тень умелого врача, помогавшая руке.
К счастью, редко случалось так, чтобы ахатская больница оказалась полна. На памяти Ранеба такое произошло лишь дважды – при эпидемии восьмилетней давности и наводнении в позапрошлом году. Сейчас же большинство больничных комнат пустовало; оставшиеся занимали люди с тяжелыми переломами, пара раненных в схватке с разбойниками солдат, и несколько человек, ухитрившихся подцепить болотную заразу.
Самым тяжелым из больных оставался Хет – молодой рабочий, которому сорвавшийся камень раздробил ногу. Лекарственные отвары Ранеба притупили боль, но Хет все равно редко выходил из забытья; руати уже видел, что он останется хромым, хотя ногу еще можно было спасти.
Джер помогал наставнику заботиться о больных; Ранеб несколько раз замечал, что ученик очень пристально присматривается к самым тяжелым из них, словно ожидая чего-то. Занятый работой руати ничего не спросил.
Но и не понадобилось. Очень скоро он узнал, что именно влекло к себе Джера.
В этот день Ранеб собрался было зайти в гости к Темхету, но наместнику пришлось уехать по делам, за что он десять раз извинился. Ранеб выслушал жалобы на тяготы долга, пообещал заглянуть в конце недели и отправился назад. Отъезд Темхета слегка перемешал планы на день; появилось несколько свободных часов, так что Ранеб на полдороге к дому свернул и отправился в больницу. Стоило проведать Хета и других больных.
Ранеб прошелся по всем комнатам, убедился, что несколько человек идут на поправку, у нескольких состояние не меняется. Джера нигде не оказалось, но он сейчас и не обязан был дежурить в больнице. Пребывая в совершенно солнечном настроении, руати отправился к последнему больному.
Переступил порог и застыл на месте.
У кровати Хета стоял Джер, и в руке ученика холодно блестело стальное жало.
Отточенный кинжал почти касался горла парня, по-прежнему не приходившего в сознание. На лице Джера застыла маска ледяного спокойствия, глаза казались озерами ночной темноты.
Он смотрел на Хета, и равнодушие во взгляде ученика пробрало руати холодом. Так смотрят на деревянный брусок, прикидывая – выйдет ли вытесать из него задуманную фигурку?
– Джер, – позвал Ранеб. Ученик медленно поднял взгляд; кинжал не шелохнулся.
– А, наставник, – произнес он без особого удивления. – Я думал, ты вернешься позже. К тому времени я бы уже… Я думал, с человеком будет легко, но он все-таки не похож на те подобия, на которых нас учили. С животными – проще.
– Это ты похищал животных у крестьян? – спросил Ранеб. Теперь все казалось очевидно: даже ученик-руати умел двигаться незаметно и действовать бесшумно. – Убивал и прятал?
– Да, – отвел взгляд Джер. – Усыплял снадобьем, уносил в пещеры – которые у скал. Мне казалось, что я смогу взять тень. Я даже убивал их так, как учили…
Он взмахнул кинжалом, намечая удар.
Ранеб знал этот прием. Так дарили быструю смерть безнадежно раненым на поле боя, одновременно помогая уйти и не повреждая тень сверх уже имеющегося. Животных такой удар убивал столь же легко – но любой руати узнал бы манеру убийства с полувзгляда.
Джер правильно делал, что прятал тела.
Ранеб бросил взгляд по сторонам. Нет, здесь не было ни одного предмета с наложенной на него тенью, ничего, что он мог бы обратить против Джера. И даже оружия не было – только санах, но им нельзя касаться живых. Да и не знал Ранеб – сможет ли причинить вред Джеру, сумеет ли переступить через себя.
– Но не получилось, – продолжил Джер. – Не получилось! Я знаю, как надо брать тень без санаха – но не вышло. Тогда я решил…
Он бросил взгляд на Хета, снова поднял глаза. Над ложем не выходящего из забытья парня ученик и учитель встретились взглядами; лишь воля Ранеба не позволила ему вздрогнуть, когда он увидел в темных глазах ровное пламя убежденности.
– Я еще не умею убивать зельями. Кинжалом – умею. Я не могу забрать тень, но я могу подготовить тела для тебя, наставник. Я же этому полгода учился? Могу и добыть… тела.
– Это убийство, – осторожно, напряженно произнес очевидное Ранеб.
– Это исполнение долга, – возразил Джер. – Мы живем, чтобы умереть – вот Пятое Откровение, верно? Я помню, как нас этому учили. Все умирают – так что и Хет умрет. Вот сейчас бы и умер.
Душу Ранеба обожгли гнев и горечь. Не прошедшие испытаний ученики уходили, обретя Пятое Откровение и стоя на пороге Четвертого, уже почти познав его – потому они и не становились на гибельный путь.
Но с Джером вышло иначе. Он понял и принял Пятое Откровение, однако так и не сумел увидеть Четвертого. И никто этого не заметил!
А самому ему узнать было неоткуда. О Руате говорят только с теми, кто уже овладел отделением тени; этому же учат познавших Четвертое Откровение – таков обычай.
Джер стремился к Руату. Но совсем его не знал.
И он сам, старший руати Ахата, тоже этого не распознал, не заглянул в душу ученика. Да нет – не захотел заглянуть, не отвлекся от размеренной и тихой жизни.
– Ты не знаешь Четвертого Откровения, – произнес Ранеб. – Ты не постиг его сам, и тебе не сказали. Будь иначе – ты бы не занес кинжал над Хетом.
– Так скажи! – вспыхнули глаза Джера. – Скажи, что это, что за тайна!
Он не сомневался в отказе – но в ответ Ранеб проронил:
– Скажу. Слушай.
Джер застыл, словно обратившись в камень.
Тишина сочилась вязкими каплями, меж которыми слышалось хриплое дыхание Хета.
– Сановис правит Рекой и принимает мертвых, – тихо сказал Ранеб. – Только Ему известно, когда человек должен умереть. Мы живем, чтобы умереть по воле Сановиса – вот Четвертое Откровение.
Он сделал шаг – очень медленно, чтобы Джер не дернулся, не погрузил острие кинжала в беззащитное горло. Шаг – и еще один.
– Разве его увечье – не воля Сановиса? – Джер кивнул на Хета. К счастью, рука ученика даже не дрожала. – Разве это не знак, что пора взять его тень?
– Нельзя построить дом, собрав мелкие камешки, – ответил Ранеб. – Нельзя сковать меч, взяв одну лишь руду. Сила не приходит из пустоты – таков закон равно мира живых и мертвых.
Он смотрел прямо в глаза Джеру, не отпуская темного взгляда.
– Мы живем, чтобы умереть после долгой жизни – вот Третье Откровение. Нельзя брать тени когда пожелаешь – лишь опытный воин сможет оживить статую своей тенью. Лишь взрослый лев может даровать свою мощь клинку, на который наложат его тень.
Джер посмотрел вниз, на Хета, казавшегося сейчас особенно юным. Перевел взгляд на кинжал; Ранеб видел, что ученик сейчас осознает – Хет еще не успел пожить, не успел накопить навыки, что сделают его тень сильной.
Шаг.
Еще один.
– Но разве не может человек потерять пользу? – блеск кинжала отразился в глазах Джера. – Разве не лучше взять тень калеки, прежде чем он своей жизнью после увечья окончательно испортит ее?
– Нет, – покачал головой руати.
Сейчас Ранеб нарушал все обычаи, говорил с непосвященным о том, что полагалось узнавать постепенно – но в этот миг правила исчезли из памяти. Был только человек, пошедший по неверному пути, и острое сияние кинжала в его руке.
– Мы живем, чтобы насытить мир жизнью – вот Второе Откровение, Джер. Каждый человек вносит в мир что-то свое, каждый человек обязан прожить жизнь до конца, а не стремиться на Реку… и уж точно не нам, жнецам теней, решать за других! Как крестьянин ждет созревания урожая, как кузнец ждет, пока остынет металл в воде, как звездочет ждет наступления ночи – так ждем и мы! Калека не станет воином – но может стать великим мастером-ремесленником, живописцем, поэтом, зорким наблюдателем, наконец. Не нам решать.
Шаг.
Еще один.
Сейчас Ранеб стоял совсем рядом, мог вырвать кинжал у Джера – но не стал. Он смотрел в глаза ученика, видя, как в ранее уверенном мрачном взгляде что-то раскалывается, расплывается… как плавится и остывает былая убежденность.
– Это так просто, – произнес Джер, и голос его дрогнул. Он смотрел перед собой и даже не сопротивлялся, когда Ранеб осторожно вынул из пальцев ученика кинжал.
– Все знают Откровения, не осознавая того, – подтвердил руати. – Но чтобы понять их, надо пройти нашим путем.
Он смотрел на Джера и ясно видел то, чего не замечал раньше: ученик был не просто потрясен неудачей полугодичной давности, он был сломлен. Умри он сейчас, отдели Ранеб его тень – и она бы оказалась хрупкой и способной развеяться в любую секунду.
Хорошо еще, что та же хрупкость не дала Джеру нанести удар, не размышляя. И она же позволила безыскусным словам Ранеба пройти в душу, укрыть туманом дурной путь.
– Но что мне теперь делать? – растерянно спросил Джер. Простой вопрос, из тех, на которые очень трудно дать ответ.
– Сначала позаботимся о том, чтобы крестьянам возместили убытки, – Ранеб коснулся плеча ученика и увлек его прочь из зала. – А затем ты снова пройдешь путь руати, Джер. С самого начала. Забудь, как учился, забудь неудачу – ты снова стоишь в конце дороги, ты снова пройдешь по ней. Медленно, спокойно, познавая каждый шаг – и отмеришь шагами путь до конца…
Голос Ранеба струился как ручей, успокаивая, расслабляя, нанося бальзам на потрясенную душу и навевая сон для тела. Это искусство исходило не от Руата, было куда ближе западному Плетению Чувств – но Ранеб за свою жизнь научился многому.
Оказавшись за пределами зала, Джер пошатнулся и опустился на ближайшую скамью; через секунду он уже погрузился в глубокий спокойный сон.
Ранеб сел рядом и долго смотрел на ученика, вертя в пальцах кинжал. Парень должен был проспать еще несколько часов; потом за него надо будет взяться всерьез. А заодно – съездить в столицу удела и высказать многое слепцам, которые пропустили такой надлом. Не подготовили ученика к пониманию.
Все руати удивлялись тому, насколько просты и банальны Откровения. Но чаще всего именно на самые простые истины и не обращают внимания.
Да, Джеру придется заново усвоить вроде бы понятое – и идти дальше. Пройдет ли он испытания теперь? Может быть. Будущее покажет – но в любом случае, дело за Джером и его жизнью, подготовкой к иному бытию. И за Ранебом, которому отныне вдвойне запретно погружаться в дела теней, не глядя на живых.
На заре времен Сановис даровал предкам ра-хемрийцев Руат и удалился на темные воды Реки; он владел всем, что лежало за гранью смерти. Оставшееся в жизни, в мире земном, принадлежало людям. И только люди могли плести узор своей жизни, сплетая его с другими нитями в ковре истории. Сановис судил жизнь людей, но никогда не касался царства живых.
«Мы живем, чтобы оправдать свое посмертие, – подумал Ранеб. – Первое Откровение. Совсем простое – и о нем так редко задумываются».
Руати невесело усмехнулся, сунул кинжал за пояс рядом с санахом, и пошел проведать Хета.

[V-Z >>>]

Адепты смертной магии, которым нельзя убивать - вроде простая идея, но не так уж часто встречающаяся. Что ж, тут магическая система и ее соотношение с религией Ра-Хемри автором явно продуманы.
Однако на мой взгляд, противостояние можно было сделать поострее; в принципе, стоило бы и расширить середину - лучше показать отношения ученика с учителем - но тогда автор, похоже, не вписался бы в размер.

[Салхи >>>]

И последний, но отнюдь не худший... Один из лучших, я бы сказал.
Экзистенциальный смысл и выточенная форма, интересный мир - все хорошо! Почти. (да, я должен это сказать, увы) Кроме главного действующего лица.
Ранеб - функция, а не персонаж. У него даже характера своего нет, он профессионал своего дела, и это все, что у него внутри. В нем нет конфликта. Зато в Джере есть, Джер очень живой, в него как-то веришь... Ранеб совершенно не запомнился мне. В теории, можно понять, почему вся эта история дана глазами Ранеба, почему герой в принципе такой - он всего лишь рассказчик, резонер в том числе, за него и переживать не тянет, ну и не надо. Он выполняет свою функцию.
Жаль, что так мало про мир.
От завязки к развязке поразительно быстрый переход, кажется, чего-то в середине не хватает. Но рассказ близок к пределам 20 к, и тут нужен бы кусок лора значительно больше, чем 1-2 тысячи символов.
Хорошее впечатление.

[Rina_Rossa >>>]

Первое правило волшебника - никому не говорить о существовании правил волшебника.
Все беды - от недопонимания.
Или фиговых учителей.

Похоже, система образования, конкретно для руати, в этом маленьком фантазийном мирке может по своей несуразности утереть нос и ЕГЭ, и взяточникам в медвузах. Дело ли, руати не подготовили к пониманию?
А так что… Все истины просты. Не укради, не убий, получи оплеух по обеим щекам и пендель вдогонку, веди традиционный монолог главгада (главгадозаменителя), зри, как пытаются перерезать горло парнишке, рассказывай откровения, нарушая правила, будь плохим парнем… А, и обязательно! Перевоспитывайся. Надо духовно расти, иначе правильной морали в рассказе не будет. Да.

Я не знаю, ребята. Мне было никак. По всем параметрам. Даж ковыряться не хочется. Единственная забавная задумка - переселение тени человека в соответствующую вещь для улучшения её качеств. И всё.

[Heires$ >>>]

Мне этот рассказ видится крепким во всех отношениях, но несколько не дотягивающий до прямо "ух, хорошо". Т.е. куда ни ткни, всё на неплохом уровне, но до степени восторга не доходит.
Язык уверенный, но каких-то прямо "вкусно-вкусно-вкусно!" не было.
Мир: тут мне, в целом, нравятся задумки, да и с душами очень любопытно, но потом я вспомнила Элдерскролы и поняла, что такое тоже уже видела, увы. Но всё равно мир для меня в этом рассказе, пожалуй, лучший пункт.
Сюжет: Ну, сюжет тут явно был не в центре внимания автора. По сути, он достаточно прост: плохо обученный ученик, которому грозит свалиться на "тёмную сторону силы". Из минусов то, что в начале вводится совершенно ненужный герой, как-то излишне подробно подаётся, чтобы тут же пропасть навсегда и больше не упоминаться. Ну, и интрига с похищенным скотом раскрывается уже в середине, а оставшаяся часть рассказа посвящена по сути философии.
Идея: И в этом пункте тоже, вроде вот хорошие интересные посылы, но для меня они не дотянули до степени откровения. Т.е. вот иногда бывает прочитаешь что-то и прямо задумаешься, а тут прочла и просто кивнула.
Так что вот, неплохой рассказ, но особого впечатления не произвёл.

Сообщение отредактировал Heires$ - 16-05-2014, 7:26

[Янтарь >>>]

Хороший рассказ. Идея с переселением теней, быть может, и не совсем авторская находка, но подана очень вкусно, в деталях. Сюжет хоть и простой, но стройный, позволяющий прочувствовать атмосферу рассказа, его мир. Вот мир и идея - это самые сильные стороны "Жнецов", на мой взгляд. Мораль тоже хороша и даже поучительна, но ей отведено слишком много места в концовке. Откровение "мы живем, чтобы оправдать свое посмертие" чуть теряет в остроте при такой подводке. Но, может быть, это вкусовщина.
По большому счёту, у меня только две маленькие претензии к рассказу.
Автор хорошо владеет словом, его язык образен и колоритен, но вот ритм повествования он, как мне показалось, не вполне почувствовал. Напевный, тягучий слог здорово погружает в повествование поначалу, но постепенно эта напевность становится почти монотонной. И к сцене противостояния Ранеба и Джера, кульминации рассказа, я оказался почти усыплён - а должен был жадно ловить каждое слово.
И да, тоже придерусь к персонажам - в отличие Салхи, не к Ранебу. Ранеб мне очень даже понравился: спокойный, по-хорошему уверенный в себе дядька. Своими действиями он полностью оправдал характеристики, которые дал ему автор в начале рассказа. Мне вот показался не слишком цельным характер Джера. Поначалу холодный, несгибаемый (даже рука у парня не дрогнула, когда учитель застал его на месте преступления), он о-очень быстро ломается и сдаётся после монолога Ранеба. Понимаю, откровения, перевоспитание и прочие штуки... Но конфликта будто бы и не случилось. Герои собрались, поговорили и разошлись, да ещё и никакого наказания для Джера не последовало.
Чуть не хватает этому рассказу остроты, в общем: и перчинки, и резких поворотов. А так - хорошо.

Сообщение отредактировал Янтарь - 16-05-2014, 22:40

[higf >>>]

Вот чем-то похоже на притчу ("Четвертое желание"). Но написано все же не как притча, а как рассказ, потому предсказуемость поворотов (а я сразу понял, что пропажи животных связаны с ритуалами, и что наставник наставит на пусть истинный ученика) здесь является более спорной, чем там. Уже нельзя однозначно сослаться на каноны жанра. Дело вкуса.
Персонажи несколько схематичны. Язык - в принципе гладкий, я бы предпочел в данном случае повитиеватее, но это вкусовщина. Мир проработан. Египетский колорит виден неплохо, в допиленном автором под свои нужды виде.
У истории есть мораль - ибо все заповеди, по сути, сливаются в одну мораль. На мой взгляд, правда, эта церковь выглядит уж слишком идеалистично... Кстати, по ходу захотелось спросить - а вот каково заточенным в предметы душам?
Тема, видимо, "Царство земное", слегка условно, но вполне приемлемо.

[Rina_Rossa >>>]

Кстати, у меня возник большой вопрос. Великие откровения для руати, как заявлено в рассказе, просты и интуитивно известны всем. Рискну предположить, что людям, склонным ко всяким отвлечённым размышлениям, известны даже не интуитивно. И каким образом неозвучивание всем известной истины может так покорёжить психику парниши? То есть... Я не знаю. Данных о системе обучения нема. Уважаемый автор, если не сложно, когда раскроешься, объясни пожалуйста? Меня действительно интересует твой ответ.
Ваш, если мы с вами на "вы". Разумеется.

Апдейт: присоединяюсь к переживаниям хигфа за души. Вопрос о гуманности, изменении(?) душ и системе их отделения-заточения, пожалуй, тоже оставлю.

Сообщение отредактировал Rina_Rossa - 19-05-2014, 17:46

[ores >>>]

Милый, спокойный рассказ-разговор о том, как благопристойно устроенно погребение в некотором обществе.
Даже не сильно бросается в глаза, что это некромантия, и бессмертную душу обрекают на вечное служение в каком-нибудь бытовом инструменте. (Тогда как наша традиция утверждает, что душа должна жить не в кладовке, а где-нибудь в Царстве Мёртвых).

Покоробило "говорил с непосвященным о том, что полагалось узнавать постепенно – но в этот миг правила исчезли из памяти", но это из-за личного восприятия. Истина, сообщённая слишком рано, никуда не приводит - но не становится же рассказ хуже только от того, что я с чьими-то действиями не согласен.


После прочтения отзывов ---

> И каким образом неозвучивание всем известной истины может так покорёжить психику парниши?
Почему психику? Просто исказило представление.
Неозвучивание вида "Не сказали, что это тоже важно" повлиять вполне может. Вот долбили им "Жрецы режут людей, а остальное вам потом расскажут." Вот он в меру своего разумения и додумал, чем же занимаются жрецы. Принял близко к сердцу "Забудьте то, чему вас учили в школе" и посчитал традиционный подход "живи пока живётся" несущественным для жреческой теории.
В принципе, он, может, даже проницательный молодой человек. Про то, что тень крепнет с годами работы - вполне понимал, хотя это ему не рассказали. И, наверное, полагал, что жрецы не убивают сами либо потому, что основной поток мёртвых специалистов-пенсионеров приходит сам, а охотиться за остальными достигшими пика формы - растрата ресурсов. То есть, четвёртое откровение ему как-то даже и ясно было, вопреки пафосным... Нет, стоп. Про долгую жизнь - это как раз третье.
А непонятным было четвёртое, про то, что дата смерти - это решение богов, а не разбойников или врачей, не справляющихся с эпидемией.



> Рискну предположить, что людям, склонным ко всяким отвлечённым размышлениям, известны даже не интуитивно.
Уверяю, что людям, склонным ко всяким отвлечённым размышлениям, не интуитивно могут быть известны как эти, так и полностью противоположные истины.
Например: следует не дожидаться, пока безногий станет великим сказителем, а упаковывать души калек и людей, вышедших на пенсию, в полезные инструменты, продавать их, а на вырученные деньги открывать специализированные учебные заведения, где прилагать огромные усилия на оттачивание навыков найденных особо талантливых и перспективных людей. "На бога надейся, а сам не плошай". Ну, или если не так просторечно: "Природа не храм, а мастерская и человек в ней работник", ведь души не в свечи и иконы вкладывают, а в скальпели, кинжалы (предположу, что в лопаты и водяные колёса тоже).

[V-Z >>>]

Ну вот, результаты объявлены, можно давать пояснения.)
Для начала, уж не знаю, прибавит ли что-то это замечание - но уточню, что действие "Жнецов теней" и "Мастерства" происходит в одном и том же мире (я его и раньше засветил, собственно), и даже не то чтобы сильно разнесены по времени. Просто совершенно разные места и разные магические системы - впрочем, в этом мире их немало.

А теперь по пунктам.
Салхи

Ранеб совершенно не запомнился мне.

Вот тут, возможно, я переборщил. Мне хотелось обрисовать того, кто психологически близок к идеалу руати - умелый, безмятежный характером, сдержанный, отстраненно взирающий на живую суету - и, похоже, перегнул палку с этим.

От завязки к развязке поразительно быстрый переход, кажется, чего-то в середине не хватает

Мне так тоже показалось. Сейчас прикидываю расширение именно середины, больше показать повседневную работу, те же больницы и больше отношений с Джером.

Rina_Rossa

Дело ли, руати не подготовили к пониманию?

Именно. Это мощный промах учителей; хотя, справедливости ради, подобные случаи - исключительная редкость.

И каким образом неозвучивание всем известной истины может так покорёжить психику парниши?

"Простой" - не равно "абсолютно точно известный и понятный". Скажем, заповедь "не убий" в фэнтезийном мире может быть известна всем, но будет нести в себе вес, понятный далеко не каждому. В другом месте этого же мира, в Самоцветной Империи, есть список из пяти непрощаемых грехов, у каждого из которых есть причины этическая, политическая и сверхъестественная. И если этический смысл, скажем, запрета детоубийства, понятен всем, то политический касается времен его введения, а сверхъестественный аспект известен, разумеется, специалистам.
Конкретно тут еще играют роль испытания. Во время оных ученик сталкивается с проявлением воли Сановиса, это испытание в буквальном смысле; тот, кто все верно понял, выйдет закаленным, тот, кто понимания не достиг... вот ему может повредить. Поэтому, собственно, таких провалившихся и отправляют в тихие места вроде Ахата - лечить душу и сознание. Вот в чем сильно ошиблись мистики Ра-Хемри - это в своем стремлении к секретности; впрочем, учитывая, что их северные соседи очень хотят узнать все детали Руата, это можно понять.
Проблема Джера была в том, что он очень увлекся внешней стороной Руата - отделением тени, практическими аспектами этой магии - и не вник в смысл, стоящий за ней.
Правда, вновь отмечу - случившееся с Джером все же есть большая редкость. Обычно все проходит куда легче.

Вопрос о гуманности, изменении(?) душ и системе их отделения-заточения

О тенях вот немного ниже в посте - отвечал Хигфу, он этот вопрос прямо задал раньше. Буду переписывать рассказ, остановлюсь на этом подробнее.

Heires$

да и с душами очень любопытно, но потом я вспомнила Элдерскролы

Зря вспоминается, в общем-то.) Души никто даже и не трогает, да и механика тут совсем иная. В ТЕС-серии, признаю, она во многом более широкая.

Янтарь

он о-очень быстро ломается и сдаётся после монолога Ранеба.

Мне виделось, у Джера состояние "твердое, но хрупкое". В смысле - да, он полон решимости, но точный удар эту решимость ломает.
А наказание будет. Ему еще как минимум оплачивать ущерб и беспокойство наместника.)

higf

а вот каково заточенным в предметы душам?

Как уже сказал выше, души тут ни при чем. Тень - это не душа, а скорее совокупность качеств и умений человека или животного, которые бывший ее владелец накопил за время жизни. Душа-то после смерти отправляется в нормальное посмертие, оставляя в мире тело и тень. Аналог - как если бы из останков делали полезные инструменты.
То есть, да, Руат рассматривает человека как совокупность тела, души и тени. Тело умирает и его хоронят, душа уходит за Реку к Сановису, тень отделяется и используется. Связь тени с душой лишь в том, что пока человек или зверь живы - тень отделить нельзя; наличие души позволяет тени напитаться силой, но они не переплетены неразрывно.
(К слову сказать, именно потому ра-хемрийцы, знающие о расположенных на более северном материке странах, находят странными и неприятными королевства, следующие вере в Бога-Инженера: там активно используются машины, у которых тень отделить нельзя в принципе).
Использование отделенного - это уже отдельная тема, могу рассказать, если интересно.

ores

бессмертную душу обрекают на вечное служение в каком-нибудь бытовом инструменте

Ну, вот об этом выше. Душе никто не мешает уйти в посмертие.

(предположу, что в лопаты и водяные колёса тоже).

А вот это редкость. Обычно тень человека вкладывается в предмет, который соответствует его навыкам - тень воина в меч, тень врача в скальпель, и так далее. Для лопаты или колеса... тут скорее тень быка можно)